Я вспомнил задумчиво-грустноватый взгляд, которым Молодой мистер Блэр простился с магазином, прежде чем уйти. «Стифордс» был его настоящим домом. Любое другое место котировалось как второстепенное. Есть подозрение, что в разлуке со своим магазином Молодой мистер Блэр чувствовал себя весьма одиноко.
Мы съели сэндвичи и выпили чай, а когда Молодой мистер Блэр пальцем счистил со своей тарелки крошки (все до последней, не уцелела ни единая), я предложил ему яблочного пирога с кремом из взбитых сливок. Молодой мистер Блэр, для порядка чуток пожеманясь, согласился, что пирога сейчас и вправду бы не помешало. Мы продолжили кутеж и заказали по второму чаю. Лишь когда мы оба блаженно откинулись, давая еде благополучно осесть в наших желудках, я снова поднял тему насчет «Дануиджа и дочери».
Молодой мистер Блэр надул щеки, поскреб подбородок и забарабанил пальцами по столешнице, как человек, размышляющий над покупкой изделия, чье происхождение и качество ему глубоко сомнительны.
– Ужасная женщина, – пробурчал он наконец, как будто ранее его оценка была не ясна. – Скверная. Очень скверная. Сквернее некуда.
Я дал понять, что оспаривать его оценку не берусь, но пояснил суть своего затруднения. Когда я сказал, что один наш общий знакомый запрашивал у «Дануиджа и дочери» некую книгу, Молодой мистер Блэр нахохлился и, сердито на меня уставившись, надул щеки и остро сдвинул брови.
– Прескверная женщина, – прокряхтел он.
Я помолчал и добавил, что манускрипт оказался и впрямь запредельно мифическим – и даже «Дануидж и дочь» найти его не сумели. При столь нелегкой задаче к кому бы мог наш общий знакомый обратиться с аналогичной просьбой?
Молодой мистер Блэр взвесил мой вопрос.
– Книга оккультная? – осведомился он ворчливо.
– Да.
– Скверно. Надо было держаться от нее подальше.
– Может быть.
– Редкая?
– Очень.
– Дорогая?
– Очень-очень.
– Тогда Мэггз, – пригвоздил Молодой мистер Блэр. – Мэггз, больше некому.
– А имя у него есть?
– Наверно. Только оно ни у кого не в ходу. Малый с гнильцой.
Молодой мистер Блэр подался через стол и с жаром прошелестел:
– Червь он, этот Мэггз.
– Он книготорговец?
– Ой! Мозгляк! Деляга.
Мой вопрос Молодому мистеру Блэру, похоже, таким образом очернил непорочность его ремесла.
– Книжный нюхач, – поправился он презрительно.
– В каком смысле?
– Выискивает редкие тома. Скупает их по дешевке – у вдов и наследников – и втюхивает в книжные лавки. Я его к себе и на порог не пускаю. Плут, могильный воришка! Хотя нюх у него что надо. Может разыскать что угодно, паскудник. Свои книжки Мэггз знает, но не любит. Вот в чем суть. А их надо любить. И к чему все это?
Характерным жестом Молодой мистер Блэр потер своим большим пальцем средний и указательный.
– А для него суть, понимаете ли, вот в чем. Деньги-денежки-деньжата. Ничего более. Он вроде той бабы-демоницы. Ему б на ней жениться!
Молодой мистер Блэр рассмеялся дряблым старческим смехом и поглядел на свои часы.
– О-о, мне пора, – засуетился он и стал вынимать из жилетного кармана портмоне.
– Нет-нет, оплата на мне! – спохватился я. – Это в знак благодарности. За вашу помощь.
– Неужто? – просиял он, и его выцветшие от старости глаза увлажнились. – Ах, дорогой друг, как любезно с вашей стороны.
– И еще одно, напоследок, – сказал я, когда он уже собирался вставать из-за стола. – Где проживает Мэггз?
– На Принслет-стрит, – заявил Молодой мистер Блэр, – возле синагоги. Номер квартирки мне, правда, неизвестен. Придется вам поспрашивать. Благодарю за чудесное угощение.
Он похлопал меня по руке.
– Берегитесь этого червя Мэггза, – предостерег он с мрачноватой торжественностью. – К книгам у него нелюбовь. Прежде, может, он в них души не чаял – пока что-то не случилось. Оккультизм! Скверные книжки, вредный промысел. Вы понимаете?
Я ничего не понял, но кивнул и тепло с ним распрощался. Мы пожали друг другу руки, и Молодой мистер Блэр направился восвояси.
Принслет-стрит находится в границах Уйатчепела неподалеку от Спиталфилдса.
Когда-то я исходил эту часть города вдоль и поперек, а потому был в курсе, что здесь находятся целых две синагоги – одна распложена на Принслет-стрит, а другая носит название Сефер-Тора.
Я посмотрел на часы: начало девятого. Можно вернуться в мое съемное жилье, а можно попробовать отыскать нюхача Мэггза. Как и Молодой мистер Блэр (или его внутренний образ, который удерживался в памяти), к дому я привязанности не испытывал. Или же одиночество древнего книготорговца спроецировалось и на мою собственную бесприютность.
В общем, я решил отправиться на поиски Мэггза.
8
Если в Уайтчепеле никто не мог сказать о Мэггзе ни единого худого слова, так это лишь потому, что все встречные просто не желали с ним связываться даже косвенно.
Спрашивать я начал вблизи Сефер-Торы, но меня сердитым взмахом руки направили дальше, в сторону синагоги на Принслет-стрит. Там расспросы о Мэггзе вызвали откровенно сумрачные взгляды – и хлесткий плевок мне под ноги. Наконец, какой-то старый хасид в ермолке указал мне на проулок, воняющий кошками и затхлой водой.
Отсюда взгляду открывалась подворотня с людскими сотами меблирашек.
На крыльце ближайшего дома покуривала молодая женщина, вероятно, из гулящих.
– Вы здесь живете? – спросил я вежливо.
– Живу и работаю, – сипло ответила она и зазывно кивнула, что окончательно убедило меня в сути ее профессии.
Видя, что я не клюю, она глубоко затянулась сигареткой и розовым языком мягко провела по своим губам.
– А ты кто будешь? «Бобби»?
– Нет.
– А похож.
– Это хорошо или нет?
– Здесь никак.
– Слушай, мне нужно найти одного мистера. Звать Мэггз. Мне говорили, он где-то живет в этих краях.
– То есть ему проблемы светят?
– С чего ты взяла?
– Народ вроде тебя, если дельце не особо выгодное, о таких, как Мэггз, попусту расспрашивать не будет.
– А что вообще за человек этот Мэггз?
– Человек, говоришь? Да я б с таким, как он, никогда не связывалась, даже если бы член у него был из золота и он бы отдал его мне дверь подпирать.
Образ у нее получился захватывающим.
– Пожалуй, в Лондоне сложно отыскать хоть кого-то, кто сказал бы о Мэггзе что-нибудь хорошее, – заметил я вслух. – Когда он умрет, у его могилы будет безлюдно.
– Ха! Тьма народу придет – убедиться, что он действительно помер.
– Думаю, по такому поводу людям, посетившим кладбище, будут вручать маленькие сувениры.
Она улыбнулась.
– А ты забавный парень!
– А Мэггс сейчас дома?
– Наверняка. Я слышала, как он скрипит на лестнице. Кашель его последнее время мучит. Кашляет-кашляет, а все никак не скопытится.
– А за что вы его не любите?
– На женщин он смотрит так, будто думает накромсать их ломтями и распродать по фунту штука. А воняет от него – потому что само нутро гнилое. Воровать готов даже смрад у трупа, а чтобы спасти чью-то жизнь, грошом ломаным не поделится.
Докурив сигарету, она стрельнула окурком в потемки.
– Девятый номер, наверху лестницы, – сообщила она.
– У тебя или у него?
– У него. Я в пятом, если вдруг надумаешь.
– Не надумаю, но все равно спасибо.
– За то, что ты слишком хорош для шлюхи?
– Нет. За то, что шлюха слишком хороша для меня.
В кармане я нашарил деньги и сунул ей примерно как за визит. Как и с мальчишки-почтаря, расписки я спрашивать не стал. Фонсли и Куэйлу придется поверить мне на слово.
– Не надо, – смягчившимся голосом сказала она.
Похоже, она немного растерялась.
– Бери, – сказал я. – Ты сэкономила мне кучу времени.
Деньги исчезли в ее ладони.
– Берегись Мэггза, – предупредила она. – Он с ножом не расстается.
– Зачем он его носит с собой?
– Для защиты. Только от чего, не могу сказать.
Вот тебе и Мэггз! А мы-то по наивности считаем, что мир книг – это удел сплошь миролюбивых и незлобивых ребятишек.
– Спасибо, – поблагодарил я и вдруг замер как вкопанный.
Выудив из кармана фото Лайонела Молдинга, я протянул снимок женщине.
– А человека на фотографии ты когда-нибудь встречала?
Она взяла фотокарточку и с минуту его разглядывала.
– Кажется, он попадался мне на глаза. Только он был старее, чем на картинке.
– А когда ты его видела?
– Сложно сказать. Месяца, наверно, не прошло. Но на неделе – точно нет.
– Он приходил к Мэггзу?
– Не ко мне же.
Она вернула мне снимок, подоткнула юбки, чтобы те не волочились по затхлой воде проулка, и побрела искать удачу в другом месте. Я проводил ее взглядом, пока она не скрылась из виду. С некоторой натяжкой ее можно было назвать хорошенькой, но если она будет заниматься своим нынешним ремеслом, то миловидность ее исчезнет, а наружу будет проступать нечто совсем иное – и это постепенно прокалит ее до дна, как лед прокаливает своей стужей озерцо. В другой своей жизни я, может, и составил бы ей компанию, деньгами рассчитываясь не только за ублажение плоти, но и просто за ее человеческое тепло. Когда-нибудь, до войны. До Хайвуда.
Поднимаясь по лестнице к меблирашке Мэггза, в уме я слагал пазл. Итак, в рамках поиска фолианта Молдинг обращается к «Дануиджу и дочери». Не получив от них помощи, он обшаривает другие книжные лавки и в итоге наведывается к Мэггзу. За книгу он сулит уйму денег – целое состояние для Мэггза. Только надо учитывать, что Молдинг вел жизнь затворника, а Мэггз – вовсе нет. Мэггз видит для себя возможность неслыханного обогащения. В результате хитрюга заманивает к себе Молдинга – и лишает его жизни.
Нюхач Мэггз, вооруженный острым ножом…
Книжный червь-убийца.
На лестничной площадке оказалось чисто и опрятно. А если в действительности все не так? Но если права девица, то Молдинг хотя бы раз да наведался сюда, что делает Мэггза звеном в цепи событий, приведших к исчезновению Молдинга.