Относительно глубокого Пути искусных средств,
Усердие не принесет плодов.
Если тонким чутьем не различаешь, что делать и чего избегать,
Путь будет долог, несмотря на большие усилия.
Если не прилагаешь больших усилий,
Интерес лишь к себе одному остается причиной сансары.
Если в практику не привнесешь заслугу,
Медитация не приведет к постижению.
Если не обретешь удовлетворенность,
Накопленные тобой обладания обогатят лишь других.
Если не знаешь внутреннего блаженства,
Внешние удовольствия причиняют боль.
Если не победишь демона честолюбия,
Желание славы принесет саморазрушение и раздор.
Стремление к удовольствию будоражит пять ядов ума.
Стремление к богатству отдаляет добрых друзей.
Стремление к славе ведет к распрям.
Держи язык за зубами, и не будет ссор.
Взращивай неотвлеченность, и отвлечения иссякнут.
Живи уединенно и найдешь себе друга.
Садись на низкое сиденье и достигнешь высот.
Практикуй медленно и скоро прибудешь.
Отринь мирские дела и достигнешь цели.
Иди по пути испытаний и обнаружишь краткую дорогу.
С постижением пустоты возникнет сочувствие.
С возникновением сочувствия исчезнет пристрастность.
С уходом пристрастности достигается благо существ.
С достижением блага существ ты встретишь меня.
А встретив меня, придешь к состоянию Будды.
Обращайся с молитвой ко мне, Будде и моим ученикам,
Не проводя различий между нами.
Затем Джецюн продолжил: «Не знаю, долго ли я еще проживу. Выслушав меня, вы должны поступать так же, как я. Следуйте моему примеру…»
В возрасте восьмидесяти четырех лет на рассвете четырнадцатого дня последнего зимнего месяца (февраля) в год деревянной Зайчихи (1136 г. н. э.) при восхождении созвездия Ашлеша великий Джецюн вошел в состояние равностности и растворил свое физическое тело в сфере истинной реальности.
Тем временем Речунгпа пребывал в монастыре Лоро Дол. Поздно ночью, когда он переживал состояние сна и Ясного света в их единстве, перед ним в небесах возникли две женщины. Они сказали: «Если ты не поспешишь на встречу с Ламой, он уйдет в небесную сферу Дакинь и ты больше не увидишься с ним в этой жизни».
Речунгпа подумал: «Нужно идти сейчас же!»
Он поднялся и покинул Лоро Дол с первыми петухами. Всем сердцем погрузившись в состояние Гуру-йоги, он успокоил дыхание и помчался к Учителю со скоростью выпущенной стрелы. К утру Речунгпа покрыл расстояние, преодоление которого верхом на осле заняло бы два месяца. Когда первые лучи солнца позолотили горные пики, йогин достиг вершины перевала Босе между Тингри и Дрином. Там он устроил краткий привал. Небо и воздух, макушки гор и вся земля были наполнены благоприятными знаками, что вызывало и радость, и грусть. Речунгпа заторопился.
По дороге в Чубар он увидел Милу. Тот сидел на большом валуне, формой напоминавшем основание ступы. Довольный Джецюн сказал: «Ты пришел, сын мой Речунгпа?»
Ученик подумал: «Это неправда, что Джецюн умирает».
Переполнившись безграничной радости, он приложил стопы Милы к своей голове.
Джецюн ответил на все его вопросы и добавил: «Сын, Речунгпа, я пойду и приготовлюсь, чтобы принять тебя. Приди немного позже».
Едва ступив на землю, Учитель в одно мгновение исчез из виду.
Речунгпа продолжил свой путь. По прибытии в Чубар он обнаружил, что все близкие и дальние ученики Милы, монахи и миряне собрались у пещеры, в которой обычно пребывал Джецюн. Онемев от горя, они кланялись его останкам. Глубоко опечаленный, Речунгпа приблизился к погребальному костру, который никак не разгорался, и поднес Ламе прощальную песнь:
Драгоценный Будда трех времен, Прибежище существ,
Доносятся ли до глубин твоей мудрости и любви
Стенания бедного ученика, Речунгпы Дордже Драга?
Драгоценный Лама, этот плач разразился сам собой.
Желая быть рядом, я пришел к твоим стопам,
Но не сумел увидеть твоего лица, как недостойный сын.
Отец, охраняй меня с сочувствием, будь милостив.
От искренности слез ученика Мила вышел из состояния погруженности в Ясный свет и сказал: «Речунгпа, отринь удушливое горе. Приди к своему отцу».
Все изумленно застыли. Речунгпа обнял Джецюна, разрыдался и упал без чувств. Очнувшись, он увидел, что все монахи и ученики стоят в очереди перед погребальным костром. Джецюн снова проявился в своем неразрушимом ваджрном теле. Правой рукой он прижал пламя к земле, так что оно приняло форму лотоса с восемью лепестками. Напоминая пестик цветка, он сидел в неполной ваджрной позе. Правая рука Джецюна, усмирявшая пламя, была вытянута в жесте обучения. Подняв левую руку и опираясь на нее щекой, он произнес: «Ученики, дети мои, я отвечу Речунгпе. Послушайте последние слова этого старика».
С уст его ваджрного тела, сидящего посреди погребального костра, слетела последняя песня – «Песня шести сущностных разъяснений»:
Речунгпа, сын моего сердца,
Услышь эту песню – мой последний завет.
В трех сферах океана сансары
Пребывает великий преступник —
это иллюзорное тело.
Оно одержимо едой и нарядами —
Нет времени отбросить мирские занятия.
Речунгпа, отрекись от обыденных дел.
В городе иллюзорного тела
Обитает великий преступник – нереальный ум.
Он одержим телом из плоти и крови —
Нет времени постичь суть реальности.
Речунгпа, обуздай этот обыденный ум.
На границе между телом и умом
Притаился великий преступник – обусловленный разум.
Он меняется с течением мимолетных условий —
Нет времени постичь нерожденный смысл.
Речунгпа, оставайся в крепости нерожденного.
Рубежи этой жизни и следующей
Стережет великий преступник – сознание бардо.
Бесплотное, оно постоянно ищет форму —
Нет времени постичь естественное состояние.
Речунгпа, утвердись в естественном состоянии.
В городе шести иллюзорных миров
Ждет великое препятствие – неблагие поступки.
В следовании за влечением и неприязнью
Нет шанса постичь равностность.
Речунгпа, откажись от предвзятости.
Где-то в непроявленной сфере пространства
Совершенный Будда – лжец.
Обманчивы его речи, описывающие скрытый смысл,
И невозможно постигнуть явные смыслы.
Речунгпа, отвернись от общепринятых истин.
Лама, личный Йидам и Дакини —
К единству всех трех обращай свои пожелания.
Взгляд, медитация и действие —
Практикуй единство всех трех.
Эта жизнь, следующая и состояние бардо —
Ознакомься с единством всех трех.
Это мое заключительное наставление;
Это последнее, что я вам завещаю.
Речунгпа, нет истины, кроме этой.
Сын мой, применяй ее на практике.
Мила снова погрузился в Ясный свет. Сразу же после этого погребальный костер заполнился радужными лучами и принял форму обширного квадратного дворца с четырьмя богато украшенными входами. Над ним возникли украшения: радужные шатры и навесы, балдахины и флаги; все внутренние помещения заполнились неисчислимыми дарами. Основание пламени по-прежнему имело форму лотоса с восемью лепестками. Языки огня трепетали, превращаясь в восемь благоприятных символов и в различные подношения – например, семь драгоценных объектов. Искры отскакивали от костра в виде богинь подношений с дарами в руках, а звуки горения становились приятной музыкой: играли струнные инструменты, деревянные и медные трубы, стучали барабаны. Даже дым источал сладкий аромат и сгущался в облака радужного цвета в форме различных подношений: зонтов, знамен и прочего. Все это время в небе над погребальным костром появлялись боги и богини с вазами в руках и ублажали всех присутствующих потоками нектара и всем, что приносит удовольствие пяти органам чувств.
ЭпилогСовет юному Дампе Гьягпубе
Однажды в Царме, что в Нья Нанге, сидя под деревом, Мила передавал Дхарму небольшому собранию учеников. Среди них был знаменитый Дампа Гьягпуба – тогда еще молодой послушник. Джецюн погладил его по голове и сказал: «Сын, внемли этой песне советов».
Почтение стопам моего святого Ламы.
Некоторые монахи,
Посвященные в учение Победоносного Муни,
Внешне носят одежды его последователей,
А внутри все еще испытывают привязанность к жизни.
Они всегда воздерживаются от пива,
А после полудня – от пищи,
Но копят богатства подобно мирянам.
Они омывают рот после еды,