Эдит поджала губы и с самым решительным видом нажала на кнопку замка. А вдруг чемодан откроется? Вдруг защелка сработает сама собой? Но что, если замок повредился при падении чемодана и сейчас вообще не откроется? Вот тогда уж точно придется звонить в полицию.
Эдит услышала легкий шум из манежа и повернулась. СиДжей безмолвно наблюдал за матерью своими широко распахнутыми голубыми глазами.
– Мама?
Эдит ласково улыбнулась сынишке.
– Все хорошо, моя радость! Ложись опять на спинку и спи, ладно?
– Чемодан, – констатировал мальчонка после секундной паузы, засовывая себе в рот большой палец. Уж сколько раз ей доставалось за эту вредную, по мнению отца, привычку сынишки от Кэлхуна, который требовал, чтобы она отучила ребенка сосать собственный палец.
– Да, мой дорогой. Это чемодан. А сейчас ложись и спи.
Но мальчик остался стоять, продолжая внимательно наблюдать за тем, что она делает. Что ж, своим упрямством СиДжей пошел в нее, и Эдит совсем не хотелось душить в своем ребенке этот бунтарский дух.
– Хорошо! Можешь посмотреть за тем, чем я тут занимаюсь, какое-то время. Если хочешь… Я отлучусь на минутку, ладно?
Эдит поцеловала сынишку в покрытый испариной лоб и, выбежав из кухни, заторопилась к парадной двери. Осторожно приоткрыла ее и выглянула на улицу. Больше всего на свете она боялась неожиданного возвращения мужа. Даже толпа разгневанных людей, устремившихся на поиски блуждающего невесть где чемодана и марширующих к ее дому, напугала бы гораздо меньше. Запах гари и дыма ударил в нос. Шум тоже стал еще сильнее. Небо озарялось зловещим оранжевым светом, выхватывающим из темноты поля за рекой, засеянные окрой, и арбузные бахчи. Сирены продолжали выть на все голоса, буквально раздирая на части ночную темень.
Эдит снова нырнула в дом, закрыла за собой дверь и заперла ее на ключ. И поспешила на кухню, где ее поджидал найденный чемодан. Бросив мимолетный взгляд на СиДжея, который продолжал сосредоточенно обсасывать свой палец, внимательно разглядывая все вокруг отцовскими глазами, Эдит взялась за чемодан и потрогала рукой бирку, пытаясь прочитать фамилию пассажира и его адрес. Но влага уже успела проникнуть внутрь пластиковой обертки, предохраняющей целостность бумажной бирки. В результате чернила расплылись и буквы стали почти нечитаемыми. Во всяком случае, адрес ей так и не удалось разобрать. С большим трудом она прочитала только имя: Генри П. Холден. Внимательно оглядев ручку чемодана, она увидела на ней монограмму, выбитую крупными золотыми буквами: ГПХ. Эдит попыталась представить себе облик потенциального владельца чемодана: мужчина средних лет, в темном костюме и шляпе, летел куда-то по делам. Женат. Дома его наверняка дожидаются жена и ребенок. Она вдруг подумала о том, каково это узнать, что твой муж погиб в авиакатастрофе. Интересно, кто сообщит близким о его гибели? Но вдруг он остался в живых? А можно ли вообще уцелеть, свалившись с неба на землю?
Она машинально нажала на кнопку замка, и он тут же сработал и открылся. Хороший знак, подумала Эдит и принялась открывать боковые замки. Один тоже открылся с первого раза, с другим, тем, что находился рядом с искореженным углом чемодана, пришлось повозиться, покрутить его в разные стороны. Но наконец и с этим замком было покончено.
Эдит водрузила чемодан на кухонный стол и распахнула крышку, потом отстегнула разделительные прокладки и сдвинула их в сторону. Чемодан был набит до отказа. Аккуратные стопки белых накрахмаленных и наутюженных мужских сорочек к вечерним костюмам, несколько пар брюк, стопка таких же белоснежных маек, еще одна стопка батистовых носовых платков, несколько шляп-котелков. Вещи были упакованы так плотно, что даже при падении чемодана с высоты ничто не смялось и не выпало со своего места.
Эдит уловила легкий запах знакомого моющего средства. Она и сама пользуется этим же средством при стирке. Такое чувство, словно вещи, лежавшие в чемодане, она совсем недавно пропустила через собственную стиральную машину. Само собой, чемодан паковала женщина, видно с первого же взгляда. Эдит невольно улыбнулась своей догадливости, но тут же спохватилась и моментально посерьезнела, представив себе на мгновение безжизненное лицо женщины, медленно бредущей по темному коридору туда, где стоит телефон, уже буквально раскалившийся от количества звонков.
Эдит снова окинула пристальным взглядом ворох одежды. От ее зоркого глаза не ускользнула ни одна мелочь: плотность рубашечной ткани, качество тончайшего батиста носовых платков. А из какого шикарного габардина пошиты брюки этого незнакомого ей Генри Холдена. И какое безукоризненно чистое и аккуратное у него все исподнее. Каждый носовой платок украшен искусно вышитой ярко-красными нитками монограммой: все те же буквы – ГПХ. Да, все свидетельствует в пользу того, что чемодан принадлежит человеку, который отправился в деловую поездку. Но когда она внимательнее пригляделась к содержимому чемодана, то одна вещь сразу же напрягла ее. Во всяком случае, ее отсутствие сразу же бросалось в глаза.
Когда-то Кэлхун признался жене, что в ней его в первую очередь привлек ее аналитический склад ума. Впрочем, чему удивляться? Единственный ребенок полицейского детектива-вдовца. И вот красавец адвокат Кэлхун Хейвард появляется в их небольшом городке Уолтерборо для участия в каком-то судебном процессе. Лучше бы ей на момент их первой встречи притвориться такой несмышленой дурочкой. Потому что, как выяснилось уже потом, именно такая женщина ему и была нужна. Дурочка без каких-либо там умственных задатков и дополнительных опций.
Между тем СиДжей заснул в своем манеже, прямо стоя. Его головка свесилась вниз, почти касаясь перила. Но палец он продолжал упорно держать во рту. Эдит бросила лихорадочный взгляд на циферблат круглых металлических часов, висевших над раковиной. Кэлхун мог появиться в любую минуту и обнаружить, что, во-первых, входная дверь заперта, а во-вторых, на кухонном столе валяется чужой чемодан, явно принадлежащий какому-то мужчине. Интересно, где сейчас находится ее муж? И с кем? Наблюдал ли он крушение самолета собственными глазами? Соизволил ли побеспокоиться о том, где сейчас его жена и сын и что с ними?
Эдит поспешно вернула разделительные прокладки на прежнее место и снова пристегнула их. Получилось не с первой попытки, ибо она действительно очень спешила, даже руки стали немного трястись. Так все же что показалось ей странным при созерцании содержимого чемодана? Что не так? Несессер! Ну конечно же! Она не обнаружила в чемодане несессера с мужскими косметическими принадлежностями. А какой же мужчина отправится в командировку без этого обязательного атрибута? Крем для бритья, бритвенный прибор и прочее… Она снова сдвинула прокладки в сторону и взглянула на аккуратно уложенные стопки носильных вещей, потом принялась изучать крайнюю стопку, в которой вещи немного сбились в сторону. Она отодвинула стопку к самому бортику чемодана и увидела небольшой карман сбоку. Как раз туда легко бы мог поместиться мешок с косметическими принадлежностями. Но его там не было. Эдит в задумчивости прикусила губу. Может, мистер Холден извлек его из чемодана перед тем, как сдать чемодан в багаж? Решил, что кое-что может понадобиться ему во время полета.
Эдит мысленно улыбнулась. Вопросы, вопросы… В свое время именно отец научил ее задавать несметное количество вопросов по любому поводу. С тех давних пор пытливость и любознательность стали частью ее натуры. И это сильно помогало ей в жизни и даже спасало до некоторой степени. Особенно когда после нескольких неудачных попыток забеременеть, окончившихся выкидышами, муж стал стремительно терять всякий интерес к ней. По-видимому, он уже успел полностью разочароваться в их браке. И тогда, вопреки осуждению друзей, категорическому неприятию мужа, она рискнула и обратилась в местное отделение полиции. Предложила им свои услуги в качестве художника, обладающего не вполне обычными талантами. Этот шаг позволил ей сохранить себя как личность.
Не обращая внимания на рев сирен, не замечая того, как бежит время, Эдит решительно принялась снова перетряхивать все содержимое чемодана, перекладывала стопки белья с места на место, потом начала обследовать крышку чемодана и его верхнюю часть, после чего перешла к днищу. Ничего! Пакет с косметическими принадлежностями отсутствует. Она уже была готова бросить затеянные поиски, но тут ее пальцы, перебирающие очередную стопку белья, уперлись в что-то более плотное, чем просто ткань. Стараясь не сильно нарушить порядок, царящий в чемодане, она просунула руку в самую средину стопки и извлекла оттуда три пары темных носков, аккуратно скрученных в три небольших клубка, а между ними – небрежно свернутый конверт. Письмо!
Какую-то долю секунды Эдит колебалась, но потом, отбросив все сомнения в сторону, взяла конверт в руки и достала письмо. Она поднесла листок ближе к свету. Дорогая, плотная на ощупь бумага, судя по всему, самого высокого качества. Похоже на фирменный бланк известной фирмы Крейн. Вон и водяные знаки в форме журавлей проступили на свету. Конверт не был заклеен, но кто-то несколько раз сложил его и сильно примял изгибы своими пальцами. Кто? Он или она? Она распрямила конверт и перевернула его к себе лицевой стороной. Там красовалось лишь одно-единственное слово, написанное черными чернилами тонким изящным почерком.
Любимому.
Эдит замерла, соображая, сколь далеко она имеет право заходить в своих необычных поисках. Впрочем, она уже и так переступила грань дозволенного, открыв чужой чемодан. Так стоит ли волноваться обо всем остальном? Недрогнувшей рукой она развернула само письмо и принялась за его чтение. Короткие строчки были написаны тем же элегантным почерком, что и надпись на конверте.
Прочитала и какое-то время еще пялилась на буквы и слова оцепенелым взглядом до тех пор, пока строчки не стали расплываться перед глазами, а буковки прыгать в разные стороны. Наконец письмо само собой выскользнуло из ее пальцев, будто рукам уже стало трудно сдерживать вес написанных слов. Она не сделала ни малейшей попытки подхватить его и с безучастным видом проследила за тем, как оно спикировало за новенький белоснежный холодильник, который привезли к ним в дом на прошлой неделе, – такая неуклюжая попытка Кэлхуна загладить свою очередную вину. Дескать, он просит у нее прощения. Эдит не попыталась