– Что?! Простите, но я не совсем поняла…
– Все в порядке, Мерит! Мы же все сейчас чему-то учимся, каждый день…
Вот удалось же ей, подумала про себя Лорелея, убедить падчерицу не облачать ее в свой безобразный фланелевый халат, а вместо него разрешить ей лежать в постели в удобных спортивных штанишках и стильной маечке темно-синего цвета. Мерит взяла с туалетного стола тюбик с помадой и показала его Лорелее.
– Эта подойдет? – спросила она, заранее зная ответ. Ведь она выбрала ее любимый оттенок: Хеллоу, Долли.
– Вот видишь, как ты быстро учишься. Схватываешь все буквально на лету, – не преминула похвалить ее Лорелея.
Мерит сняла колпачок и выкрутила помаду. Немного высоковато, но не беда. Она же ведь старается… Потом протянула помаду Лорелее. Та уверенными движениями нанесла ее на свои губы, обойдясь без помощи зеркальца. Господи! Она столько раз проделывала эту операцию за свою жизнь, что, пожалуй, смогла бы накрасить себе губы даже во сне.
Закончив с губами, она вернула помаду Мерит, а сама попыталась встать, ухватившись на всякий случай, чтобы не упасть, за край туалетного столика. У нее слегка закружилась голова.
– Вот сейчас можешь подать мне свою руку. Что-то я сильно ослабла. Должно быть, от того, что мало ем… Клюю, словно птичка, по зернышку… Наверное, я даже попрошу тебя подстраховать меня, когда мы станем спускаться по лестнице.
Выйдя на террасу, Мерит осторожно опустила Лорелею в кресло-качалку и замерла рядом с ней в ожидании дальнейших указаний. А вдруг Лорелея уже забыла, как качаться в кресле-качалке?
– Наверное, тебе все же не нужно было бросать работу, – задумчиво обронила Лорелея.
– Ничего страшного. Меня ведь все равно брали на неполный рабочий день. К тому же, как выяснилось, это совсем не то, чем бы мне хотелось заниматься. Зато сейчас я могу быть с вами целыми днями.
– А что там Дебора Фуллер говорила насчет какого-то места?
– Специалист по приобретению картин в художественной галерее. Но это пока все еще не на официальном уровне. Скорее всего, вакансия появится только в начале следующего года. И нет никакой гарантии, что возьмут именно меня, хотя Дебора и обещала замолвить словечко. – Мерит бросила задумчивый взгляд на реку. – Хотя мне не хочется пока устраиваться на полный рабочий день… Особенно сначала.
Лорелея поняла, что в эту минуту падчерица подумала об Оуэне. О том, как будет ему тяжело без матери. Ей захотелось дотронуться до Мерит, благодарно погладить ее по руке. Но она сдержалась. Мерит ведь всегда старалась произвести впечатление человека более жесткого и не склонного к излишней сентиментальности, чем она была на самом деле. Что ж, пока приходится смиряться и принимать Мерит такой, как она сама того хочет.
– Если вы спустись вниз еще раз, но уже поближе к вечеру, то тогда мы сможем вместе полюбоваться фейерверком, который устроят сегодня в честь открытия Фестиваля на воде. Гиббс говорит, что это очень красочное зрелище.
Лорелея не была уверена в том, что у нее хватит сил спуститься по лестнице во второй раз, но на всякий случай она кивнула головой. Ей хотелось посмотреть на фейерверк, и она преисполнилась решимостью увидеть эту красоту своими глазами. В конце концов, она попросит Гиббса, чтобы тот отнес ее вниз на руках.
– Оуэн обожает фейерверки, – сказала она. – Готова поклясться, что и в Диснейленд он упросил нас с отцом свозить его только потому, что где-то вычитал, что там устраивают самые лучшие в мире фейерверки. Вот он и захотел убедиться в этом лично.
На улице показался большой крытый грузовик, в которых обычно доставляют крупногабаритный товар. Он затормозил перед домом и медленно въехал над подъездную дорожку перед парадным крыльцом. Мерит подскочила со своего места и уже была готова захлопать в ладоши.
– Ну, наконец-то! Привезли наш новый холодильник. У меня места нет, куда ставить все эти разносолы, которые люди продолжают приносить нам почти каждый день.
Она легко сбежала по ступенькам крыльца, чтобы поздороваться с водителем и его помощником. С таким оживленным выражением лица женщины обычно толпятся возле прилавков, на которых осуществляется распродажа обуви, подумала Лорелея и, откинувшись на спинку кресла-качалки, стала наблюдать за тем, как мужчины бережно извлекли холодильник из машины и перегрузили его на специальную тележку. После чего покатили тележку к дому, немного повозились с тем, чтобы поднять ее по ступенькам крыльца, после чего благополучно скрылись в кухне.
Впервые за все то время, что прошло после больницы, Лорелея оказалась в полнейшем одиночестве. Мерит хлопотала вокруг рабочих на кухне, помогала им распаковывать новый холодильник и упаковывать старый, чтобы подготовить его к вывозу. Лорелея сбросила с ног шлепанцы и ступила босыми ступнями на деревянные половицы пола на террасе. Когда-то в далеком детстве она все время бегала по родному городку исключительно босой. И вовсе не потому, что у нее не было башмаков. Просто так было гораздо приятнее.
Ей вдруг припомнились веселые и шумные детские игры, которым они предавались на улице до самой поздней ночи. «Пни банку» или игра с мячом в «собачку», когда дети становились в круг и пасовали мяч один другому, а один участник стоял по центру и все время пытался перехватить мячик. Все эти горячие денечки уже давно превратились в полузабытые воспоминания. Счастливые воспоминания… Нужно обязательно научить Оуэна играть в эти игры. А он бы потом обучил им уже своих новых друзей, которые у него наверняка появятся. Лорелея мысленно пообещала себе рассказать Мерит о правилах этих игр. Записывать во всех подробностях в свою тетрадь она не сможет по причине отсутствия свободного места для пространных записей. Впрочем, бог его знает, как к ее намерению отнесется Мерит. Вполне возможно, кое-какие пометки все же придется сделать и в письменной форме.
Лорелея сделала глубокий вдох. Воздух был влажен и пропитан знакомыми ей с детства запахами прибрежного городка. И эти запахи снова напомнили ей детство и юность. Ее уже не покачивало, и она почувствовала, что у нее хватит сил для того, чтобы самостоятельно подняться и немного пройтись. Она медленно спустилась с крыльца, крепко держась за перила, и так же медленно побрела в сторону векового раскидистого дуба, закрывшего своей кроной большую часть дворика перед домом. Обхватив одной рукой его могучий ствол, она склонила голову и стала пристально вглядываться в каждый отдельный листок, нижняя поверхность которых отливала серебром. Стоило подуть ветерку, и листья на дубе зашуршали и заискрились, словно подмигивая ей. Наверняка дуб стоял на этом же самом месте, когда вокруг еще не было никаких домов. Вполне возможно, он рос и в то время, когда река еще только вознамерилась проложить себе русло по этой части суши. И конечно, он все так же будет величаво шуметь своей кроной и тогда, когда она, Лорелея, перейдет уже в другой мир. Что странным образом успокаивало и вносило умиротворение в душу. Есть в этом мире что-то вечное, непреходящее, как, к примеру, любовь матери к своему ребенку и та незримая связь, которая возникает между ними.
Трава в тени дуба оставалась прохладной и приятно остужала босые ноги Лорелеи. Ей было так хорошо в эту минуту, что она даже не обращала внимания на снующие по улице автомобили. Еще, чего доброго, подумают, глядя на нее, что сошла с ума женщина. Виснет на дереве возле огромного дома в одних спортивных брючках и майке. Безжизненные длинные волосы рассыпались по плечам. Ну и пусть себе думают что хотят. Вообще-то Лорелея не считала себя тщеславным человеком. Но вот волосы… Волосы всегда были предметом ее особой гордости. И она твердо решила, что перед Творцом она предстанет именно с длинными волосами.
Ах, как же ей хотелось выйти на улицу и прогуляться до самых болот! В последний раз окунуть ноги в прохладную речную воду. Но Лорелея понимала, что на сегодня она уже исчерпала весь запас своих сил. Еще, чего доброго, рухнет прямо посреди улицы. А у Мерит на нервной почве случится сердечный приступ, пока она будет бегать и искать ее.
Я готова. Эти слова прозвучали так явственно, будто она только что произнесла их вслух. После гибели Роберта, после того, как ей поставили страшный диагноз, у нее оставалась в жизни одна-единственная цель. О, как она молила Бога, говорила, что это ее последняя просьба, обращенная к Нему. Вымаливала у Него время, отпущенное ей для жизни, до тех пор, пока не устроит судьбу Оуэна. Не привезет его в такое место, где ее сына будут любить, где о нем будут заботиться и где он будет счастлив. Конечно, она пошла на огромный риск, приехав в Бофорт без всяких уведомлений и предупреждений. Вся надежда оставалась лишь на ту маленькую девочку, которая запомнилась Лорелее по фотографиям, да по трогательным рассказам мужа о своей дочери. Ведь он же так ее любил. И она свято верила в то, что в той сломленной несчастной женщине, которая встретила ее и Оуэна на пороге своего нового дома, все еще жива та прежняя маленькая Мерит.
– Я готова, – тихо повторила Лорелея уже вслух, обращаясь к дереву. И к небу, куда обычно возносила все свои молитвы. И тут же быстро сотворила еще одну молитву-обращение. Нет, она ни о чем более не просила Всевышнего для себя. Она просила только за других и, следовательно, не нарушила данного ею когда-то обета. Произнеся молитву, оторвалась от ствола дуба, постояла какое-то время, проверяя себя. Сможет ли она самостоятельно преодолеть расстояние от дерева до крыльца и вернуться в дом?
Она едва успела усесться на прежнее место в свое кресло-качалку, как из дома вышли рабочие. Они катили перед собой на тележке старый холодильник, закрепленный со всех сторон. Следом за ними плелась Мерит и недовольно бормотала что-то себе под нос. Дескать, поцарапали деревянные полы в доме. Лорелея вобрала в себя побольше воздуха и выдохнула, приготовившись попросить кого-то из рабочих помочь ей подняться к себе наверх.
При свете солнечного дня старый холодильник производил просто допотопное впечатление. Наверняка так же контрастно смотрятся сейчас на фоне сверкающего новенького холодильника из нержавеющей стали все предметы их кухонной утвари и мебели: старые шкафчики, выщербленные столешницы рабочих кухонных столов, рассохшиеся от времени навесные полки.