Увидев же это чудо кино-каратэ, Витька перестал смотреть музыку и просто заболел — стал повсюду махать руками и ногами, изображая из себя «Виктора Ли», наделал себе нунчаков и развесил дома по стенам. Теперь он регулярно стал травмировать себя, обучаясь тонкому искусству восточного единоборства.
Марьяша ездила с нами и помогала кое-чем, кроме грима и костюмов, — стояла, например, на стреме во время концертов — как-то раз нам пришлось просто бегом бежать из подвала, где мы успели, правда, отыграть всю программу и я успел даже вырвать деньги на бегу из рук мчавшегося бок о бок с нами менеджера. Бежали мы не от разгневанных зрителей — те-то были в восторге и сначала вовсе не хотели нас отпускать, а теперь вот сами бежали в другую сторону, как им было приказано, отвлекая на себя следопытов КГБ, приехавших познакомиться поближе с группой «Кино».
Случались и спокойные, солидные концерты в МИФИ, с «Центром» в первом отделении, например. Вообще в МИФИ мы играли несколько раз, и это было, пожалуй, любимым нашим местом. Артем Троицкий раздухарился и устроил нам выступление в пресс-центре ТАСС, где мы опять-таки всем понравились… Мы очень полюбили московскую публику — она была прямо полярна ленинградской. Если в Ленинграде все всё критикуют (как вы могли заметить по мне и по моей повести), то в Москве почему-то все всем восторгались. И это было нам очень приятно — стоило нам оказаться в столице, как из начинающей малоизвестной рок-клубовской команды мы превращались в рок-звезд, известных всей андеграундной московской рок-аудитории. Мы продолжали работать вдвоем, Петр Трощенков выбрался с нами только раз или два — работа в «Аквариуме» отнимала у него много времени, и мы оставались дуэтом.
В Ленинграде тем временем не дремал и наш первый официальный фан — Владик Шебашов. Однажды он несколько дней не брал в рот ничего спиртного, отключил телефон, сидел дома и о чем-то думал. Результатом этой беспримерной в истории ленинградского рок-движения акции явился грандиозный домашний концерт «Кино» в Шувалово-Озерках.
Входная плата на концерт «Кино» у Оли была для квартирника непомерно высокой — пять рублей с человека. Так решил Владик. Но он ничего не брал себе, он был настоящим фаном нашей группы и всю сумму пустил в различные кайфы — по два пятьдесят с каждой пятерки отдавал нам, а на остальные два пятьдесят покупались две бутылки сухого и два плавленых сырка — для нас и для гостей, чтобы все чувствовали себя уютно и спокойно. Деньги были собраны заранее, и поэтому когда мы с Витькой вошли в комнату, которая должна была стать нашим залом и сценой одновременно, то искренне порадовались — вдоль одной стены сидело на полу человек тридцать слушателей, вдоль другой стояло бутылок шестьдесят сухого и высились сверкающие алюминием небоскребы из плавленых сырков. Владик сделал все, что мог, и, по-моему, всем угодил.
Витька продолжал писать, и материала для второго альбома у нас было уже более чем достаточно. Теперь, когда мы разделили обязанности и всеми административными вопросами занимался я один, мой товарищ начал наседать на меня и все чаще и чаще требовать, чтобы я поскорее подыскал студию для новой записи. К Тропилло мы решили пока не обращаться — он очень много работал с «Аквариумом», и мы не хотели лишний раз его напрягать. Борис снабдил меня длинным списком телефонов знакомых звукооператоров, сказав, что они в принципе могут записать любую группу, но уговорить их и заинтересовать именно в нашей записи — это уже мои проблемы. И я время от времени звонил, и с каждым звонком мои надежды на успешный поиск в этом направлении становился все призрачнее и призрачнее.
— В принципе можно, — отвечали мне обычно на вопрос «Можете ли вы нас записать?».
— А когда?
— Ну позвоните на следующей недельке…
Знаю я эти следующие недельки. Сам иногда так говорю, когда хочу вежливо отделаться от кого-нибудь. Ничего нет безнадежней для меня, чем слышать про эти недельки…
Но я продолжал звонить, уже почти не рассчитывая на приглашение в студию и прокручивая в уме все иные возможные варианты.
— Группа «Кино»? — переспросили меня однажды по телефону на мой вопрос о записи.
— Да.
— Можете сейчас приехать. Часов до двенадцати ночи я могу вами заняться.
— Мы будем через полтора часа. Спасибо большое, — сказал я, повесил трубку и в ужасе стал думать, как реализовать мое обещание. С Андреем — звукорежиссером из Малого драматического театра — я до этого уже несколько раз созванивался, знал его условия и возможности. Его студия нас устраивала, там можно было писать все, включая живые барабаны. Но сейчас было семь часов вечера, и я не знал, во-первых, дома ли Витька, во-вторых, захочет ли и сможет ли он сейчас поехать на запись, в-третьих, ни барабанов, ни барабанщика у нас до сих пор не было.
Я позвонил Витьке, который, на счастье, оказался дома.
— Витька, привет. Есть возможность сейчас поехать в студию.
— Сейчас? Я чай пью. Я сейчас не могу. Что за гонка? Я чай пью. Я сейчас не могу…
О, благодарная легкая и приятная работа администратора!
— Так что? Решай — отменять мне все или поедем все-таки?
— Ну, я не знаю… А барабаны что?
— Я постараюсь сейчас найти.
— Ну, если найдешь, то поедем. Перезвони мне, когда все выяснишь.
— Хорошо.
Барабаны, барабаны… Я листал свою записную книжку и звонил всем подряд, спрашивая, нет ли случайно сегодня на вечерок барабанов или барабанщика? Многие удивлялись такому необычному вопросу, но легче мне от этого не делалось. Когда я дошел до буквы «И» и позвонил Жене Иванову — лидеру группы «Пепел», какая-то надежда появилась.
— Запиши телефон, — сказал Женя. — Зовут его Валера Кириллов. Это классный барабанщик, если он захочет, то поможет вам. Но я не знаю, захочет ли…
Я и сам не знаю, захочет ли Валера Кириллов тащиться на ночь глядя неведомо с кем, неизвестно куда…
— Алло, Валера?
— Да.
— Привет. С тобой говорит Леша Рыбин из группы «Кино».
— «Кино»? Не знаю, не слышал.
— Ну, если хочешь, то у тебя есть возможность услышать. Не мог бы ты сегодня вечером нам помочь?
— Поиграть, что ли?
— Да, у нас запись на студии.
— Мог бы.
— Очень хорошо. Спасибо большое. Только знаешь, тут есть маленькая проблема…
— Барабанов, что ли, нет?
— Нет. А у тебя нет, случайно?
— Есть.
— А не мог бы ты привезти их в студию?
Наглость — первое дело для администратора.
— Ну, в принципе мог бы.
— Мы тебе поможем, заедем на тачке, погрузим-разгрузим…
— Заезжайте, — Валерка сказал мне адрес и повесил трубку.
Я лихорадочно подсчитывал затраты времени на дорогу. На такси мы успевали к назначенному сроку — Валерка жил на Суворовском — полчаса туда, погрузить барабаны, до театра — еще пятнадцать минут. Но что за диковинный барабанщик нам подвернулся? Какой-то альтруист…
Я полетел к Витьке, который, слава Богу, уже допил свой чай и перестал играть в игру «директор — художественный руководитель». Стоянка такси находилась прямо рядом с его домом, и мы помчались на Суворовский — тут наконец я услышал благодарность от «художественного руководителя» за свою оперативность. Репетировать нам ничего не требовалось: все давно было готово, инструменты в порядке, оставалось только объяснить барабанщику что к чему, но, по словам Жени Иванова, Валерка был профессионалом и объяснять особенно ему ничего было не нежно.
Валерка встретил нас на лестнице своего дома — он уже спускал барабаны вниз. Мы быстро поздоровались, еще раз поблагодарили его, подхватили кто что мог и в одно мгновение погрузили установку в такси, втиснулись сами и рванули к Малому драматическому.
— Что вы играете-то? — улыбаясь, спросил у Витьки Кириллов.
— Биг-бит.
— A-а, ясно. Нет проблем.
Да, биг-бит. Мы планировали для первого раза записать четыре-пять песен — «Весну», «Лето», «Я из тех…», «Последний герой», а там видно будет, как дело пойдет. Последние Витькины песни были более жесткими и холодными, чем материал «Сорока пяти», но были и чисто биг-битовые вещи а-ля Нил Седака — «Весна», например:
Весна.
Постоянный насморк,
Весна.
Солнце светит опять.
И я промочил ноги.
Весна.
И я опять иду гулять…
Мы прошли через вахту театра, сказав бабушке, сидевшей в стеклянной будочке, что мы к Андрею. Звукооператор Андрей встретил нас приветливо, провел в студию, сказал, чтобы мы с Витькой настраивались, а сам пошел с Кирилловым устанавливать барабаны. Все происходило в этот день удивительно быстро и складно — часа за три мы записали болванки четырех песен, и получилось это очень неплохо. Кириллов действительно оказался классным барабанщиком — он все схватывал на лету и проблем с барабанами не было никаких. Время близилось уже к закрытию метро, когда мы закончили запись и договорились с Андреем о следующей сессии. Загрузив барабаны Кириллова в такси, мы еще раз поблагодарили его и расстались с этим удивительным бескорыстным музыкантом.
К сожалению, эту запись мы так и не довели до конца. Витьке вдруг разонравилась эта студия, звук записанных барабанов, хотя, на мой взгляд, он был вполне достойным. Мы собрались в Малом драматическом еще раз, записали голос, и Витька, забрав ленту себе, сказал, что пока на этом остановимся. У него не было настроения писать дальше — это было заметно. Отношения наши продолжали оставаться превосходными, он сказал, что просто устал и ему нужно сосредоточиться, чтобы записать полноценный альбом. А пара песен из записи в Малом драматическом потом так никуда и не вошла…
Мы продолжали бурную концертную деятельность в Москве и не только, чаще и чаще случались концертики в родном городе. Как-то раз мы играли для иностранных друзей, не владеющих русским языком, и, как ни странно, им тоже понравилась наша программа. Этот концертик для девушек из Гамбурга, а также для всех наших друзей проходил дома у Ливерпульца, с которым как-то нас познакомил Борис. Леверпульца прозвали так за то, что в бытность свою студентом университета он был отправлен со всей своей группой на стажировку в Англию, и один семестр обучался английскому языку на родине «Битлз». Вернулся он оттуда совершенно другим человеком и начал вести такой образ жизни, про который можно смело сказать словами одного из героев известного фильма «Асса»: «Я был нетрезв, и мое поведение недостойно советского офицера…» Дома у Алексиса-Ливерпульца было довольно миленько — он тащил к себе все, что только возможно и что плохо лежало, — тут стояли и висели чучела диких зверей и птиц, повсюду сверкали таблички: «Не стой под стрелой», «Пьянству — бой», к которой была сделана приписка «Пьянству — гёрл», «Не работай!» и так далее. Из Англии наш приятель привез массу пластинок и книг, и у него можно было провести время приятно и не без пользы.