На теле ран не счесть,
Нелегки шаги.
Лишь в груди горит звезда.
И умрет апрель,
И родится вновь,
И придет уже навсегда.
А он придет и приведет за собой весну.
И рассеет серых туч войска.
А когда мы все посмотрим в глаза его,
На нас из глаз его посмотрит тоска.
И откроются двери домов.
Да ты садись, а то в ногах правды нет.
И когда мы все посмотрим в глаза его,
То увидим в тех глазах солнца свет.
КОНЧИТСЯ ЛЕТО
Я выключаю телевизор,
Я пишу тебе письмо.
Про то, что больше не могу
Смотреть на дерьмо.
Про то, что больше нет сил.
Про то, что я почти запил,
Но не забыл тебя.
Про то, что телефон звонил,
Хотел, чтобы я встал
Оделся и пошел,
А точнее — побежал.
Но только я его послал.
Сказал, что болен и устал.
И эту ночь не спал.
Я жду ответа.
Больше надежд нету.
Скоро кончится лето.
Это.
А с погодой повезло:
Дождь идет четвертый день,
Хотя по радио сказали —
Жаркой будет даже тень.
Но, впрочем, в той тени, где я,
Пока и сухо и тепло.
Но я боюсь пока.
А дни идут чередом:
День едим, а три пьем.
И в общем весело живем.
Хотя и дождь за окном.
Магнитофон сломался —
Я сижу в тишине,
Чему и рад вполне.
Я жду ответа.
Больше надежд нету.
Скоро кончится лето.
Это.
За окном идет стройка,
Работает кран,
И закрыт пятый год
За углом ресторан.
А на столе стоит банка.
А в банке — тюльпан.
А на окне — стакан.
И так идут за годом год,
Так и жизнь пройдет.
И в сотый раз маслом вниз
Упадет бутерброд.
Но, может, будет хоть день,
Может, будет хоть час,
Когда нам повезет.
Я жду ответа.
Больше надежд нету.
Скоро кончится лето.
Это.
СТУК
Струн провода, ток по рукам.
Телефон на все голоса говорит: «Пока! Пора!»
И пальто на гвозде, шарф в рукаве,
И перчатки в карманах шепчут:
«Подожди до утра, до утра…»
Но странный стук зовет в дорогу.
Может — сердце, а может — стук в дверь.
И когда я обернусь на пороге,
Я скажу одно лишь слово: «Верь!»
И опять на вокзал,
И опять к поездам,
И опять проводник выдает белье и чай.
И опять не усну,
И опять сквозь грохот колес
Мне послышится слово: «Прощай!»
Но странный стук зовет в дорогу.
Может — сердце, а может — стук в дверь.
И когда я обернусь на пороге,
Я скажу одно лишь слово: «Верь!»
КРАСНО-ЖЕЛТЫЕ ДНИ
Застоялся мой поезд в депо:
Снова я уезжаю, пора.
На пороге ветер заждался меня,
На пороге осень, моя сестра.
После красно-желтых дней
Начнется и кончится зима.
Горе ты мое от ума,
Не печалься, гляди веселей.
И я вернусь домой.
Со щитом, а может быть — на щите.
В серебре, а может быть — в нищете.
Но как можно скорей.
Расскажи мне о тех, кто устал
От безжалостных уличных драм.
И о храме из разбитых сердец.
И о тех, кто идет в этот храм.
После красно-желтых дней
Начнется и кончится зима.
Горе ты мое от ума,
Не печалься, гляди веселей.
И я вернусь домой.
Со щитом, а может быть — на щите.
В серебре, а может быть — в нищете.
Но как можно скорей.
А мне приснилось: миром правит любовь.
А мне приснилось: миром правит мечта.
И над этим прекрасно горит звезда.
Я проснулся и понял: беда.
После красно-желтых дней
Начнется и кончится зима.
Горе ты мое от ума,
Не печалься, гляди веселей.
И я вернусь домой.
Со щитом, а может быть — на щите.
В серебре, а может быть — в нищете.
Но как можно скорей.
НАМ С ТОБОЙ
Здесь непонятно, где лицо, а где рыло.
И непонятно, где пряник, где плеть.
Здесь в сено не втыкаются вилы,
А рыба проходит сквозь сеть.
И не ясно, где море, где суша,
Где золото, а где медь,
Что построить и что разрушить.
И кому и зачем здесь петь.
Нам с тобой голубых небес навес.
Нам с тобой станет лес глухой стеной.
Нам с тобой из заплеванных колодцев не пить.
План такой нам с тобой.
Здесь камни похожи на мыло,
А сталь похожа на жесть.
И слабость как сила.
И правда как лесть.
И не ясно, где мешок, а где шило.
И не ясно, где обида, где месть.
И мне не нравится то, что здесь было.
И мне не нравится то, что здесь есть.
Нам с тобой голубых небес навес.
Нам с тобой станет лес глухой стеной.
Нам с тобой из заплеванных колодцев не пить.
План такой нам с тобой.
Черная ночь да в реке вода.
Нам с тобой и беда станет — не беда.
Ну, решай!
Эх, была не была, прости и прощай.
План такой нам с тобой.
МУРАВЕЙНИК
Начинается новый день,
И машины туда-сюда.
Раз уж солнцу вставать не лень,
И для нас, значит, — ерунда.
Муравейник живет:
Кто-то лапку сломал — не в счет.
А до свадьбы заживет.
А помрет так помрет.
Я не люблю, когда мне врут.
Но от правды я тоже устал.
Я пытался найти приют,
Говорят, что плохо искал.
И я не знаю, какой процент
Сумасшедших на данный час.
Но если верить глазам и ушам —
Больше в несколько раз.
И мы могли бы вести войну
Против тех, кто против нас.
Так как те, кто против тех, кто против нас,
Не справляются с ними без нас.
Наше будущее — туман.
В нашем прошлом то ад, то рай.
Наши деньги не лезут в карман.
Вот и утро — вставай.
Я не люблю, когда мне врут.
Но от правды я тоже устал.
Я пытался найти приют,
Говорят, что плохо искал.
И я не знаю, каков процент
Сумасшедших на данный час.
Но если верить глазам и ушам
Больше в несколько раз.
ВЕРА-НАДЕЖДА-ЛЮБОВЬ
Волчий вой да лай собак.
Крепко, до боли сжатый кулак.
Птицей стучится в жилах кровь.
Вера да надежда, любовь.
«За» голосуют тысячи рук.
И высок наш флаг.
Синее небо да солнца круг.
Все на месте, да что-то не так.
В небе над нами горит звезда.
Некому, кроме нее, нам помочь
В темную, темную, темную
Ночь.
Ночь пришла, а за ней гроза.
Грустный дождь да ветер шутник.
Руки в карманы, вниз глаза.
Да за зубы язык.
Ох, заедает меня тоска,
Верная подруга моя.
Пей да гуляй, пой да танцуй.
Я с тобой пока.
В небе над нами горит звезда.
Некому, кроме нее, нам помочь
В темную, темную, темную
Ночь.
КУКУШКА
Песен, еще не написанных, сколько,
Скажи кукушка,
Пропой?
В городе мне жить или на выселках?
Камнем лежать
Или гореть звездой,
Звездой?
Солнце мое, взгляни на меня:
Моя ладонь превратилась в кулак.
И если есть порох, дай огня.
Вот так.
Кто пойдет по следу одинокому?
Сильные да смелые головы сложили в поле,
В бою.
Мало кто остался в светлой памяти,
В трезвом уме да с твердой рукой в строю.
В строю.
Солнце мое, взгляни на меня:
Моя ладонь превратилась в кулак.
И если есть порох, дай огня.
Вот так.
Где же, где теперь, воля вольная,
С кем же ты сейчас ласковый рассвет встречаешь?
Ответь!
Хорошо с тобой да плохо без тебя.
Голову да плечи терпеливые под плеть.
Под плеть.
Солнце мое, взгляни на меня:
Моя ладонь превратилась в кулак.
И если есть порох, дай огня.
Вот так.
КОГДА-ТО ТЫ БЫЛ БИТНИКОМ
Эй, где твои туфли на манной каше?
И куда ты засунул свой двубортный пиджак?
Спрячь подальше домашние тапки, папаша.
Ты ведь раньше не дал бы за них и пятак.
А когда-то ты был битником.
Когда-то ты был битником.
Ты готов был отдать душу за рок-н-ролл,
Извлеченный из снимка чужой диафрагмы.
А теперь телевизор, газета, футбол,
И довольна тобой твоя старая мама.
Ведь когда-то ты был битником.
Когда-то ты был битником.
Рок-н-ролльное время ушло безвозвратно.
Охладил седины твоей юности пыл.
Но я верю, и верить мне в это приятно,
Что в душе ты остался таким же, как был.
Когда-то ты был битником.
Ты был когда-то битником.
«РАНЬШЕ В ТВОИХ ГЛАЗАХ ОТРАЖАЛИСЬ КОСТРЫ…»
Раньше в твоих глазах отражались костры,
Теперь лишь настольная лампа — рассеянный свет.
Что-то проходит мимо, тебе становится не по себе.