Растерянный Марио завопил во всю мощь своих легких:
– Все против меня! Все равно – я не Иуда, а Аттилио – не Иисус! А Аврору я притащу сюда силой! Пойду колоть дрова, а то очень хочется кого-нибудь ударить.
Как только муж вышел из комнаты, Бьянка обеспокоенно спросила:
– Ты не думаешь, что он и впрямь повесится?
– Нет, он слишком труслив. Вылитый портрет моего покойного Томазо. Это передается через поколение. Мой сын Бенджамино был отважным мужчиной. Аврора похожа на него. Да, Бьянка, это передается через поколение, и я боюсь за будущего ребенка Авроры.
Они не успели обсудить этот вопрос, потому что Марио буквально ворвался в комнату. Волнение сжимало ему горло:
– Сволочи! Негодяи! Они спрятали его у меня!… У меня! И без дальнейших объяснений он кинулся на улицу.
Пицци и Барбьери начинали нервничать, видя беспечность комиссара. Они чувствовали, что он изменился, но не понимали причин этой перемены. Пицци ворчал:
– Надо что-то делать! Нельзя же вечно торчать в этой вшивой деревне.
Данте посмотрел на него с таким видом, как будто он только что очнулся от сладкого сна и еще не вернулся в реальный мир.
– Вы останетесь здесь, Пицци, и будете сторожить пленника, пока Барбьери займется поисками колес и карабинера.
– Незачем задерживаться здесь еще на день!
– Значит, постарайтесь поскорее выполнить это поручение!
– Если позволите мне по-своему взяться за это дело, я вам быстро верну колеса. Надо взять заложников и дать полчаса крестьянам, чтобы они вернули украденное, иначе я буду расстреливать заложников по одному через каждые пятнадцать минут.
– Мы пока еще полицейские, а не убийцы, Пицци!
Появление Марио Веничьо положило конец их стычке.
– Синьор комиссар! Бандиты! Негодяи! Так поступить со мной! Они хотели опорочить меня перед вами!
– Успокойтесь, Веничьо. Что с вами случилось?
– Я пошел в сарай колоть дрова, и когда я передвигал ящики… я увидел тело! Они, наверное, принесли его, пока я разговаривал с женой и бабушкой. Я их даже не видел!
Бутафочи вздохнул:
– Возможно, я наконец, увижу лицо этого загадочного синьора Криппа…
Комиссар Бутафочи и его помощники вошли прямо в сарай Веничьо и, и отодвинув в сторону ящики, обнаружили аккуратно связанного карабинера.
ГЛАВА VI
Карабинер Джузеппе Гарджулло по всем признакам чувствовал себя неплохо. Он выглядел веселым и бодрым, что не ускользнуло от внимания Пицци. Он сурово произнес:
– Какого черта вы здесь делаете?
– Жду, когда меня освободят.
– А как вы сюда попали?
– Поверьте, не по своей воле.
– Это еще надо доказать!
Бутафочи направил разговор в нужное русло:
– Как вы объясните происшедшее?
– Я не видел, как они подошли. Они сразу все на меня набросились…
Пицци прервал его:
– А ваше ружье?
– У меня не было времени… В любом случае я бы не стал в них стрелять.
– Почему?
– Потому что я не убийца!
Пицци с отвращением плюнул и отошел в сторону, а комиссар уточнил с иронией в голосе:
– И вы, конечно, никого не узнали?
– Узнал.
– Кого же?
– Марио Веничьо.
Барбьери побагровел:
– Он врет!
Данте, улыбаясь, согласился:
– Конечно врет. Но как его разоблачить?
Они отправились к Марио. Тот все еще дрожал от пережитого ужаса:
– Вы его нашли?
– Да, но это не дон Лючано.
– Не дон Лючано?
– Нет, это карабинер. Кстати, Веничьо, два свидетеля указали на вас как на предводителя банды, которая опять похитила колеса, а заодно и карабинера.
Марио задохнулся от злости:
– Я вышел из дома только один раз – чтобы предупредить вас. А кто эти свидетели?
– Аттилио Капелляро и присутствующий здесь карабинер.
– Ты смеешь врать мне в глаза, Джузеппе?
– Так же, как и ты, когда обвинил Аттилио в убийстве дона Лючано.
Комиссар остановил поединок.
– Дальнейшие дискуссии бесполезны. Сегодня уже поздно возвращаться в Фоджу. Пицци, отпустите Капелляро, пусть он идет спать домой. Вы оба устроитесь на ночь у трактирщика. Что касается меня, я поищу свободное местечко у кого-нибудь в доме.
Карабинер поспешно сказал:
– Я уверен, что учительница с удовольствием разрешит вам переночевать у нее.
– С удовольствием? Не преувеличивайте!
Аттилио в очередной раз возвращался домой. При виде его Лаура испустила несколько благодарственных воплей и заставила всех домашних встать на колени и вознести молитву в честь Святой Девы. Утомленный переживаниями этого долгого и богатого событиями дня, Аттилио лег спать сразу после ужина. Малышей, несмотря на их нытье, тоже отправили в постель – завтра начинались занятия в школе. Лауре не удалось удержать Пепе, который непременно хотел проверить, горят ли огни лагеря Неаполитанской армии. Джанни и Аврора выскользнули через заднюю дверь. Им хотелось побыть наедине. Не говоря ни слова, влюбленные вышли на утес вблизи дома Криппа. Их окутывала мягкая теплая южная ночь. Не слышно было никаких звуков. Только изредка доносился лай собак. Свет в окне дома священника показывал, что дон Фаусто бодрствовал.
– Это правда, Аврора миа, что ты не вернешься к своим?
– Я смогу вернуться туда только вместе с тобой.
Они сидели, тесно прижавшись друг к другу. И если бы это зависело только от них, они просидели бы так всю жизнь.
– Тебя не беспокоит то, что молчат пушки?
– Если американцы уплыли, то нет причин для стрельбы.
– Как по-твоему, это хорошо или плохо?
– Плохо.
– Из-за твоего отца?
– Из-за него и из-за всех остальных.
Аврора не все поняла, но она побоялась просить объяснений. Впрочем, ее устраивало просто быть рядом с любимым человеком.
– Но мы сможем пожениться?
– Это зависит не от нас.
– А от кого, от моего отца?
Он крепко обнял девушку.
– Нет… Американцы или немцы… Один Бог знает, что они сделают, когда войдут в нашу деревню.
– Они разлучат нас?
Аврора содрогнулась от ужаса и возмущения. Какое ей дело до всей этой истории? Она любит Джанни, а он любит ее. Об остальном пусть беспокоятся другие!
Пепе внимательно вглядывался в темноту, силясь рассмотреть неприятельские позиции. Он был так поглощен своим занятием, что не услышал шагов карабинера. Тот хлопнул его по плечу:
– Что, Пепе, шпионишь за неаполитанцами?
– Ах, это вы, Джузеппе… Да, эта тишина меня не обманет, они наверняка что-то замышляют, – он кивнул в сторону Страмолетто: – А они спят!
– Что же они еще могут делать ночью?
– А ты почему не спишь?
– Потому что ночью кажется, что все как раньше, что нет войны и что на земле место для счастья…
– Скажи на милость, Джузеппе, ты странно разговариваешь сегодня.
– А?
– Непонятно… Сегодня у тебя не такой грустный вид, как обычно. Твое несчастье перестало угнетать тебя?
– Быть может, я начинаю забывать о нем.
– Удивительно…
Блуждая между сном и реальностью, старик спросил:
– Ты веришь, что солдаты Гарибальди отступили?
– Кто? А, да. Так объявили по радио.
– Я тебя не об этом спрашиваю. Ты сам веришь?
– Не очень.
– Я тоже.
– Скажите, Пепе, вы уверены, что это войска Неаполя мешают Красным Рубашкам высадиться на берег?
Старик помедлил.
– Я объясню, Джузеппе. Это зависит от момента. Иногда я и правда забываю. Но только говоря о войсках Неаполя, я могу кричать все, что угодно о немцах и фашистах, понял?
Феличиана Каралло приняла комиссара без всяких возражений. Она находилась в кухне, когда он вошел, извиняясь за беспокойство.
– Что вы, синьор комиссар, школа – не моя собственность. Она принадлежит государству. На первом этаже есть комната для стажера, который здесь никогда не показывался. Вам там будет удобно.
– Не знаю, как вас благодарить.
– Нет ничего проще. Повяжите эту тряпку на пояс и помогите мне приготовить «минестроне по-милански».
Если бы через час какой-нибудь прохожий заглянул в окно, то ни за что бы не поверил, что эти толстые мужчина и женщина знакомы всего несколько часов. Сидя за столом напротив друг друга, они поглощали еду с благочестивым старанием истинных гурманов. Их пухлые физиономии выражали блаженство. Оттолкнув пустую тарелку, Бутафочи заявил:
– В жизни не пробовал лучшего минестроне!
– Что вы скажете насчет стаканчика граппы?
– Скажу, что это очень кстати!
Феличиана достала из буфета длинную бутылку. Они выпили, закрыв от удовольствия глаза. Данте со вздохом поставил стакан.
– Замечательно.
Они немного помолчали, переваривая пищу. Вкусная еда располагала к оптимизму. Комиссар с грустью произнес:
– Если бы моя Леонтина была жива, я пригласил бы вас в Фоджу отведать ее «стуфаттино а ля романа». Она прекрасно готовила это блюдо.
– Вы давно потеряли вашу жену?
– Два года назад. Не знаю, зачем я вам это рассказываю… но у меня такое ощущение, что я выпал из нормального течения жизни, по крайней мере моей жизни в Фодже. Я в Страмолетто всего несколько часов, а мне кажется, что я всю жизнь знаком с Аттилио Капелляро, его сыном и женой… Я знаю Марио и его вечные угрызения совести. И древнего человека в красной рубахе, живущего одновременно в двух мирах. И этого странного карабинера… Кстати, что это за несчастье, о котором все говорят и которое служит ему оправданием для уклонения от военной службы?
– Любовная история.
– Естественно. Иное объяснение меня бы разочаровало.
– Джузеппе появился здесь пять – шесть лет назад. Он прибыл из деревни Абруцес, что около Сульмоны. Там он полюбил одну девушку, которая отвечала ему взаимностью. Но они оба были очень бедны. Джузеппе поступил на военную службу и уехал в Африку. Вернувшись, он узнал, что его невеста, чтобы спасти свою семью от голодной смерти, вышла замуж за богатого человека. Затем она с мужем уехала из деревни. Вскоре и Джузеппе покинул родные места. Он стал карабинером и попросил место в Страмолетто. Он с легкостью получил это назначение, так как никто не хотел ехать в так