Поскольку Дамблдор не мог проникнуть в мою память, было очевидно, что первым на его ментальном допросе окажется мой ближайший друг. Если прежде я только изредка проверял Теда на готовность защититься от внезапной поверхностной легилименции, то теперь я стал проверять его по несколько раз в день, заодно тренируя его способность противостоять и более глубокому вторжению в память. Начинал я с поверхностной легилименции, но, едва почувствовав готовность Теда к противостоянию, усиливал давление на его сознание, раздвигая образы Элузио. Во взгляде Теда появлялось лёгкое удивление, но он продолжал сопротивляться, а я - давить, пока я не чувствовал, что вот-вот прорву его защиту. Тогда я останавливался, давал ему передышку и возможность собраться, а затем продолжал атаку. Разумеется, пришлось намекнуть, что скоро многое будет зависеть от того, насколько успешно он защищается. Большего при нынешней защите Теда я ему сказать не мог.
Тед с его не по возрасту дисциплинированным разумом прогрессировал быстрее любого из своих ровесников, но медленнее, чем хотелось бы. Существовала ещё Диана, его объявленная невеста, а также Драко с Грегом и Винсом. Все они были достаточно близки ко мне, чтобы привлечь внимание директора, и если даже они оставались непричастными к предстоящему делу, их ментальный допрос мог вскрыть другие тайны. Кроме них, существовали прочие слизеринцы, у которых мы были на глазах и которые могли быть в курсе если не наших тайн, то наших передвижений по Хогвартсу. И я стал серьёзно задумываться на тему, не проще ли нейтрализовать легилименцию некоего сладкого дедули, чем прикрыть от него всех моих друзей и знакомых.
Начав копать в этом направлении, я обнаружил, что легилиментные возможности Дамблдора не были наследственными. Никто из Дамблдоров никогда не обладал никакими примечательными способностями, а это означало, что мощная легилименция директора была напрямую связана с краденой магией. Из «Истории Хогвартса» было известно, что магия замка основывалась на магии Основателей, из которых легилиментами были двое, Салазар и Ровена. Видимо, эту способность Дамблдор заполучил от магии Хогвартса.
Поскольку легилименция стала для директора привычной, было понятно, что она не исчезнет после перекрытия источника. Но она сильно ослабнет, а значит, защититься от неё будет легче.
А что было нужно для защиты?
Как известно из теории, магические действия основаны на трёх китах - концентрации внимания, визуализации требуемого действия и силы мага. В нынешние времена концентрацию обеспечивало сосредоточение на палочке и её движении, визуализацию - словесная формула заклинания, а состав палочки являлся проводником и резонатором силы конкретного мага. Первые маги обходились без палочек, колдовать им было непросто - это уж потом появились всякие слова, жесты, ингредиенты и предметы, помогающие в колдовстве. В Хогвартсе теорию магии не преподавали, но я-прежний откуда-то это знал.
Не все три кита в равной мере использовались в различных сферах колдовства. В анимагии, к примеру, основой была визуализация, поэтому анимагия легче давалась магам с развитым воображением. В стихийной боевой магии главенствовала сила, а легилименция основывалась на концентрации внимания - особенно беспалочковая, которой привык злоупотреблять директор. Значит, если нарушить способность Дамблдора к сосредоточению, его легилиментные способности тоже пострадают. То есть, умело и незаметно наложенное проклятие рассеянности - и одно из главных преимуществ директора будет практически обезврежено.
Хоть я и не специализировался на проклятиях, сила гранда сама по себе давала значительный бонус. Мало кто из магов мог снять наложенное мною заклинание, но в данном случае меня гораздо больше волновала не мощность проклятия, а его незаметность. Я остановился на проклятии старческого маразма - при нём поведение Дамблдора, и без того прикидывавшегося безобидным старым чудаком, не покажется подозрительным никому, включая его самого. Сложнее оказался подбор маскировки проклятия и способа незаметного проникновения под персональный защитный кокон, без которого старый прохиндей носа не высовывал из своих покоев. С этим я провозился довольно-таки долго, до самого Рождества.
За несколько дней до каникул лорд Малфой с Крэббом-старшим явились в Хогвартс за гиппогрифами, которых попечительский совет потребовал убрать из школы. Опасные для детей животные были выкуплены Малфоем и нашли пристанище у Крэббов, где умели обращаться с магическими существами. Так история с Клювокрылом получила наконец завершение, а семья Крэббов - ценный рождественский подарок от своего сюзерена.
Предпраздничные дни оказались весьма хлопотными. Помимо зачётов и контрольных пришлось готовить массу рождественских подарков, при этом никого не забыв и ничего не перепутав. Поздравительные открытки я писал по полученным в прошлом году и завалявшимся у меня в столе, к ним добавилось несколько новых знакомств этого года. Друзьям, как и в прошлый раз, я сделал по небольшому полезному амулету, Ромильде с Октавией купил по коробке дорогих конфет, опекуну с супругой - по зачарованной ювелирной поделке из списка приемлемых для данного случая согласно «Этикету и обычаям магической Британии». Поразмыслив, я купил ещё и пару толстых шерстяных носков ручной вязки в подарок Дамблдору - фамильный плащ-невидимку он мне всё-таки отдал. Второй подарок я вручил директору в ночь перед отбытием на каникулы, разместив свою колдовскую разработку поперёк входа в его личные покои, располагавшиеся этажом выше кабинета - сторожевая горгулья, разумеется, пропустила меня в директорскую башню. Утром за завтраком я разглядел свой ночной сюрприз под защитными заклинаниями, навешанными на Дамблдора, и удостоверился, что он попал по назначению и лёг как надо.
Мы не могли пригласить Диаса на каникулы к Малфоям втайне от руководства школы, но парень всё равно не остался в Хогвартсе. Как оказалось, его пригласил к себе Россет. Вместе с другими учениками, родители которых не имели доступа к хогвартской каминной сети, оба равенкловца после завтрака отправились на «Хогвартс-экспресс», а мы пошли в общежитие. Где-то через час за нами явился Малфой-старший, и вскоре мы уже вселялись в гостевые комнаты родового особняка Малфоев.
Нас дожидались Крэббы, Гойлы и лорд Нотт, расхватавшие своих единственных чад, чтобы расспросить их о школьной жизни - впрочем, по фигуре миссис Гойл уже можно было предугадать пополнение в семействе где-нибудь ближе к весне. Поэтому, если не считать совместного обеда и ужина, весь первый день у Малфоев я был предоставлен самому себе. Всем было не до меня, но я не был в претензии, потому что в особняке была великолепная библиотека, на которую у меня всегда не хватало времени. Знания лишними не бывают.
Здесь меня после ужина и нашёл домовик, передавший приглашение опекуна подняться к нему в кабинет. Когда я вошёл туда, лорд Малфой что-то выговаривал Драко, если судить по надутому и раскрасневшемуся лицу парня.
- Садись, Гарри. - Малфой-старший кивнул мне на кресло и подождал, пока я не усядусь. - Мне хотелось бы знать твоё мнение по поводу вот этого молодого человека, - он кивнул на сына. Драко хмуро покосился на меня, словно заранее не ожидал от меня ничего хорошего.
- А конкретнее? - спросил я.
- Мне на днях пришло письмо от миссис Гринграсс, в котором говорится, что поведение моего сына по отношению к её младшей дочери идёт вразрез с предполагаемой договорённостью между нашими семьями. Вот сейчас, при Драко, можешь ты мне сказать, насколько заявление миссис Гринграсс соответствует действительности?
Я перевёл взгляд с озабоченного лица опекуна на сердитое лицо Драко и обратно.
- Я вынужден признать опасения миссис Гринграсс правомерными. Младшая мисс Гринграсс - весьма достойная, прекрасно воспитанная юная леди, и внимание, оказываемое её будущим женихом некоей мисс Паркинсон, вполне можно расценивать как оскорбительное для неё.
- Поттер! - возмутился Драко. - Я не оказываю внимания Панси! Я не виноват, что это она мне его оказывает! Я так отцу и сказал, а он мне не верит! Тебя вот зачем-то позвал, как будто это твоё дело!
- Драко! - Малфой-старший почти не повысил голос, но Драко мгновенно замолчал. - Гарри твой родственник и мой подопечный, твоё легкомысленное поведение бросает тень и на него, поэтому это и его дело. Гарри, всё действительно зашло так далеко? - по угрожающему взгляду Малфоя, брошенному на сына, было видно, что он намерен обойтись с Драко со всей строгостью.
- Не настолько, хотя не могу не признать, что Драко ведёт себя опрометчиво. Мисс Паркинсон ему не ровня и прекрасно это понимает, но она - особа весьма предприимчивая и нисколько не обременённая щепетильностью. Ей можно надеяться только на то, что она поставит Драко в безвыходное положение, и она всячески стремится к этому, но пока безуспешно.
- Вот видишь, папа, я же говорил! - обрадованно воскликнул Драко.
Малфой оценивающе смерил нас взглядом - не сговорились ли мы.
- Гарри, чем тогда вызвано это письмо миссис Гринграсс?
- Мисс Паркинсон пока не удаётся увлечь Драко, но ему льстит, что на него вешается эта дешёвка, и он поощряет её притязания, нисколько не считаясь с присутствием мисс Астории. Разумеется, это не может не задевать мисс Асторию.
- Так, сын, - строгий взгляд Малфоя упёрся в Драко. - Это Малфои выбирают себе спутниц жизни, а не наоборот. Я не понимаю, как тебе может льстить внимание Паркинсон, и очень не хотел бы, чтобы тебя, как какого-нибудь безмозглого магла, подцепила эта, по точному выражению Гарри, дешёвка. Если я получу ещё одну претензию от Гринграссов, я тебя на этой дешёвке женю. И, разумеется, лишу права наследования, потому что она недостойна продолжать род Малфоев. - Малфой презрительно поморщился и перевёл внимание на меня. - А ты, Гарри, почему позволил Драко позорить себя? Почему ты ему не объяснил?
- Я - и не только я - не раз намекал ему, что лучше бы он оставил эту Панси для Забини, но Драко не хочет понимать