Вслед за ними в ложу вошли ещё несколько министерских сотрудников, дожидавшиеся Фаджа у входа на стадион, а перед самым началом празднества к ним присоединился Бартемиус Крауч, вместе с Бэгменом отвечавший за организацию чемпионата. Едва он уселся, как в центр стадиона вылетел на метле крепко сложенный, хотя и заметно располневший мужчина средних лет в жёлто-черном поперечно-полосатом спортивном костюме, сидевшем на нём в обтяжку и больше всего напоминавшем мужское исподнее бельё экстремальной расцветки. Он с детской жизнерадостностью заулыбался переполненному и нетерпеливо гудящему стадиону, помахал поднятыми кверху руками, чтобы привлечь всеобщее внимание, и начал речь:
— Уважаемые гости и участники чемпионата мира по квиддичу тысяча девятьсот девяносто четвёртого года! — разнёсся по стадиону его усиленный Сонорусом голос. — Меня зовут Людовик Бэгмен, и я рад приветствовать вас на этом, не побоюсь сказать, историческом событии, на этом апофеозе квиддича! Я вижу по вашим радостным лицам, что здесь собрались знатоки и любители этого замечательного вида спорта, разделяющие со мной восторг приобщения к нему…
Бэгмен ещё минут пять говорил, что обычно говорится на таких торжествах, затем объявил представление команд. На поле вылетели шестнадцать британских спортсменов, каждый из которых нёс табличку с именем команды-участницы, и они распределились в воздухе по периметру стадиона. За ними на стадион одна за другой вылетели команды и выстроились у своих табличек в общепринятом порядке: впереди вратарь и ловец, за ними — загонщики и третьим рядом — охотники. Перед представлением каждой команды на поле выходила её группа поддержки с коротким шоу, а затем Бэгмен представлял публике членов команды, объявляя имя и основные спортивные достижения каждого.
Зрелище было весёлым и красочным, зал взрывался аплодисментами на каждом прозвучавшем имени. Особенно мне запомнилось выступление ирландцев, в основном потому, что они выпустили на стадион рой лепреконов, осыпавших зрителей золотом. Как ни странно, нашлось немало желающих подобрать его, хотя о свойствах лепреконского золота должны бы слышать все. Где-то даже неловко было видеть, как Рональд Уизли лазит под стулом министра и набивает карманы этой фальшивкой — как обычно, он пропустил мимо ушей объяснения Люпина, который говорил на уроке ЗоТИ, что лепреконское золото исчезает через несколько часов.
Ещё, конечно, запомнились выступавшие от Болгарии вейлы — обворожительные белокурые нелюди. Запомнились они в основном потому, что пришлось ловить и удерживать едва не выскочившего к ним на поле Гойла. Если маглы выводят происхождение людей от обезьян, то вейлы происходили от гарпий — и как люди порой могли вести себя по-обезьяньи, так и вейлы могли превращаться в своих далёких предков. Не все из нас подпали под их очарование — предназначенное вызывать определённого вида эмоции, на меня оно в принципе не действовало, Теда с Винсом защищал обряд магической помолвки, оба Малфоя были нечувствительны к воздействию вейл, что в совокупности с потомственной белокуростью наводило на некоторые догадки по поводу их отдалённой родословной. Поэтому мы с Тедом удерживали от глупостей Эрни, Малфой-старший отвлекал от танца вейл Ранкорна, а Грег составил настоящую проблему для Винса, потому что был очень силён физически. На трибунах творился хаос, и вейлам пришлось досрочно прекратить танец из-за массово выскочивших на поле зрителей.
Оставшиеся выступления прошли без происшествий — и чемпионат мира по квиддичу был объявлен открытым.
5
В первые дни чемпионата проходили отборочные соревнования. Мы ходили на матчи всей компанией — Драко выбирал, куда идти, остальным было всё равно. У меня на первом месте было установление деловых знакомств, которые нам обеспечивал Малфой-старший. Он приглашал министерских знакомых на свободные места в наших ложах, а затем и на ужин, поэтому у нас в охотничьем домике ежевечерне бывали гости. От них мы узнали много интересного о британской политике, так как считались достаточно взрослыми, чтобы присутствовать при разговорах старших.
Накануне четвертьфинальных матчей к Малфою прилетела сова с приглашением от Фаджа на совещание. Лететь ей было недалеко, потому что министр временно проживал в этом же секторе за два ряда палаток от нас, но формальности нужно было соблюдать. Малфой отсутствовал часа три, а вернувшись, позвал нас, чтобы сообщить нечто важное.
— Есть новость, которая касается и вас, — начал он, когда мы расселись по диванам и креслам в гостиной. — В этом году в Хогвартсе состоится Тремудрый турнир, слышали о таком?
Мы переглянулись, затем отрицательно покачали головами. Никто из нас не слышал о таком турнире.
— Этот турнир, начиная с тринадцатого века, проводился раз в пять лет между тремя крупнейшими в то время европейскими школами — Хогвартсом, Дурмстрангом и Шармбатоном. Смертность в турнире оказалась слишком высокой, поэтому в конце концов его отменили. Сегодня в присутствии нашего министра состоялось собрание директоров этих школ, начальника отдела по спорту Людовика Бэгмена, начальника отдела по международным связям Бартемиуса Крауча и меня как председателя Попечительского совета Британии. На собрании, после долгих и темпераментных прений, было принято решение возобновить проведение турнира. Поскольку идея возобновления целиком принадлежит Дамблдору, местом проведения турнира будет Хогвартс. Я настоял на установлении возрастного ценза в семнадцать лет, потому что не считаю возможным ввязывать несовершеннолетних детей в опасные для жизни мероприятия, но тем не менее рекомендую вам держаться от этого турнира подальше. Как и от всего, что является инициативой Дамблдора.
Установилось недолгое молчание, в течение которого мы обдумывали новость. Я первым созрел для вопроса.
— Дядя Люциус, а когда Дамблдор начал проявлять эту инициативу?
— После окончания учебного года. Насколько мне известно, он уже в конце июня вышел на Фаджа и получил согласие на проведение турнира в Британии, а затем связался с директорами Шармбатона и Дурмстранга. Они договорились, что обсудят предложение у себя в школах, а во время чемпионата соберутся для принятия окончательного решения.
— Понятно. Как вы считаете, зачем ему это?
— Его положение в Хогвартсе стало очень шатким. Репутация Дамблдора сильно подпорчена последними событиями, вдобавок он понижен в должности с соответствующим лишением магических полномочий в школе — то есть, он ограничен в праве приказывать хогвартским домовикам, в доступе к некоторым помещениям и в управлении магической защитой замка. Полагаю, он надеется с помощью турнира улучшить свою репутацию среди обывателей и вернуться на директорскую должность.
— А как же высокая смертность? — обеспокоенно спросил Драко.
— Дамблдор клянётся, что организаторы турнирных заданий обеспечат безопасность участников.
— Сколько будет этих заданий? — полюбопытствовал Тед.
— В турнире традиционно три задания. В течение сентября Шармбатон и Дурмстранг отберут претендентов и в октябре приедут сюда. Они проживут в Хогвартсе весь учебный год, вместе с группой поддержки. От каждой школы будет по одному участнику, которых выберет артефакт, сейчас хранящийся в Шармбатоне — именно там погибли все трое участников, после чего турнир был отменён. Это какой-то кубок Огня, зачарованный специально для выбора чемпионов школ, как сказала мадам Олимпия Максим, директриса Шармбатона.
— А учиться они где будут? — спросил Драко. — Вместе с нами?
— Нет, у приезжих будут свои учителя. Не все там хорошо знают наш язык, да и школьные программы у них сильно отличаются от нашей.
Мне тоже стало интересно, откуда у болгар и французов столько учителей, если у нас хроническая нехватка хороших преподавателей. Будем смотреть правде в глаза — у нас с трудом находят даже плохих. В ответ на это Малфой только усмехнулся.
— Гарри, это их внутренние дела. Значит, у них хватает и преподавателей, и фондов на зарплату.
— Как можно три задания растянуть на целый год? — подивился вслух Эрни.
— А чего тут такого? — не понял Винс. — Все задания — смертельно опасные, значит, к следующему туру приходится собирать участников по частям. А на это нужно время, во!
Винс многозначительно сощурился и поднял кверху указательный палец. Мы не могли не рассмеяться, хотя ничего весёлого он не сказал.
— Но Дамблдор обещал, что задания будут безопасные! — вспомнил Драко.
Я не стал объяснять ему, что обещания Дамблдора годятся только на то, чтобы ими подтереться. Дедок обязательно или не заметит, или упустит из вида, или не додумает, или ошибётся — зато как искренне и покаянно он просит прощения… Залюбуешься.
— Тогда гости будут бездельничать, — я хмыкнул. — Ну, и укреплять дружбу народов общеизвестными способами.
— Это как? — встрепенулись все.
— Известно как. Бить морды нашим парням и волочиться за нашими девчонками. А мы им — то же самое.
— Гости, может, и будут бездельничать, — согласился мой опекун, — но на самом деле турнир растянется на весь учебный год, потому что у Дамблдора ничего к нему не готово. Договорённость делалась впопыхах, задания еще не придуманы, а они наверняка потребуют серьёзной подготовки.
— А призы какие? — деловито спросил у него Грег.
— Приз только один — тысяча галеонов победителю. Немного за такой риск, хотя кому-то и это деньги. Главное тут — слава и занесение в школьную историю. — Малфой-старший строго оглядел нашу компанию. — Вас уже поздно учить благоразумию, я просто на него рассчитываю. Мне не известно, насколько справляется со своей задачей этот кубок Огня, поэтому предупреждаю заранее — никого из вас не украсит подобная слава гриффиндорской пробы, и я не думаю, что кому-то из вас не хватает именно этой тысячи галеонов. Тремудрый турнир как был для нищих и безродных, так и остаётся.
— Мы поняли, папа, — ответил за всех Драко.
Ближе к вечеру к нам прилетела сова с результатами четвертьфинальной жеребьёвки, которых нетерпеливо дожидался Драко. Наспех ознакомившись с короткой таблицей, он позвал нас на прогулку по лагерю. Он мечтал познакомиться с Виктором Крумом, но до сих пор ему не везло. Видимо, у команды Болгарии был строгий распорядок, потому что никто из них не гулял вечерами по лагерю, а после матчей болгар окружала такая толпа поклонников, что ни к кому из них было не пробиться. Однажды у Драко почти получилось пожать Круму руку, но в последний момент его оттеснила напирающая толпа восторженных болельщиков.