Проверять рецепты учеников он не стал — не профессорское это дело. Интересно, не собрался ли он чужими руками устранить… не будем показывать пальцами, кого. Не хотел бы я испить противоядие, сваренное, скажем, Уизли, который двух слов списать без ошибок не может. Да и Невиллово не стал бы, хороший парень, но зелья у него как не получались, так и не получаются. Я варил своё зелье и размышлял, под каким предлогом буду отказываться пить их стряпню, пока наконец не подумал — а зачем мне искать предлоги? Просто пошлю.
Но сегодня мне не судьба была посылать Снейпа. В класс просунул голову начинающий желтописака Колин Криви и с сияющим видом сообщил, что меня вызывают наверх. Снейп не был бы Снейпом, если бы не заявил, что никуда не отпустит меня до конца урока.
— Сэр… мистер Бэгмен зовёт его, — испуганно пролепетал Криви. — Там чемпионов фотографируют… для газет. Все уже собрались, не хватает только Поттера.
— Для каких газет?! — рявкнул Снейп.
— Там их много. «Пророк», «Ведьмолитен»…
— Хватит! — Снейп перевёл на меня бешеный взгляд. — Всё-таки вы дорвались до славы, Поттер? Учёба вам уже не нужна?!
— Мистер Снейп, даже первокурсники способны понять, что шумиха вокруг турнира нужна прежде всего директору и Министерству. Поднапрягитесь, и у вас тоже получится.
Я очистил свой котёл с помощью Эванеско, сложил учебные принадлежности в сумку и пошёл к выходу из класса.
— Стойте, Поттер!!! — прилетело мне в спину, когда я был уже в дверях. — Я вас никуда не отпускал!!!
Я оглянулся.
— А от вас это и не требуется. Вас уведомили, что сейчас я нужен в другом месте, — ответив ему с нажимом на «уведомили», я закрыл за собой дверь. Нотт остался там один — как бы Снейп не отыгрался на нём. Пусть только попробует…
Криви, дожидавшийся в коридоре, отвёл меня в заброшенный класс, который выделили для газетчиков. Почти все столы там были сдвинуты в дальний конец, а три оставшихся поставили в ряд перед доской и накрыли красным бархатом. За этими столами сидели Бэгмен и несколько журналистов, среди которых я узнал дамблдоровского ставленника и Риту Скитер. Напротив был выставлен ряд стульев, сейчас пустовавший, хотя оба иностранных чемпиона были уже здесь. Виктор Крум стоял особняком, сохраняя привычно-хмурое выражение лица. Флёр Делакур, напротив, выглядела счастливой и оживлённо вертела головой по сторонам. Пузатый колдограф с расчехленной камерой в руках то и дело поглядывал на вейлу, он явно не остался равнодушным к её чарам.
Увидев меня, Бэгмен проворно выскочил на свободное пространство перед столами.
— А вот и наш Гарри! — жизнерадостно объявил он представителям прессы. — Директора задерживаются, но вы, леди и джентльмены, пока можете задать несколько вопросов нашим чемпионам!
Журналюг не пришлось дважды упрашивать, они мгновенно сориентировались в ситуации.
— Мистер Крум, — обратился к болгарину с места один из них. — Что побудило вас принять участие в турнире?
Крум повернул к нему крупную черноволосую голову.
— У нас в школе дисциплина, — медленно подбирая слова, произнёс он. — У нас руководство говорит, кто будет в команде. Заявку подают все выбранные участники.
Выражение лица болгарина говорило о том, что он не понимает, как можно по-другому. Журналист немедленно зацепился за его фразу.
— Значит, вы приняли участие в турнире не добровольно?
— Почему не добровольно? — на лице Крума промелькнуло удивление. — Я же сказал — дисциплина.
— То есть, вы не вызывались участвовать, но довольны тем, что руководство выбрало вас? — болгарин утвердительно наклонил голову. — Что вы почувствовали, когда выбор Кубка пал на вас?
— Разумеется, я был рад. Это большая честь для меня.
— Замечательно, — просиял журналист, что-то строча в блокноте. Остальные акулы пера делали то же самое. Колдограф с камерой тем временем всячески примеривался к Круму, ловя ракурс и освещение. — А вы, мисс Делакур, почему решили участвовать? Или у вас тоже дисциплина?
— Нет, я настояля на свойём участьии, — лучезарно улыбнулась вейла. — Очень важьно для нас вейль, чтобьи я участвоваля. И это нужьно мне, признаньие и призи.
Понятно, она надеялась не только получить приз, но и заработать немного репутации для своего кукушечьего племени. Камера толстяка-колдографа непрерывно щёлкала, снимая француженку во всех ракурсах.
Журналист закончил записывать и обратился ко мне.
— Мистер Поттер? Густав Коул, «Министерский вестник». — А он, оказывается, представитель государственного издания. Вот почему собратья по второй древнейшей не лезут вперёд него. — Вы у нас самый молодой участник турнира, несовершеннолетний. Что побудило вас пренебречь возрастными ограничениями, которые были установлены ради безопасности участников?
— До Хогвартса я воспитывался в обстановке, не подходящей для наследника рода Поттеров, поэтому нынешний опекун обеспечил мне домашнюю подготовку. Мне захотелось проверить, достаточна ли она, чтобы я смог преодолеть возрастной барьер и подать заявку.
— Правильно ли я понял, что в ваши намерения не входило быть чемпионом?
— Я допускал такую возможность, но как маловероятную. Не ожидал, что хогвартское образование находится в таком плачевном состоянии.
Вся журналистская братия ретиво взялась за перья. Мистер Коул откинулся на спинку стула, и это оказалось сигналом для остальных. Вопросы посыпались на нас со всех сторон.
— Боб Панч, журнал «Всё о квиддиче». Мистер Крум, как вы надеетесь провести предстоящий квиддичный сезон?
— Отборы в сборную страны придётся пропустить, но мне сказали, что здесь будет возможность регулярно тренироваться.
— Рита Скитер, газета «Ежедневный Пророк». Мисс Делакур, как ваш молодой человек согласился отпустить вас сюда одну?
— О-о, — ослепительная улыбка вейлы, частые щелчки колдокамер, — я еще не делаль свой вибор. Я сначальа посмотреть мирь.
— Шейла Робертс, журнал «Ведьмолитен». Мистер Поттер, где вы одеваетесь?
— Косой переулок, магазин одежды «Бомонд».
От дальнейших расспросов нас избавили директора, вошедшие втроём. Делакур сразу же метнулась к своей директрисе. Крум остался на месте, Каркарову пришлось подойти к нему. Дамблдор с отеческой улыбкой направился ко мне.
— Директор, почему вы не предупредили профессора Снейпа, что меня вызовут с его урока? — спросил я, когда он приблизился. — Профессор не хотел отпускать меня сюда.
Невинные глаза Дамблдора забегали по полу.
— Гарри… кхм… мистер Поттер… Я полагал, что Северус сам поймёт…
По директору невозможно было догадаться, умышленно он промолчал или прохалатничал. Впрочем, на результат это не влияло.
— Сэр, вы слишком хорошего мнения о вашем… — я сделал крохотную, но весьма выразительную паузу, — …Северусе и его интеллектуальных способностях. — Директор закашлялся. Журналюги навострили уши. — Боюсь, ваш Северус не способен понять, что не в его компетенции устраивать помехи проведению министерских мероприятий. Любовь — прекрасное качество, сэр, но не находите ли вы, что розовые очки искажают картину мира?
Наградой мне было выражение лица Дамблдора, обнаружившего, что его подставили так ловко, что и комар носа не подточит. Но дедок хорошо держал удар и почти сразу же встал в высокоморальную позу.
— Мистер Поттер, — сказал он сухо. — Это гораздо лучше, чем смотреть на мир через чёрные очки.
— Гораздо лучше иметь ясный взгляд на мир, поэтому тот, кто стремится всучить людям розовые очки, ничем не отличается того, кто навязывает чёрные.
— Здесь не место для философских дискуссий, Гарри… кхм… мистер Поттер. Мы здесь для того, чтобы ответить на вопросы прессы, потому что широкая общественность очень интересуется Тремудрым турниром.
— Да-да, у меня есть вопросы, — вмешалась подошедшая к нам Рита Скитер. — Мистер Дамблдор, могу я получить приватное интервью от мальчика? Самый юный чемпион и всё такое — читателям это понравится.
Дамблдор с облегчением отдал меня в её распоряжение — Скитер всё равно ничего хорошего не напишет, но меня по крайней мере не услышат другие писаки. Она вытащила меня в коридор, пошарила вокруг глазами и затащила в первую попавшуюся дверь, за которой оказался хозяйственный чулан. Пока я осматривался, Скитер облюбовала для себя перевёрнутое ведро, а меня силком усадила на картонную коробку с моющими средствами.
— Здесь нам никто не помешает, Гарри, — она хищно блеснула тремя золотыми зубами. — Сейчас я достану самопишущее перо, так нам будет удобнее…
Скитер положила раскрытый блокнот на соседнюю коробку, а поверх него — последнюю модель самопишущего пера. Если не считать эпизода с жучком на втором курсе, я еще не сталкивался с ней напрямик, потому что вся газетная работа велась через опекуна. Жучок больше не появлялся рядом со мной, и я решил, что Рите Скитер присуще благоразумие, а значит, с ней можно иметь дело.
— Так, Гарри, — начала она, — давай рассказывай, почему ты захотел участвовать в турнире.
Я непонимающе посмотрел на неё.
— Я только что озвучил это при всех, в классе.
— Ох, Гарри, мы же с тобой понимаем, что это общая версия. А что такое общие версии? Они общеизвестны, скучны и приличны. Но нам с тобой нужно нечто такое, такое… ну, Гарри?
— Ну… если подумать… Когда я узнал, что уникальный артефакт Основателей — можно сказать, национальная реликвия — может оказаться за границей, во мне поднялись патриотические чувства и я решил предотвратить утечку национальных ценностей.
Самопишущее перо забегало по блокноту. Я не стал подглядывать — в конце интервью проверю сразу всё.
— Уже лучше, но этого мало. Должны быть ещё какие-то причины, которые потрясут наших читателей. У тебя есть девушка, Гарри? Кто она? Может, ты нарушил запрет ради того, чтобы произвести на неё впечатление?
Я вдруг ощутил, как во мне нарастает лёгкий холодок. Кажется, пора считать до десяти. Неверно истолковав моё молчание, Скитер продолжала разливаться соловьём.