— Ты здесь иностранец, Финч-Флетчли. Не обманывайся тем, что мы тоже говорим по-английски.
— Это я уже понял. Ты разбираешься в здешней жизни и имеешь влияние здесь. Я разбираюсь в той жизни, — он еще ни разу не сказал «маглы» и «маглорожденные», — и имею влияние там. Вот я и подумал — почему бы нам не сотрудничать?
— Разумная идея, — признал я. — Но пока я не очень-то представляю точки соприкосновения. — Говорить ему, что у нас имеются свои каналы и связи в магловском мире, я счёл преждевременным.
— Главное, чтобы были намерения, а точки найдутся. Я хочу пригласить тебя в гости на эти каникулы, а там мы подумали бы вместе и наверняка что-нибудь придумали бы.
Всё-таки я слишком самонадеян, считая, что могу предусмотреть если не всё, то многое. Ничего подобного я и близко не ожидал.
— Финч-Флетчли… давай вот что… весь этот разговор останется между нами, особенно то, что я скажу сейчас. А затем мы вернёмся к идее сотрудничества.
Он посмотрел на меня крайне серьёзно, затем утвердительно кивнул.
— Ты еще недостаточно разбираешься в обстоятельствах для такого важного шага. Я кое-что подскажу тебе, но в целом тебе нужно будет глубже вникнуть в них самому, чтобы не говорить после, что я от тебя что-то утаил или преподнёс не так. Не буду брать с тебя клятв, они опасны, но постарайся не привлекать к себе внимание расспросами и другой вознёй. Дело в том, что сейчас в магической Британии непростая политическая ситуация. Имеются противоборствующие группировки и на кону стоит многое, поэтому сейчас я — опасное знакомство. Вскоре предстоит большая разборка, к осени всё должно решиться, а ты пока последи за ней и тоже реши, что и насколько тебе подходит. Вот тогда, в следующем учебном году, можно будет обсудить, чем мы окажемся полезны друг другу.
Моя туманная речь повергла Джастина в полное недоумение.
— Можешь ты хотя бы намекнуть, что и почему вы делите?
— Как обычно, власть и влияние. Дела давно минувших дней, ноги растут еще из Первой Магической. Следи за газетами — для тех, кто разбирается, там всё прозрачно.
— А я их даже не читаю. Пробовал, но там такая чушь написана…
— Это для тех, кто не разбирается. И подумай хорошенько насчёт стороны, которую ты примешь. Возможно, мы окажемся по разные стороны барьера.
— Но для этого я должен хоть сколько-то представлять, что это за стороны.
— Демократия и аристократия. Гриффиндор и Слизерин. Фадж и Малфой. У власти с начала века находятся демократы. Их правление означает конец большой магии и уже существенно его приблизило. Аристократы хотят спасти то, что еще осталось, а это означает возврат к вековым традициям и, как следствие, консервативность общества. В каком положении находишься ты сам, ты, надеюсь, представляешь.
— Я маглорожденный, — всё-таки произнёс он это слово. — Но и ты полукровка.
— Полукровка — это ребёнок магла и мага, а я безродный по матери. Таких называют полукровками, только когда хотят оскорбить.
— Какие тонкости…
— Не без этого, но разбираться в них нужно.
Финч-Флетчли ненадолго замолчал.
— Среди вас я всегда буду вторым сортом, правильно? — сказал он наконец.
— В чём-то да, в чём-то нет. Это зависит не только от нас, но и от тебя. Добровольно никто нигде не потеснится, нужно заставить.
— Но среди, как ты сказал, демократов я всегда буду третьим сортом, как и они все… — продолжил он рассуждение. — Будем считать, Поттер, что я выбрал. Так что насчёт каникул?
— Давай подождём с перспективами хотя бы до конца турнира, на третьем конкурсе возможны очень неприятные сюрпризы. Видишь ли, живым я кое-кого не устраиваю, им нужен несчастный случай.
Он неверяще уставился на меня.
— Ты так спокойно об этом говоришь?! Но можно же куда-то заявить, кого-то предупредить, принять меры безопасности наконец!
— Это другой мир, Финч-Флетчли. Здесь царит произвол и здесь опасно. Дважды я уже выкручивался, надеюсь, и в третий раз справлюсь. Я мог бы найти время ради неотложного дела, хотя мои каникулы расписаны по дням — но нам с тобой действительно не стоит спешить.
— Если всё так непросто, тогда конечно…
— Давай пока сам, а к лету что-нибудь прояснится.
— Хорошо. После турнира мы к этому вернёмся.
Нет, я не собирался погибать. Напротив, я предложил такой вариант Джастину именно потому, что собирался выжить. Сейчас ему еще не видно, во что он ввязывается, а перебежчики мне не нужны.
В этом году я впервые в жизни был рад каникулам. Прежде я не ощущал их, а просто менял одно место проживания на другое. Мне и прежде нужно было везде работать над собой, над людьми и обстоятельствами, следить за каждым своим и чужим шагом, реагировать на происходящее и принимать превентивные меры, максимально уплотнять график жизни, чтобы успеть переделать как можно больше дел — и это было привычным. Но наконец-то расслабиться и отвлечься от непрерывной бдительности, без которой каждая следующая секунда могла оказаться последней — это было очень кстати.
На каникулы с нами отправился и Дирк Россет. Его отец сейчас не работал, он взял у руководства своей школы неоплачиваемый отпуск до начала следующего учебного года. Насколько я знал, во время лечения Россет-старший увлёкся историей магического мира и теперь сидел дома, обложившись историческими источниками, взятыми в библиотеке Малфоев, а на каникулы договорился снова побывать у них, чтобы повидаться с сыном. Как они договаривались, мне осталось неизвестным, но общий язык они нашли.
Как в стародавние времена, в особняке Малфоев собралось почти два десятка жильцов. Каждый был удобно устроен, каждому нашлось занятие, компания и развлечения. Даже Карин, годовалой дочке Гойлов, и то нашлась компания в лице малыша Гелиоса. В первой половине дня мы с парнями занимались у Люциуса — только Россет проводил это время в библиотеке или с отцом — а после обеда тренировались в магии и развлекались, как могли. Разумеется, не обходилось без обязательного квиддича, к которому приобщился даже Дирк.
Эйвери-старший привёз мне заказанный артефакт поиска остальных хоркруксов Дамблдора и объяснил, как им пользоваться. Это был тонкий платиновый обруч с украшением в передней части, куда была встроена распознающая магическая конструкция на основе имеющегося хоркрукса. Надетый на голову, он управлялся мысленными командами и позволял ощущать магические связи Дамблдора и его хоркруксов точно так же, как я ощущал свои. Задержка в изготовлении вышла из-за того, что у мистера Човдара никак не получалось увеличить радиус чувствительности артефакта — и даже сейчас он не превышал двадцати миль.
Поговорив с Дирком, Эйвери оставил его весьма воодушевлённым, а мне сообщил, что парень способный и что с ним стоит повозиться. Значит, буду возиться — способных парней не так много, чтобы ими разбрасываться. Как и в прошлый раз, пожилой маг закончил с делами и вернулся в Академию, не дожидаясь, когда разъедутся остальные.
Через неделю после начала каникул Ромильда написала мне письмо. Мы не договаривались об этом, но я всё равно был рад. У неё всё было хорошо. Отец в клинике на хорошем счету, мама купила новую летнюю робу, маленький братишка уже читает и на днях наколдовал свой первый Люмос. Она беспокоилась за меня, и я ответил ей сразу же, как только прочитал её послание. У меня тоже всё хорошо, погода отличная, играем в квиддич и изучаем ведение родовой экономики. Спасибо за письмо, увидимся.
В этих коротеньких совиных посланьицах, определённо, что-то есть.
23
Волшебная железная дорога «Лондон-Хогвартс» была построена в начале века. Была она построена от удивления уникальным чудом магловской техники под названием «паровоз». Дорога использовалась несколько раз в году для перевозки учеников и на самом деле была почти не нужна, потому что волшебники перемещались по миру другими способами. Строилась она в первую очередь для маглорожденных школьников — и, разумеется, организаторам этой затеи было всё равно, как будут добираться в Лондон грязнокровки со всей Британии. Маглы ведь как-то это делают, верно?
Если бы хогвартская дорога была построена ради прибыли, она до сих пор не окупилась бы. Но она была подарком школе от тогдашнего попечительского совета, в который входил и мой прадед. Дорога оказалась удобной и для чистокровных, которым проще было сразу засунуть своих малолетних чад в поезд под школьную ответственность, чем вместе с ними дожидаться прибытия поезда в Хогсмиде, а для их детей, непривычных к магловскому транспорту, она была немалым развлечением.
Для управления поездом использовали магловских машинистов. Верхушка магловского правительства — не вся, а только та её часть, которой положено — знала о существовании магического мира. Не управляла и не распоряжалась им, не принимала его отчётность, не использовала его никак — только знала. Это была одна из многих странных британских традиций, уходивших корнями в древность и неизвестно зачем существующих и поныне. У волшебной Британии было разрешение привлекать к работе железной дороги магловский персонал, и этим пользовались — нанимали на день, а затем обливиэйтили. Только разносчицу сладостей незачем было обливиэйтить, её нанимали в хогсмидском «Сладком королевстве».
При желании можно было легко обойтись без железнодорожного вояжа — если ты не маглорожденный, конечно. А если твой опекун — глава попечительского совета школы, можно было хоть каждый день путешествовать прямо из Хогвартса домой и обратно, что мы с Эрни и делали во втором семестре. Злоупотребление положением, скажете? А вы сначала возглавьте попечительский совет, тогда и поговорим.
Поэтому на каникулах мы, как обычно, обошлись без путешествия на «Хогвартс-экспрессе». В школу мы вернулись через транспортный камин и только за ужином узнали, что вместе с Невиллом Лонгботтомом на поезде приехали и его родители. За гриффиндорским столом среди разновозрастных детей и подростков затесались и двое взрослых, уже начинающих седеть.