– Вот если бы мы так умели! Эти белоголовые достигли очень многого! Да и мыслят они совсем по-другому. Неземное спокойствие и неземная философия, – уверял он всех.
В чем же состоит эта загадочная неземная философия, Макс пояснить не мог.
Тем не менее Федор и Таис решили оставить его на «Фрике» вторым штурманом. Его знания приносили огромную пользу, да и привыкли они уже к болтливому бывшему жрецу. Макс уже не казался подозрительным, он стал своим. Он доказал, что не станет предателем, когда прикрыл собой Федора от роботов. Ведь если человек готов пожертвовать жизнью ради друзей, он не станет обманывать и делать гадости за спиной. Так думала Таис, да и Федор считал точно так же.
Макс стал одним из боевых штурманов. И еще он хранил память о прошлом. Выживший свидетель войны людей с роботами, он очень много знал о том, то случилось. Иногда вечерами его одолевало желание поговорить, и тогда историям не было конца. Правда, в них сам Макс всегда выходил героем и победителем, и Таис подозревала, что выдумки в этих рассказах гораздо больше, чем правды. Но все равно слушала и смеялась над придуманными похождениями бывшего жреца.
Жизнь постепенно налаживалась. Никакой войны, хотя к ней постоянно были готовы. Никаких угроз и волнений. Каждое утро оказывалось солнечным и ярким, и каждый завтрак в уютной кухне на крейсере «Фрик» теплым и радостным.
Макс, пока они были на Первой станции, переселился жить на базу под землей. Возился в цеху, помогал Шереметьеву с управлением. Эти двое прекрасно понимали друг друга и отлично ладили. Да и немудрено, ведь у них было общее прошлое.
И поэтому каждое утро Таис и Федор завтракали вместе. Это было так здорово: иметь свой дом и еще иметь уверенность в завтрашнем дне, что счастье буквально переполняло их обоих.
Прекраснее завтраков были только вечера, когда красное солнце отражалось в воде реки, а воздух наполнялся долгожданной прохладой. Тогда они усаживались на трапе крейсера, неспешно пили кофе и болтали.
Вот и сейчас Таис сидела и ждала, когда появится муж с двумя кружками горячего вкусного напитка. Она угадывала его походку еще издали: тяжелые медленные шаги и привычку ставить ногу с пятки. Бам-бам-бам… – двигался он по гулкому покрытию длинного коридора, выходившего в грузовой крейсерный ангар.
Она уловила волшебный аромат кофе, опустилась на нагретое железо трапа и обхватила колени руками.
Таис понимала, что абсолютного счастья не бывает и ни в коем случае не стоит расслабляться и радоваться, забывая прошлое. Им с Федором всю жизнь придется быть начеку, чтобы не ошибиться, не допустить оплошности и не утратить с таким трудом завоеванную свободу.
Но этот чудесный вечерний покой позволял хотя бы на несколько часов почувствовать себя просто девушкой Таис, которая любит своего парня. Вечерами можно было ни о чем серьезном не думать, а просто наблюдать за опускающимся за воду солнцем, прислушиваться к шуму ветра и наслаждаться теплом, исходящим от Федькиного плеча.
Федор устроился рядом и сунул ей в ладони горячую кружку.
Он не сказал ни слова, но в такие минуты слова и не были нужны. Они и так слишком хорошо понимали друг друга. Их отношения достигли такой стадии, когда в словах не было необходимости.
И поэтому они сидели молча, попивая ароматный напиток и вглядываясь в солнечные отблески на реке. И лишь когда кружка Таис опустела, она вытянула ноги, вздохнула и спросила, медленно и лениво выговаривая слова:
– У меня иногда всплывают в голове вопросы. Вот про этот вирус. Теперь-то мы все знаем, что это умники высшие наслали его на нас. Только я не могу точно понять: зачем? При чем тут способность любить?
– Думаешь, высшие раскрывают свои секреты? – Федор пожал плечами. – Я немного говорил об этом с Андреем. Тот объяснил, что противодействие вирусу может оказать сам человеческий иммунитет, но лишь при определенных обстоятельствах. При выработке определенных гормонов. Андрей сказал, что это всего лишь совпадение, по его мнению. Но я все-таки думаю, что высшие все спланировали. Они решили дать шанс лишь тем людям, с которыми им потом можно будет договориться. Другими словами, всех, кто лишился человеческих качеств, они решили вовсе убрать. Такое вот миротворческое вмешательство. Таким образом они решили спасти планету. И заодно помочь синтетикам, потому что синтетики вроде как тоже высшие, Таис. Ты же понимаешь. Они всегда смогут друг с другом договориться.
– Тогда зачем эти же энкью потом убрали все следы вируса из организма детей со станции Моаг? Они ведь вылечили всех, это даже Эмка подтвердила. И Люк заверил нас всех, что это так и вирус больше не имеет силы.
– Думаю, что они решили дать шанс детям. Наверное.
Федор пожал плечами.
– Дети без взрослых не имеют шанса. На самом деле.
– У детей теперь есть взрослые. Нитка, Машка и остальные. Они ведь выжили и выросли. И они точно знают, что они люди, а не звери. И точно умеют вести себя как люди.
– Ну, да. Парни вроде диких – ну, тех, которые жили на Моаге на Дикой базе, – не прошли отбраковку, я знаю. – Таис мрачно кивнула.
– Возможно, высшие и сами не думали, что вирус настолько мутирует и примет такой размах. По их плану, умирать никто не должен был, звери должны были превратиться в зверей, а порядочные люди должны были остаться порядочными людьми.
– Так оно и вышло по идее. Только вот порядочных оказалось очень мало.
– И кто в этом виноват?
– Я не знаю. Я вообще мало что знаю.
– Я тоже. Я больше разбираюсь в технике и программном обеспечении. – Федор усмехнулся, но как-то не очень весело.
Таис согнала с руки назойливую мушку, почесала за ухом и вздохнула.
– Послушай, – снова начала она, – я вот думаю, почему Валентин так долго не поддавался вирусу? Он умудрился дожить до двадцати лет, почти взрослый парень.
– Так ведь ему первое время очень нравилась Нитка. Помнишь, он ее сразу вывел со Второго уровня, и они долго держались вместе. Тогда я не понимал, что происходит между ними, нам же не рассказывали про человеческие чувства вроде любви. Это теперь мы с тобой грамотные, потому что пожили в нормальном человеческом обществе.
– Это ты про какое общество? Про деревню дураков или про Макса? – не сдержалась и съехидничала Таис.
– И они тоже явились носителями определенной информации. Пусть негативной, но все же.
– А после Валёк, значит, больше привязался к играм, чем к Нитке? Чувства пропали, правильно?
– Жаль, что любовь к играм не прокатила. – Федор поморщился и поставил на край трапа пустую кружку.
– А представь, как бы мы сейчас жили, если бы большинство из нас больше любило игры, чем людей? – Таис посмотрела на Федора так, словно произнесла какую-то чушь.
Чувство вины тут же отпустило. Она, слава богу, не решает, кому жить, а кому умирать и кто достоин нормальной жизни. Потому и винить себя не собирается.
– Не хочу представлять. Чего нет, того нет, – быстро ответил тот.
– Зато мы теперь все в безопасности, и носителей вируса среди нас нет. Пришельцы избавили нас от него, спасибо им, конечно.
– Это да. Пришельцы нас избавили от вируса, но не избавили от самих себя. Дело ведь не в вирусе, Тай. Дело всегда в нас. Все находится в нас, ты же помнишь? Помнишь старую песню Цоя? Ничто не изменилось. Если мы выпустим своих внутренних зверей, мы опять начнем уничтожать планету. И тогда снова появятся высшие и что-нибудь напустят на нас. Межгалактические миротворцы начеку, можно сказать.
– Мы с тобой, Федька, будем всегда любить друг друга, правильно? И по-другому быть не может.
– Правильно. Мы будем любить всегда. И, значит, никто не сможет больше отобрать у нас ни нашу планету, ни друг друга.
Солнце по-прежнему наливалось красным, и небо пылало закатными красками. Шумел ветер, и бежала река.