Иван не пошевелился.
Послышался шум мотора. У поста затормозил УАЗ. Из него выбрался старший лейтенант, полностью экипированный, как и его бойцы.
– Становись! – скомандовал сержант выстроившимся солдатам. – Равняйсь! Смирно!
И побежал на доклад к офицеру.
Тот выслушал и подошёл к бойцам.
– Вольно, – скомандовал он.
– Вольно, – эхом отозвался сержант.
– А это кто такой? – офицер посмотрел на Никитина.
– Задержали подозрительного гражданского, – бодро ответил сержант. – Шёл в сторону города.
– Что-нибудь обнаружили?
– Никак нет. Документов нет тоже.
– Встаньте, – обратился старший лейтенант к Никитину. – Фамилия имя отчество, куда направляетесь?
Иван поднялся с корточек и сообщил всё, что от него потребовали.
Офицер обратился к своему заместителю:
– Если нет ничего запрещённого, почему задержали?
– Какой-то подозрительный он, – изобразив соответствующую мину, ответил сержант.
– И в чём это выражается? – бесстрастно поинтересовался офицер.
– Ведёт себя странно.
– Повторяю свой вопрос.
– Задержал на всякий случай, – уже не так уверенно ответил заместитель.
– Ясно. Можете идти, – офицер повернулся к Ивану.
– Старлей, пусть это хамло деньги мои отдаст, – мрачно сказал Никитин.
Старший лейтенант резко развернулся к своему заместителю и смерил его уничижительным взглядом.
Тот нехотя достал деньги, протянул их Ивану.
– Ещё раз подобное повторится, отдам под суд, – ровным голосом произнёс офицер. – А пока пять суток ареста. Сдать оружие.
– Есть пять суток ареста, – пробубнил сержант, низко опустив голову, передавая автомат подошедшему солдату, и снимая бронежилет.
Офицер опять обратился к Никитину.
– Я приношу свои извинения. Можете быть свободны.
Иван признательно кивнул, забросил свой небольшой рюкзак на спину и пошёл прочь.
Пока добрался до городских улиц – миновал ещё два похожих поста, где тоже был досмотрен, но уже без хамства и рукоприкладства.
На улицах города стало несколько оживлённее. Часто попадались вооружённые военные, их техника.
«Что-то нехорошее затевается», – думал Иван тревожно.
До дома, где жила Наталья, Никитин добрался лишь к вечеру, изрядно устав. И всё же сразу пошёл к подъезду, решив, что только спросит и уйдёт. Где-нибудь переночует, а потом… А что потом? Где искать Ромку, если его не окажется здесь, Иван не представлял.
Электричества во всём доме не было, как и во всех соседних домах, как и повсюду. С наступлением темноты кажущийся враждебным город совсем опустел, а душа наполнилась ощущением тревоги.
Он постучал в дверь. За ней послышались лёгкие шаги, наступила тишина, а потом неуверенный голос спросил:
– Кто?
– Извините, Никитина Романа у вас нет, случайно?
– А кто его спрашивает?
– Это его отец, – чуть поколебавшись, ответил Иван.
Замок щёлкнул, дверь на обычной, ненадёжной цепочке приоткрылась, в щели неярко горела свечка, прикрываемая рукой от сквозняка.
– Иван?!
Сердце Никитина дрогнуло.
– Здравствуй, Наташа. Извини, что поздно. У тебя Ромки моего случайно нет? – торопясь, словно опасаясь, что его сейчас прогонят, спросил Никитин.
– Да ты зайди, Ваня.
Дверь на секунду закрылась и распахнулась уже широко.
Иван неуверенно переступил порог квартиры, где никогда не был и не думал побывать, но знал, что там живёт его давняя юношеская любовь – Наташа Малиновская, чувства к которой, оказывается, совсем не угасли, а лишь уснули до поры.
Он остановился сразу возле двери, прикрыв её за собой.
– Проходи в комнату, что у порога-то разговаривать. В разводе я, так что не опасайся ревнивого мужа, – дрогнул голос Натальи лёгким смешком, таким знакомым, что на душе стало хорошо, как раньше, будто снова вернулось всё и не было разделявших их стольких лет.
Скинув рюкзак и куртку, разувшись, Никитин прошёл за женщиной в зал, успевая в неверном свете свечки кое-что разглядеть и понять: достатком этот дом не обделён. Вряд ли его обитатели когда-либо мыкались по загаженным общагам с тараканами и клопами, общими на этажах туалетами и душевыми в отвратительном состоянии. Вряд ли они знают, как на самом деле выглядят большинство съёмных гостинок и комнат, чьё состояние зачастую такое же, как и в общежитиях. Там и люди какие-то другие живут. Иван не мог даже представить Наталью на общаговской кухне у ряда столетних проржавевших раковин, где в половине из них, а то и больше, сломаны смесители. Тут же на полу лежит гора картофельных очисток и всякого мусора, с давно погребенным поганым ведром под ними, а сверху преспокойно сидит мокрая крыса, почти не боящаяся людей – таких же невзрачных и взъерошенных. Разлита мутная воняющая лужа и лежит пара-другая набухших водой склизких досок, а жильцы осторожно, опасаясь поскользнуться, пробираются по ним до раковин и назад…
– Присаживайся к столу. Электричества у нас, как видишь, нет, да его нигде почти нет, редко появляется. Пока свечками вот спасаемся, что потом делать, ума не приложу, – грустно улыбнулась женщина. – Зима не за горами, неизвестно, будет ли отопление. Горячей воды нет уже несколько месяцев. Слава богу, хоть холодную не отключают.
– Наташа, Ромка мой не появлялся у тебя?
– Здесь он, два дня уже как. Откуда узнал, что он у нас? – улыбнулась женщина. – Да ты сиди, что подскочил-то. Нет их сейчас дома, к подруге дочкиной ушли, ночуют там.
– Ночуют? – не понял Иван.
Губы Натальи опять тронула улыбка.
– Взрослыми себя считают.
– Да какие они взрослые?!
– Забыл себя таким?
«Я два года уже срок мотал, – мысленно усмехнулся Никитин. – Разве ж забудешь такое? Ромка по сравнению с тогдашним мной вообще мелюзга, хоть и пыжится изо всех сил, самостоятельный, якобы».
Похоже, Наталья догадалась, о чём думает её гость, и несколько смутилась. Потом сказала:
– Им уже почти по восемнадцать. Одногодки, оказывается. Ромка-то фамилию твою носит?
– Да. Усыновил я его. Он не возражал против моей фамилии. Наташа… так они, получается, того?
– Получается, того, – серьёзно ответила женщина. – Вчера огорошили: мол, собираемся пожениться. Нашли время, – вздохнула она.
«Дела! – растерянно подумал Никитин. – Вот мать-то в осадок выпадет, как узнает».
Он мысленно сконфузился, осознав, что думает о жене несколько отстранённо.
– Про тебя не спрашиваю – всё знаю, сын твой поведал, – сказала Наталья. – У меня дар речи пропал, настолько удивилась, когда дочь познакомила нас. Бывает же так в жизни! Сначала мы, теперь они, даже не зная, что у нас было… Слушай, ты ведь тоже пешком шёл?
– Да.
– Голодный же!
– У меня там, в рюкзаке есть кой-какая еда.
– Я принесу, – женщина направилась в коридор, оставив Ивана в темноте, продолжая говорить: – Сейчас организуем, что сможем. С продуктами непросто стало, но ничего, придумаем что-нибудь, у меня тоже найдётся, что на стол поставить.
В это время в дверь постучали.
– Чего это они, вернуться решили? – удивилась Наталья, уверенно открывая дверь, не поинтересовавшись, кто стучит.
Сильный удар ногой в живот швырнул её на пол. Она громко вскрикнула. Не ожидавший ничего подобного Иван подскочил со стула и услышал, как из прихожей рыкнул мужской голос:
– Заткнись, шалава!
Там замелькал луч фонарика.
Никитин рванулся в прихожую и сходу, как конь копытом ударил, врезал кулаком в морду первому. Тот грохнулся на пол. Иван пнул его в пах, подскочил к оторопевшему второму и с не меньшей силой врезал ему. Фонарик крутнулся в воздухе и упал одновременно с хозяином, но не потух.
Иван подпрыгнул и пятками с силой опустился на морду второго, чувствуя, как затрещали лицевые кости. Мужик дико взвыл и свернулся калачиком.
После этого победитель захлопнул входную дверь и склонился над женщиной.
– Наташа, где больно, чем он тебя? – тревожно спросил он.
– Ногой ударил в живот… – стиснув зубы, ответила она. – Сейчас отпустит… Кто это?
– Понятия не имею. Это не муж твой разве, с подельничком?
– Нет, я их не знаю… Я думала, это Ксенька с Романом вернулись…
– Значит, это налётчики. Ладно, щас покалякаем, давай я тебе помогу подняться… вот так… иди в комнату, не нужно тебе это слушать. Дойдёшь сама?
– Дойду. Что ты сделал с ними? Они не умрут здесь? Мне только этого не хватало. Вон, как сильно стонут оба…
– Не умрут. Такие гады очень живучие. Ну, всё, иди. Приляг там.
Как только женщина ушла, Никитин грубо за отвороты куртки вздёрнул первого мужика, посадил его на пол и прислонил спиной к стене. Второй так и остался лежать, утробно охая.
– Кто такие? – жёстко спросил Иван и направил фонарик в глаза мужику.
– А ты кто? – жмурясь, пробормотал тот, швыркнув разбитым носом.
Кровь по его подбородку и шее щедрыми струйками стекала за ворот рубахи, видневшийся из-под куртки, делая его бурым.
Никитин сильно сжал достоинство налётчика.
– Раздавлю помидоры! – выдохнул он яростно.
– Ы-ы-ы! Отпусти!
Иван чуть ослабил хватку.
– Я – Примус. Это – Лужок.
– Хозяйские оба? [3]
– Да, были в командировках пару раз [4] .
– Кто навёл? – прошипел Никитин, опять усиливая хватку.
Налётчик затараторил:
– Никто не навёл. Сироты мы беспризорные. [5] Последили несколько дней, вычислили, кто живёт, увидели что шмара с хахалем свалили… Ой!!! Не дави!..
– Это не шмара и не хахаль, – отчётливо сказал Иван.
– Увидели, что девушка с парнем ушли, решили выставить фатеру [6] .
– Щас оба тапочки в угол поставите, [7] а потом вынесу вас ночью и брошу прямо у подъезда. И никто даже искать не станет: время такое, сам знаешь.
– Так ты тоже хозяйский, что ли? – удивился слабо мужик, опять швыркнув окровавленным носом.
– Подавись отрыжкой! [8] Грузи этого на горб, и на выход с вещами.
Он пошёл следом за мужиками, а возле подъезда долго и жестоко бил обоих, ничуть не беспокоясь тем, что наверняка кто-то смотрит в окна, привлечённый громкими и болезненными вскриками налётчиков.