напоследок. Хоть, может это уже и поздно… Если бы ты предал свою слабуючеловеческую волю во всемогущую десницу Господню, тогда и жизнь бы твоя шласовсем по-иному, и не сидел бы ты сейчас здесь, с гордым видом, даже на краюадской пропасти!
Не говоря больше неслова, игумен вышел, унося с собой крест. Евангелие же он оставил возле свечи,бережно положив его на заботливо подстеленный под него белый плат.
Князь Илья остался вкаком несвойственном для него состоянии задумчивости и нежелания думать, каквыйти из очередного опасного положения. Усилием воли он попытался заставитьсебя снова решать, как ему быть…
И вдруг услышал голосохранника.
- Сейчас меня сменитнапарник, – глухо, не глядя на него, проговорил он. – Так вот… ты постарайся неуснуть. Я слышал, как князь Борис много серебряных гривен ему предлагал, чтобыон задушил тебя. Но он даже от них отказался. Сказал, что у него к тебе своисчеты имеются…
В поруб вошел неочень высокий и не так чтобы широкий плечах воин. Но судя по всему, оченьпроворный и ловкий. Он сел на лавку, которую, освободил первый охранник, снованезаметно подмигнувший князю, и с недоброй усмешкой, молча стал смотреть напленника.
Медленно потянулосьвремя.
Руку разрывало отболи. Очень хотелось спать. Но князь Илья заставлял себя час за часом сидел соткрытыми глазами, глядя на огонек свечи, чувствуя на себе неотрывный взглядвторого охранника. И все думал, думал: так мало это или много - три дня? Всегоцелых три дня…
2
- Нет-нет! –испуганно замахал руками Молчацкий.
Молчацкий читалповесть так быстро, что Стас вскоре безнадежно отстал от него и почти пересталследить за тектом. Его сосед за столом не читал, а просто сглатывал страницы. Итолько теперь Стас понял, как трудно было Ване с Леной успевать за ним. Мысль оЛене сразу омрачила ему настроение, но он взял себя в руки и не стал гадать,что же все-таки с ней случилось, надеясь, что все как-то уладится само собой.
К тому же Молчацкийзакончил чтение и с нескрываемым интересом посмотрел на него:
- Ну и как же высобираетесь ставить все это?
- Очень просто! –невозмутимо пожал плечами Стас. – Размножу текст, распределим роли. А потом возьмемда поставим!
- Как! Сами?! – вголосе Молчацкого прорвался самый искренний ужас услышанному.
- А что тут такого?Многие из наших студентов – участники институтского драмкружка. Я тоже принималучастие в школьном спектакле… Между прочим, мы поначалу даже «Дань Мономаха»собирались поставить!
- Институтскийдрамкружок!.. Школьный спектакль!.. «Дань Мономаха»!.. – Молчацкий картинновскинул руки: - Я даже не знаю, какой бы известный театр решился бы взяться заее постановку, и поверьте, совсем не потому, что в моде сейчас несколько совсеминые направления…. Но и «Божий суд», поверьте мне, тоже весьма не прост! Выдаже не представляете, насколько, несмотря на, казалось бы, внешнюю легкость,благодаря интересному сюжету, сложна эта повесть для постановки. Одно дело еепрочитать и переделать в пьесу и совсем другое поставить! Некоторые места здесьтрудны даже очень опытным коллективам! – в конце концов воскликнул он.
- Какие конкретно? –попросил уточнить несколько озадаченный Стас.
- Вот это, - почти мгновеннонашел нужное место Молчацкий - Или это… или вот… Ну, а уж про это я вообщепромолчу! – принялся листать он дальше, и Стас вдруг понял, что он не простоотбывал номер или набивал себе цену, делая вид, что читает, но и основательновник в каждую деталь будущей пьесы.
Более того, онокончательно убедился, что Молчацкий говорит то, что подсказывает ему его, судяпо всему, богатый профессиональный опыт. И только тут до Стаса дошло, за какоесерьезное дело ему предстоит браться. Вся беззаботность и легкомыслие мигомслетели с него.
- И что же вы нампредлагаете делать? – уже растерянно спросил он.
- А вот это ужесовсем другой разговор!
Молчацкий уже строгопосмотрел на Стаса и сказал:
- Во-первых,распределим обязанности. Вы - руководитель, я - режиссер.
- Хорошо, -согласился Стас.
- Во-вторых, никакойсамодеятельности! Я съезжу в областной театр и, пользуясь своими связями,уговорю приехать сюда всю труппу, - пообещал он, чему сразу же воспротивилсяСтас.
- Нет! - решительнозаявил он. – Мы пообещали местным жителям поставить эту драму своими силами,значит, своими силами и поставим!
- Ладно, пойдем другдругу навстречу! – снова немного подумав, согласился Молчацкий. - Нотрех-четырех самых известных и любимых всей страной актеров из Москвы я все-такиприглашу. Это придаст особый интерес и авторитет постановке. Ведь, как японимаю, на праздник съедутся люди из области и района! И, поверьте мне,работать рядом с известнейшими актерами на одной площадке самодеятельнымартистам будет необычайно приятно и полезно, более того, они просто невольностанут подтягиваться к ним даже на профессиональном уровне. Это - как пениетех, кто даже не умеет петь, при умелом запевале!
- Отлично, согласен!– кивнул Стас, которого даже обрадовало такое неожиданно приятное предложение.
- Далее, – продолжилМолчацкий. - все, что только можно сократить и упростить в тексте – безжалостновырежем!
- А вот это никакнельзя! - покачал головой Стас. – От этого может пострадать общий замысел ивообще гармония всей пьесы!
Верно! – впервые синтересом посмотрел на него Молчацкий. – А вы, молодой человек, как я погляжу,правильно мыслите!
- Меня, между прочим,Станиславом зовут… - напомнил Стас.
- Я… помню… - посленекоторого замешательства, кивнул Молчацкий и смущенно кашлянул. – И… пользуясьслучаем, хотел бы попросить прощения у вас за все, что было связано с этимдомом… - Он обвел головой комнату, а затем сделал рукой широкий круговой жест.– И за все то, что чуть не случилось со всей Покровкой, во многом и по моейвине…
- Бог простит! – отвсей души произнес обычную в таких случаях фразу Стас.
- Спасибо! – счувством кивнул Молчацкий, и с нехарактерной ему сбивчивостью, попыталсяобъяснить: - Я ведь и помочь вам со спектаклем вызвался, чтобы хоть как-тозагладить свою вину перед местными жителями…
- И чтобы они забралиназад свои исковые заявления против вас? – прпямо уточнил Стас и тот -честность за честность, не отводя взгляда, ответил:
- Ну, если, по правдаи совести, то - не без этого!
Стас удовлетвореннокивнул и сказал:
- Тогда можно вамдать небольшой совет в связи с этим?
- Конечно! Иной советбывает ценнее всякого золота!
- Вот именно золото яи имею в виду!
- Нет-нет! Что вы! –испуганно замахал руками Молчацкий. - Ни о какой плате мне не может идти и речи!Наоборот, все дорожные расходы на дорогу и за игру приглашенным актерам, атакже приобретение необходимых материалов и реквизита – я беру исключительно насебя!
- Вы меня неправильнопоняли! – улыбнулся ему Стас, впервые испытывая чувство приязни к этомучеловеку. – Я… о вашем амулете.
- Об этой бритве? –удивился Молчацкий.
- Понимаете… как бывам сказать… – старательно подбирая слова, чтобы не обидеть человека, - именноона отталкивает от вас многих людей в Покровке. Вы намного были бы им ближе, еслибы у вас на груди был крест. Да и сам крест защитил бы вас от любой напасти, втом числе и от судебной!
На этот раз Молчацкиймолчал так долго, что Стас даже испугался, что он, неправильно истолковав егослова, сейчас встанет и просто уйдет. Но все оказалось наоборот. Он неожиданно,не жалея цепочки, сорвал с себя лезвие-амулет и, как об уже окончательнорешенном деле, заявил:
- Сегодня же зайду вхрам и куплю самый что ни на есть дорогой золотой крест!
- Да разве же откачества металла зависит его сила? – засмеялся Стас. – Кстати, эта возможностьможет представиться вам прямо сейчас!
Молчацкий снедоумением посмотрел на него, и Стас объяснил:
- Сейчас мы с вамикак раз будем проходить мимо храма. Приближается время обеда, после которогонам с вами предстоит нелегкая работа - распределять роли между желающимипринять участие в спектакле студентами. А ими, поверьте, будут все!
3
Стас имел дело с настоящимпрофессионалом…
Пока Молчацкий долгорассматривал крестики на планшете, который достала ему с прилавка НатальяВасильевна, Стас смотрел на кольца с надписями «Спаси и сохрани» и «Господи,помилуй мя, грешнаго!». Он хотел уже купить себе одно, но вдруг вспомнил проЛену и решил, что когда она успокоится, а он не сомневался, что все непременноустроится к лучшему, то купит сразу два кольца – одно ей, другое себе. И они,надев их, дадут друг слово дальше всегда быть верными и верить друг другу.
Наконец, Молчацкийвыбрал крест – средний между золотым и латунным – серебряный, но очень большой,заметный, сделанный по старинному образцу. Затем, купив к нему массивную,серебряную цепочку, надел, перекрестился, поклонился перед образами и, выйдя изхрама, благодарно кивнул Стасу.
- Значит, так, можнои не убирать ничего из текста! - сказал он, будто они продолжали разговор,прерванный дома перед компьютером, и Стас понял, что даже все это время он непереставал думать о драме. – Мы просто пустим некоторые наиболее сложные местапересказом. Технически это возможно. В конце концов, можно ввести роль летописца,который одновременно будет проговаривать весь этот текст и разъяснять зрителямнекоторые исторические детали! Ну, и по совместительству сделаем его нашим