- Да что же это делается?Скройся!
Гита:
- С ребенком даже не даютпроститься!
(засовывая в карман сынаденьги):
Вот тебе десять золотых монет -
В дороге может всякое случиться…
Ты правда не боишься сильно?
Святослав:
- Нет…
Гита
(оглядываясь на недовольно кашлянувшего мужа):
- Я это просто так… на всякийслучай,
И на меня сердито не смотри!
Мономах:
- Ты понапрасну княжича не мучай,
А лучше дело… дело говори!
Гита
(снедоумением):
- Какое еще может быть тут дело?
Мономах
- Тогда я сам напутствую его!
(сыну, строго):
- Веди себя достойно, твердо,смело,
А главное – не бойся ничего!
Княжичсогласно и быстро кивает, незаметно кулаком утирая нос.
Мономах
(сыну):
- Ну вот, я все сказал. И – Бог стобою!
Дай я тебя теперь благословлю
Вот так… так…так… отцовскуюрукою!
Мономах осеняет сына большимкрестом и только после этого целует в голову.
Мономах:
- И вытри слезы. Знаешь – нелюблю!
Вдверях снова появляется Ратибор и, похлопав по рукоятке меча, красноречивымижестами показывает, что хан Кидан больше не будет ждать.
Мономах
(Гите):
- Ну, что стоишь и ждешьбеспечно?
Благословляй же сына, мать!
Гита:
- Что?.. А?.. Да-да, конечно!
(торопливо, вперемешку с частыми поцелуями, крестя сына):
Я плохо стала понимать…
Мономах,Гита и Святослав выходят.
Кактолько слуги выносят последний стол, в гриднице появляются Ратибор и Олбег.
Ратибор
(Олбегу - выгнав остававшихсяслуг):
- Отряд готов?
Олбег:
- Да, есличто – не медля!
Ратибор
(хмуро):
- Вот это «если что» - страшнейогня!
И как он не поймет, что это недля -
Его, его детей, жены, меня?!
(после короткогораздумья):
Что наши торки?
Олбег:
- Согласилисьтоже!
Ратибор:
- То – хорошо. Аж отлегло вгруди!
На половцев они точь-в-точьпохожи…
Ты им одежду степняков найди!
Олбег:
- Уже достал!
Ратибор:
- А что изба-истобка?
Олбег:
- Как ты велел, сказал ямастерам!
Ратибор:
- Добавь, чтоб крышу сделалиторопко!
(усмехнувшись)
- То есть, не сделали… Скажи,проверю сам!
(опять немногоподумав)
Пока что все… Как главноеуслышим,
По моему сигналу и начнем!
Пошли!
Ратиборс сыном уходят. Вошедшие слуги начинают гасить свечи.
Летописец:
- И это тожемы запишем -
Как темные дела творятся днем…
Входятрасстроенные Мономах и Гита. В гриднице темно. Горит только один канделябр стремя зажженными свечами. Они останавливаются около него.
Мономах:
- Вот и уехали. Ты успокойся,лада!
Гита:
- Прошу меня не трогать! Как тымог?
Мономах:
- Не буду, хорошо…Так было надо!
Гита:
- Все надо…надо…надо… О, мой Бог!
Гита:
- Ведь он – мой сын!
Мономах:
- Мой, междупрочим, тоже!
Гита:
- Тем более! Так шел к моимрукам,
Так ласков был, а ты его, о Боже,
Отдал на растерзанье степнякам!
Мономах:
- Да ничего, поверь мне, неслучится!
Гита:
- Как ничего? И как спокойнождать?
Ты что, не видел этих ханов лица?
Я б и раба им не решилась дать!
Нельзя играть так мальчикасудьбою!
Всё это, князь, сведет меня сума…
Мономах:
- Ну, раз уж мы на титулы стобою,
Княгиня, ты должна понять сама!
Во-первых, он не мальчик, амужчина -
Ему не к лику кружевная вязь!
Он воин, и на это есть причина,
Ты видела ее сегодня…
Гита:
- Князь!
Мономах
(не давая ей говорить):
- Второе есть. Он – княжич. Этозначит
Вести дружину за собою в бой,
Когда охрана по бокам лишьскачет,
И только враг бывает пред тобой!
Вот почему мы сызмальства их учим
Скакать, стрелять, рубить, колотьи бить…
Ты все твердила, что напрасно мучим!
А мы – любя! Чтоб позже несгубить…
Мономахподходит к двери, подзывает гридня и, сказав ему что-то, возвращается.
Мономах:
- О чем я, бишь?..
Гита:
- О гибелидетей!
Мономах:
- Тогда о третьем, и последнем -
О половцах…
Гита:
- Что,говорят, едят живых людей?
Мономах:
- Не надо верить глупым бредням!
Да, половцы, чего таить греха,
Действительно, сырое мясо ели,
Но – лошади, барана, петуха!
А с нами научились – подглядели,
Как надо жарить, парить и варить
Причем, готовят так искусно…
Гита:
- Ты пробовал?!
Мономах:
- Да, чтогреха таить,
На их пирах, и это - оченьвкусно!
Иное дело, что они сильны.
И, рати наши, разметав по полю,
Теперь непобедимы и вольны
Нам диктовать свою чужую волю!
Хотел я подготовиться к войне,
Да не успел – такою злою данью
Они сейчас скрутили руки мне
Так, что не пошевелишь дажедланью!
(с горечью)
Ни средств, ни сил… Я подвожуитог:
Князь Мономах – как связаннаяптица!
Гита:
- И кто же нам тогда поможет?
Мономах:
- Бог!
Гита:
- А что же делать нам теперь?
Мономах:
- Молиться!
Гита:
- Ты думаешь, что мало я молюсь?
Или иконы меньше почитаю?
Гитаподходит к большой иконе, кладет перед ней земной поклон и с вызовомоглядывается на мужа.
Мономах
(помогая ей встать):
- Гляжу я на тебе и всё дивлюсь,
А без обиды как сказать – незнаю!..
Гита:
- Скажи, как есть!
Мономах:
- Ну, ладно,не тая,
Скажу: ты призываешь Бога,
Его, по сути, не зовя,
И не пуская до порога!
Гита:
- Я? Не зовя! Как это?
О, мой Бог!
(спохватывается и прислушивается к себе)
Мономах:
- Вот видишь, ты опять сказалавсуе!
И хочешь, чтобы Он тебе помог?
Что толку в хладном поцелуе?!
Нет – нужно пред иконой и крестом
Молиться горячо и непрестанно…
Гита
(задумчиво):
- Ты учишь так, хоть с ГосподомХристом
Вы позже познакомились! Какстранно…
Мономах:
- Ну, это как сказать! СвятойАндрей
Над нашей Русью крест большойпоставил,
Когда у вас, в далекости своей,
Еще и царь, наверное, не правил!
Гита:
- У нас – король! И, князь мой,о, мой Бог,
Какая разница – кто раньше илипозже?
Но почему у вас другой пирог,
Хотя одни и те же дрожжи?
Я помню то, как во дворце отца,
На встречах, на балах и наприемах -
Всё люди, люди, люди без конца…
И много было среди них знакомых.
И на приемах, встречах и балах
Они – и все это прекрасно знали,
О Боге говорили на словах,
А на делах – вторично распинали!
Мономаххочет что-то сказать, но теперь Гита не дает ему этого сделать.
Гита:
- Гляжу на вас и не могу понять…
Прости – в худом не ведаете меры,
И в то же время не могу объять
Умом всю силу вашей веры.
Воюете… Грызня, как князь умрет…
Мономах:
- Но – каемся! И в этом нашасвятость,
За что Господь нам, по молитвамльет
На горечь грешных ран святуюсладость!
Гита:
- Да-да, про святость, я не скрою
Уже слыхала: там и тут,
С насмешкой Русь, зовут святою
А вас – святошами зовут!
Мономах:
- В том, что кому-то кажетсяпотешным,
Я ничего смешного не нашел!
Христос, ответь мне, разве не когрешным,
Чтоб сделать их святыми, в мирпришел?
И от Христа, хоть мы не без греха-
И спор наш не ко времени и месту-
Не оторвать нас, как от жениха
На доброй свадьбе – вернуюневесту!
Для нас Христос – всему Глава.
А там нас жалуй, иль не жалуй!
Гита:
- Какие важные слова!
И я запомню их, пожалуй…
Мономах:
- Вот я – когда бы не былМономахом,
В иные, еще юные года,
То стал бы чернецом!
Гита
(глядя на него во всеглаза):
- Монахом?!
Мономах:
- И был бы рад тому!
Гита
(ревниво):
- Сейчас?
Мономах
(успокаивающе):
- Тогда!
Гита
(качаяголовой):
- Такой живой и крепкой веры
Нигде, наверно, нет теперь!
Я вижу, вы – не лицемеры!
Мономах:
- А кто тебе мешает? Верь!
Я, князь, и дело мое – битва,
Где жизнь кладется для людей,
А матери дана молитва
Особой силы – за детей!
Она, когда беда настанет,
Хоть эта помощь не видна,
Их даже из огня достанет,
И вытащит с морского дна!
В слепой степи среди метели
Под градом стрел, под свистмечей,
Дано вам – только б захотели
Спасать молитвою детей!
Слуги бесшумно вносят большойстол, лавки. Один из них вопросительно смотрит на Мономаха, князь согласнокивает, и слуга начинает зажигать остальные свечи.
Вгриднице постепенно становится всё светлее.
Мономах
(заканчиваяразговор):
- Храненье Божие – надежнеелюдского!
Гита:
- Я верила, что успокоишь ты меня
Словами, обещаньем, но… такого -
Поверь, никак не ожидала я…