Лайнус снизил скорость, потом и вовсе остановился, осматривая неожиданную баррикаду. Машины стоят полукругом, крайние бамперами торчат прямо в поле Купола. В центре дуги — шлюз выхода. Разумно и логично — если выпустить Жука через поле далеко от шлюза, то можно и не успеть добежать до двери. А если близко… А близко они дадут. Сдвинутся немного — и зажмут в такой же дуге, вплотную к полю но далеко от шлюза. И как не бейся, умный Периметр не выпустит объект, в котором больше семидесяти пяти процентов органики. Беспроигрышная комбинация против любого нормального человека.
Шах и мат, ученые.
Лайнус направил машину к ближайшему Скарабею, чей капот тонул в мареве поля. За секунду до того, как колеса Жука коснулись наклонного пандуса, заменяющего Скарабею задние двери, Лайнус выбросил за борт рюкзак. За полсекунды — выпрыгнул сам, покатившись по земле. Оставшийся без водителя, но чувствующий своей электроникой приближение Купола, Жук скрипнул защитой днища по пандусу и взлетел над явно не ожидавшими такого поворота учеными. Что ж, плюс пара секунд.
Пользуясь случаем, Лайнус подхватил рюкзак и двухметровыми скачками понесся к шлюзу. В поле зрения навязчиво мелькали так и не завязанные шнурки. Очень обидно будет наступить на них…
Жук приземлился наполовину в поле Периметра, лишь чудом разминувшись со своим трамплином. Сработала автоматика, заглушая двигатель, но инерции хватило, чтобы вытащить все четыре колеса с бетона на песок. Пронесло.
А теперь за дело.
Судя по очкам, бородке и единственному предмету одежды — белым штанам, это был простой работник Института, ученый или лаборант. Раскрыв рот, он протянул было руку, но Лайнус легко увернулся, присев и крутнувшись. Что ж, это было легко. Главное чтобы тут не было аутсайдеров. А то недолго трепыхаться…
Руки тянулись со всех сторон, пытались зацепиться хоть за что-то. Приходилось крутиться гироскопом, отбрасывая чужие конечности и не давая коснуться себя. Почти что игра в догонялки, только ставка слишком велика.
Уже дважды схватили за рюкзак, чуть не сорвав его с плеч, раз — за рубашку, вынудив приостановиться и сбить ритм, но все же каждый шаг приближает к шлюзу. Лайнус старался обойтись без ударов, обходясь толчками и захватами. Главное — стараться не думать, что случится, когда дверь окажется рядом и где взять лишнюю секунду на ввод ключа. Да и некогда думать — только и успевай мультимухой скользить между противниками, прокатываясь у них между ногами и пролезая в крошечные бреши между конечностями. Угловатые и медленные движения, размытые взгляды… Что ж, повезло. Аутсайдеров нет. А стерильная интеллигенция, пусть даже на два порядка превосходящая числом — не препятствие. Помеха, не более. Еще два шага — и вот дверь. Быстрый взгляд через плечо — ух ты, лишняя секунда в виде только начавших разворачиваться ученых, образовалась сама собой. Уже второй раз за последнюю половину суток краткой болью отозвались сложенные в неестественной фигуре пальцы, и впились в кнопки клавиатуры, каждый — на долю секунды раньше предыдущего. Пискнула панель, зашипели гермозатворы, и Лайнус скользнул в щель, тут же дергая дверь в обратную сторону. Едва не отчекрыжив два пальца, стеллитовая плита встала на место, щелкнули прутья запоров и зашипел воздух, выходя через поршни герметизации. Над дверью зажглась зеленая лампочка.
Лайнус вздохнул и, словно десять часов назад, нет, уже одиннадцать, съехал спиной по стене. В горле пересохло, но вся вода в Жуке. Тело бьют адреналиновые судороги, но выплеснуть энергию уже некуда. Нельзя терять ни минуты, но мозг отказывается давать команду на подъем. Только несколько минут судорожного дыхания через пересохшее горло помогают успокоиться. По крайней мере, для подъема достаточно. Закрыв глаза, чтобы не кружилась голова, Лайнус шагнул к внешней двери.
Попытался шагнуть, конечно же. Невозможно шагнуть, если кто-то стальной хваткой держит за ногу. Лайнус падает вперед, едва успевая выставить руку, чтобы превратить падение в перекат. Касание пол, мгновение — и Лайнус лежит на спине, выжимая сенсорный триггер стан-бластера.
Эх, нервы… Прорыв адреналина совсем вас убил.
Не стальная то хватка, а стеллитовая. Всего лишь так и не завязанные паракордовые шнурки защемило дверью при закрытии.
Но не это плохо.
Плохо то, что палец вхолостую елозит по несуществующему сенсору так и не взятого из ящика стола бластера. Плохо то, что единственное оружие потеряно все равно что навсегда.
А палец все пытается нащупать триггер и всечь в стеллитовую плиту парализующий заряд. Лайнус выругался и разжал пальцы.
Возвращение равносильно самоубийству. Хотя идти без оружия в Пустошь — тоже. Отряды аутсайдеров уже наверняка подняты по красной тревоге и хорошо, если еще не успели вывести из гаражей машины. В этот раз отсидеться в мертвой стометровке не удастся.
Лайнус достал мультитул и принялся кромсать изрядно севшим ножом парашютную стропу, заменяющую шнурки, и, в принципе, почти все веревки и канаты в городе. Параллельно с этим он все искал выход из сложившейся ситуации.
Пойти вперед без оружия — гарантированно попасть в лапы мутантам. Пойти назад — гарантированно попасть в лапы… руки, конечно же, ехидно ухмыляющегося отца.
Да хрена там!
Лайнус рванул недорезанный паракорд с такой силой, что последняя жила лопнула с громким щелчком. Что угодно, только не назад. Лучше уж и правда в пустыню, без оружия. Норные курицы же как-то умудряются выживать. Взять с них пример, раскопать старые нычки, оборудовать себе свою собственную нору, вот как замечательно получится. Больно нужно тощее человеческое тело всяким мутам. Если верить отцу, у них там уже давно устоялся свой биоценоз, в котором для человека нет места.
Вооружившись этой мыслью взамен бластера, Лайнус поднялся и закинул за спину рюкзак. В любом случае, в пустыне от каких-то старых привычек придется избавляться.
Лайнус протянул правую руку вниз и щелкнул фастексами, что держали на бедре пустую кобуру. Отлитый по форме навсегда потерянного оружия кусок пластика хрустнул под толстой подошвой ботинка и отправился в угол шлюза.
А потом — сжатый кулак, красная кнопка, громкое шипение, знойный ветер и довольное урчание Жука.
И снова привет… Пустошь…
Жук несогласованно скакал всеми четырьмя колесами по трещинам сухой земли. Вал барханов, окружающих город, которые машина так весело взрывала защитой радиатора и топтала несоосными колесами, остался далеко за кормой. Только облако пыли продолжало сопровождать багги, только и дожидаясь момента, когда он встанет. Спидометр исправно дрожал чуткой стрелкой возле отметки в семьдесят километров в час. В другое время, конечно, следовало бы скинуть скорость до разрешенной оптимальной, но не в этом случае. В этом случае любой запрет превращается в прямое руководство к действию.
Лайнус изо всех сил крутил штурвалом из стороны в сторону и что-то горланил. Вроде бы даже что-то связное и рифмованное. А почему нет? В бутылке еще полтора литра холодной воды, в баке почти девяносто литров топлива, а в животе — только что на ходу проглоченный и той же водой запитый сублимат. Ветер, пусть и горячий, но все равно приятный, треплет волосы, вся пыль остается за кормой, заботливо уложенные ветром песчаные волны километрами наматываются на колеса.
Что еще нужно для счастья?
Эйфория ушла очень быстро — через две минуты после того, как голове стало невыносимо жарко и пришлось прямо на ходу повязать бандану, прикрыв ею короткие черные волосы, буквально созданные для того, чтобы впитывать тепловое излучение. Надо же, сколько раз выходил в Пустошь, привычка скрывать глаза и голову давно въелась, что называется, в подкорку, а на адреналине вылетело-таки из головы. Вот и напекло ту наадреналиненую голову, провоцируя на странные мысли и эйфорию. Глядишь, еще двадцать минут такой езды — и приехал бы доморощенный аутсайдер прямо в какую-нибудь разрушенную постройку, дерево или прямо в логово к мутантам.
Какая замечательная мысль…
Скорость упала до рекомендуемых в пустыне тридцати пяти километров в час, Лайнус встряхнулся, прогоняя остатки бреда из головы. И как только подобные мысли вообще появились? Сейчас думать надо только об одном.
Куда, собственно, ехать?
Пришлось сделать остановку, предварительно заткнув нос и задержав дыхание. На ощупь выбравшись из моментально скрывшегося в облаке таки догнавшей пыли, Жука, Лайнус кинулся прочь, пока не кончился запасенный в легких воздух. Даже при условии круглых солнцезащитных очков, видимость нулевая, остается надеяться лишь на то, что пыль скоро осядет. Иначе найти в этом облаке машину будет сложнее, чем ее покинуть.
Лайнус упал на песок, судорожно вдыхая и рефлекторно откашливаясь. Веселенькое приключение сам себе устроил, нечего сказать. Вот прямо сейчас хватай да тащи человека к себе в норку на корм голодным детенышам. Даже если умудришься прокашляться, оружия при себе все равно нет.
Отдышавшись, Лайнус первым делом оглядел окрестности, но никого кровожадного и охочего до человеческого мяса не обнаружил. Что ж, коль так, можно и делом заняться.
Выбрав место с наименьшей концентрацией трещин, Лайнус прямо на земле расстелил свою гордость и радость — закатанную в тонкий пластик карту окружающей Луисвилль местности. Достал мультитул и выудил из него складную линейку. Жаль не успел замерить время в пути, но не беда — электроника Жука все делает за пилота, включая замер траектории пути и записи ее в бортовую память. Единственный вариант для пилота, потерявшегося в пустыне, вернуться в город.
Но сейчас она нужна для другого.
Прямо грязным ногтем по мягкому пластику Лайнус прочертил весь свой путь. Что там аутсайдеры с их электронными системами и заложенными прямо в память Скарабеев картами? Те карты обновляются лишь тогда, когда возникает новая опасность в давно разведанной пятидесятикилометровой зоне вокруг города. То ли дело настоящая карта, на которой можно рисовать прямо руками и прямо на ходу. Карта, на которой показаны не только горячие пятна, лежки мутантов и источники ценного сырья в виде законсервированных песком двести лет на