шакалы застыли как памятники самим себе, не приближаясь, но и не уходя.
Испугались?!
— Хах, твари!.. — Лайнус истерично захохотал, тут же снова закашлялся, но продолжал хрипеть. — Бойтесь меня! Я перебоялся уже, а вы бойтесь! И бегите!
Новый приступ сухого кашля скрутил вдвое. По щекам потекли слезы, что-то слегка толкнуло в спину. Лайнус рухнул на бок, яростно пытаясь удержать легкие внутри.
Протяжный высокий звук коснулся ушей. Шакалий вой. Крайне разочарованный. Или просто кажется таким.
— Заткнитесь, твари… — хрипел Лайнус. — И валите!..
Но шакал и не думал замолкать. Напротив, звук сменил тональность и уплотнился, стал трепать остатки одежды и кидаться песком. Как это у них получается?
С трудом подавив камень, Лайнус поднялся. Шакалов на горизонте уже не было, но вой не стихал. Потому что это не вой. И в спину никто не толкал, если не считать ветер, что сейчас нес целую тучу пыли оттуда, откуда пришел Лайнус.
Точно. Жара, взрыв мультитул, шакалы. Если все это не убило слишком много о себе возомнившего человечка, попробуем бурю. Заодно и шакалов спугнем, подарив не жизнь, но еще более страшную смерть.
Не то чтобы кому-то в городе было сильно много известно о шакалах… Но стремительность бегства бесстрашных до полного безумия тварей о чем-то да говорила.
И Лайнус побежал следом, соревнуясь с ветром в количестве поднятого песка и держась за моментально занывший бок. С глазами, полными пыли, он бежал, а, вернее, чуть быстрее прежнего тащился прочь от бури, что, конечно, лишено всякого смысла. Убежать все равно не получится.
Видимость на нуле, Лайнус сорвал с головы рубашку и старался дышать через нее. Ткань моментально собрала на себя тонну пыли, дышать стало еще труднее, но так надо. А еще надо закрыть глаза и идти на ощупь, один хрен видимость ограничена как раз длиной вытянутой руки. Вот она что-то нащупала, в следующую секунду что-то твердое ударило в лицо. Лайнус вскрикнул и вслепую ткнул мультитулом, уронив при этом имитацию респиратора.
Клинок скрежетнул, вывернулся из руки, как живой. Рефлекторно сделав шаг вперед, Лайнус подхватил его. По ладони тут же потекло теплое и липкое.
Но никакое чудовище, атакующее из-за стены песка, на запах крови не кинулось. Потому что не существовало. Это оказалась невысокая, чуть выше головы, осыпавшаяся на вершине, стена.
И это хуже всего. Это означает, что маршрут потерян. Потому что никаких руин на пути сюда не попадалось.
Но одновременно — это укрытие! Хреновое, ненадежное, но укрытие. Хотя бы на пять-десять минут, отыгранных у беснующегося ветра.
Через силу, скребя ногтями по стене, Лайнус влез на гребень и кулем повалился на другую сторону. Отдышавшись, привалился спиной к горячей вертикали.
Десять минут. Это максимум. Потом наметенный с той стороны песок начнет сыпаться сюда, медленно погребая под собой. Начнет с ног и будет ползти выше, потому что больше некуда.
А что если будет куда?!
Хихикая над самой тупой из когда-либо приходивших в голову мыслью, Лайнус принялся елозить ногами, отгребая песок от себя. Несколько движений — и получилась небольшая канава с насыпью с одной стороны. Но чтобы противостоять буре, нужно больше, много больше! Если соорудить насыпь высотой со стену, то песок будет сдуваться вниз, а не на нее! И скатывать в другую сторону, а между двумя стенами, как между двумя гребнями барханов, можно переждать бурю!
Которые длятся порой до трех суток…
Не-е-ет, не выйдет! Сегодня слишком часто везло, чтобы вот так вот в самый неподходящий момент удача кончилась!
Сжав зубы, Лайнус вонзил пятки в песок. Замер, прислушался к глухому звуку. Ударил еще. И бросился разгребать песок руками, не обращая внимания на боль.
Из песка показалось дерево. Длинный деревянный ящик.
Раскидав песок вокруг, Лайнус ухватился за металлическое кольцо и лишь упав на спину смог выволочь находку.
Большой военный ящик, добротно сколоченный из давно высохшего до ломкости дерева. Два замка, две петли, ни единой щели. И что-то перекатывается внутри.
Щелкнули потертые замки, ящик показал содержимое — два десятка зеленых ребристых эллипсоидов, столько же коротких трубок с металлическими кольцами и какая-то труха на дне. И надпись «Пироксилин» на внутренней стене ящика.
Гранаты! А труха — вероятнее всего, высохший наполнитель, амортизатор. Вот только почему они от нагрева в песке не взорвались? И что такое «пироксилин»?
Шакал с ними, не взорвались и хорошо, иначе разметало бы замечательный ящик на щепки, а на него есть большие планы.
Намного лучше, чем ковырять песок ногами.
Трубки с кольцами — это запалы, отдельно, конечно. Не страшно, совместить две резьбы и крутануть и слонофаг догадается. Еще должны быть какие-то усики. Зачем гранате усики? Это же не мультимуха.
Не найдя в ящике усиков, Лайнус принялся вкручивать запалы один за другим, аккуратно складывая снаряженные гранаты рядом. Они тоже помогут в осуществлении безумного плана.
Два десятка гранат. Шакал его знает, сколько у них радиус поражения, но авось хватит, чтобы пробить в песке по ту сторону стены изрядную воронку. А потом пусть ее-то и засыпает, оставив в покое больного бедного человека.
Лайнус схватил гранату и со всех сил дернул за кольцо. Кольцо осталось… на гранате. Палец там же. Лайнус дернул еще раз, и еще, но так же безуспешно. Еще раз, еще…
Усики у гранаты все же были. Кольцо на них и держалось — на двух толстых металлических проволочках, разогнутых в противоположные стороны. Сведя их вместе, Лайнус наконец выдернул кольцо и что есть сил кинул гранату за стену. Взрыв бахнул как-то слабо. Но бахнул — значит, работает. Утешившись этим, Лайнус принялся разгибать усики, дергать кольца и кидать гранаты через стену. Как только последняя отправилась в полет, он кинулся к ящику, с трудом подволок его к стене, перевалился внутрь и захлопнул крышку.
Темнота. И духота. Но со всем этим можно мириться, по крайней мере, какое-то время. Все лучше, чем пыль и песок, настойчиво лезущие во все физиологические отверстия.
А план и вправду хорош. Если все пойдет, как задумано…
Додумать не удалось…
Песок начал проникать в ящик, когда Лайнус еще был в отключке. Мелкий, скорее пыль, нежели кремниевая крошка, он неотвратимо пролезал в щели и засыпал сжавшегося в закрытой коробке человека. Он добрался уже до шеи и полз дальше, к носу и глазам. Обжигающе-горячий. Неотвратимо-медленный. И никакой возможности выбраться, потому что если песок уже внутри, значит, и снаружи тоже. Потому что чтобы выбраться нужно сначала очнуться.
И, когда песок начал заползать в нос, отсекая кислород и лишая дыхания…
Лайнус проснулся.
Песка в убежище не было. Вернее, был, но тонкий слой на полу не доставлял дискомфорта и, тем более, не пытался убить. А дышать было нечем, потому что в деревянной конуре жарко и душно. Будто кинули ящик в костер, как гриб, да углями сверху засыпали.
Или горячим песком…
О, нет…
Лайнус ударился в крышку, всем телом, изо всех сил. Та крякнула и приподнялась, в щель хлынул песок, но силы оставили измученные мышцы. Полежав и собравшись с силами, Лайнус попробовал по-другому. Вертясь в своем ящике, лег на живот и аккуратно подобрал под себя конечности. Как мог, уперся в жесткий песок руками и ногами и принялся разгибать их, пытаясь спиной поднять крышку. Та снова подалась, посыпался песок, тут же налипший на мокрую кожу. Казалось, успех близок…
Но раненая рука предательски подломилась. Лайнус упал носом в песок, рефлекторно вдохнул и судорожно закашлялся, выплевывая набившуюся в нос пыль.
Все плохо. Песка еще больше стало, совсем как во сне. Если так продолжать и дальше, все так и закончится. Надо успокоиться и подумать, ведь панцирь с шакала можно снять несколькими способами.
Лайнус снова перевернулся на спину и щелкнул мультитулом. Нашарил на стыке крышки и ящика петли, сделал два глубоких вдоха…
А вот это уже зря. Перенасыщенный влагой воздух не пошел в легкие, вызвав новый приступ кашля и головокружения. Несколько минут пришлось лежать, приводя дыхание в порядок. Что там дальше надо делать?..
Ах да, мультитул…
Снова нашарив на боковой стенке винты, держащие петли крышки, Лайнус подцепил один пассатижами, и принялся выкручивать. За десятки, а, вернее, сотни лет винты буквально прижарились к петлям, дело шло с трудом. Хорошо хоть краска, не иначе ради защиты от коррозии нанесенная, слезла в секунду, давая насечкам пассатижей хорошую опору в виде чистого металла.
Сдирая обожженную кожу с ладоней, скрипя зубами и шипя от боли, Лайнус налегал на мультитул, насколько позволяли габариты ящика. Медленно, но верно резьба скользила по резьбе, винт выкручивался, пока, наконец, не выпал, утонув где-то в песке. Перерыв бы сделать, но лучше не надо — только расслабишься и отвлечешься, боль накинется с новой силой. Так что не жаловаться, а работать! Начало положено, осталось всего ничего… Всего одиннадцать раз по столько же…
В ящике становилось все душнее. Тяжелая работа заставляла дышать чаще и глубже, и, как ни боролся Лайнус с организмом, через десять минут песок на дне уже ящике уже на половину глубины, наверное, пропитался потом. Пришлось все же сделать перерыв. Потом — еще один. И с каждым разом они становились все продолжительнее.
Второй болт, третий. Достаточно было выкрутить только половину петли, но эта мысль пришла в голову только когда пассатижи ухватились за шестой винт. Снова застонав, но уже вслух, Лайнус в который раз проклял сам себя, и, насилу развернувшись в ящике, принялся за вторую петлю.
Воздух становился все тяжелее дышать приходилось через раз, глубокими меленными вдохами, на выдохе налегая на мультитул. Обгоревшая кожа на ладонях кончилась, потекла кровь. Мультитул едва держался в мокрых руках, но Лайнус, сжимая зубы так, что, казалось, сейчас рассыплются кальциевой крошкой, крутил и крутил стальную карусель.