Вагонетка рухнула.
Поднялась туча белесой пыли — обломки не выдержали веса и рассыпались. Произойди это секундой ранее, остался бы Кирби без ног. В лучшем случае…
Перевернувшись на спину, Кирби сел и уставился на вагонетку. В голове мерно закачались весы — все произошло именно так, как должно было произойти. Если бы вагонетка все еще стояла, это было бы слишком просто, слишком правильно. Если бы упала мгновением раньше — точно оставила бы парализованным, на ужин марам. А ведь могло, еще раньше, случиться так, что вагонетка вовсе оказалась бы неприподъемной, надежно заперев глупого человека.
В итоге, оставался лишь один — единственный шанс из бесчисленного множества, что случится все именно так. И именно этот шанс и выпал.
Не это ли имел в виду Лайнус, говоря о вкладе в развитие событий?
Кирби почесал нос и принялся закреплять снятую амуницию. Делал он это еще медленнее, чем избавлялся от нее. Весы в голове все еще качались, нагруженные двумя одинаковыми шарами.
Шар.
Лайнус говорил про шар. Вернее, про сферу, на внутренней поверхности — бесчисленное количество возможных событий. И каждого из них можно достичь — но только одного.
А события имеют размер?
И почему именно события?
Кирби поймал себя на том, что беспричинно хмурится. Посмотрел на нож в руке — единственное, что осталось пристроить на место, — и рефлекторно крутанул пальцами. В свете светляка шелестящий круг показался матово-черным, но глаза еще секунду держали силуэт ножа поверх.
Вот оно!
Не из событий состоит временная сфера, а из мира, вернее, миров! Каждая точка мира — мир спустя крошечную единицу времени, каким он мог бы стать! И движение в постоянно убегающую точку есть безумно изломанная кривая.
Но если принятых решений — бесконечное количество, то в каждое мгновение есть бесконечное множество миров, развитие которых пошло по другому пути, но при этом — невероятно, недосягаемо близких. Буквально протяни руку, опереди течение времени на бесконечно короткую величину или на столько же от него отстань — и окажешься там…
…где лежит твой труп, раздавленный вагонеткой, задохнувшийся под ней или сожранный марами. Не лучшее направление для движения.
И с какой вообще скоростью должно происходить это движение?
Весы мелко завибрировали, чаши пошли трещинами. Кирби вздохнул и покачал головой. Думать, может, и хорошо, но зачем? Для этого есть специально обученные люди, не предназначенные для скоростной шинковки мутантов.
Да нет, конечно, есть зачем. Невзначай брошенная фраза о том, что Защитники меняют мир больше, чем все остальные, уже заставила изрядно понервничать. А что, если тем он меняется вовсе не в ту сторону, в какую нужно? Вдруг надо было дать вагонетке придавить все же себя, чтобы осаждающие остальную группу мары отвлеклись и оставили их в покое…
Здесь треснуло коромысло весов.
Ведь только под вагонеткой, впервые после разговора с Лайнусом, возникла ситуация, в которой не оставалось других вариантов, в которой способности Кирби касались только самого Кирби и никого кроме. Но все же — имел ли он право так поступать? Ведь всего лишь выполненное обещание, даже не принятое решение, все равно окажет влияние на весь мир.
Мир.
Хех…
Старая, каждому с детства знакомая сказка про Войну и Мир, разделившийся на четырех человек и затерявшийся в Пустоши, ушедший, исчезнувший. Вот будет забавно, если один из этих четверых споткнется и пробьет себе голову камнем, второй свернет не туда и окажется в ловушке, а оставшиеся двое, не заметив потерь, будут запросто сожраны мутантами. И все. Не будет Мира. Вообще никого и ничего не будет. И виной всему один-единственный Защитник, что из трех предложенных вариантов — быть раздавленным, сожранным или задохнувшимся, — осмелился выбрать четвертый.
Какие странные мысли…
Хотя что вообще было не странно с тех пор, как пара сорвиголов покинула Поселок? Сумасшедшие Фермеры, обезумевшая пиявка, поражение — невероятно! — самого Кирби, новые — еще более невероятно! — живые люди, и эта вылазка… Разговор с Лайнусом…
Мир сошел с ума, совершенно точно. Будто пресловутым четверым надоело сидеть без дела и они решили как-нибудь развлечься.
Например, сходить туда, куда еще никто не ходил по доброй воле и поискать то, что даже выглядит неизвестно как.
Кирби потянулся, проверяя мышцы, аккуратно напрягая каждую по очереди. Тело наконец-то отошло от тяжелой нагрузки и отозвалось звенящей готовностью. Легким кувырком назад Кирби поднялся.
Пора спасать скучающую четверку.
А о времени подумаем позже.
Хрустнув новым светляком, Кирби углубился в темноту туннеля.
Нож в левой руке, клеймор — в правой. Короткий клинок ощупывает пространство впереди, длинный опущен, готов взвиться в сокрушительном ударе, даже вслепую перекрывающем три из шести возможных направлений атаки. Светляк на поясе дает слишком мало света и такие меры предосторожности необходим, если видишь чуть больше, чем ни хрена.
Интересно, куда они могли направиться? В этой части коридоров на экзамене вроде бы побывать не довелось, если только не быстро-быстро пробежав их. Значит, остается полагаться на интуицию. И на что-нибудь еще, если это «что-нибудь» попадется.
Развилка. Налево или направо? Проходы совершенно одинаковы на вид, только возле одного сверкает будто вчера отлитая табличка со стрелкой и яркой черной надписью «Убежище 13». Возле правого такой таблички нет, есть другая — вся ржавая и заскорузлая. Лишь посередине у нее, если поднять светляка повыше, различается полоса относительно чистого металла, будто здесь ножом скоблили. Остатки ржавчины набились в неглубокие канавки, формируя слова, к сожалению, при таком освещении совершенно нечитаемые.
В любом случае, направо. Ржавчина снята ножом, причем небрежно и в спешке, местами — самым острием, оставившим глубокие царапины. У маров кожей нет.
Кирби двинулся, держась середины коридора. Светляк вернулся на пояс, свет не доставал до стен и потолка, но его пока еще хватало, чтобы успеть среагировать на атаку сверху или сбоку. И все же опираться приходилось, в основном, на слух, двигаться аккуратными бесшумными шагами, закрепив руки в статичном положении. Это очень странно, что никто еще не напал. И даже просто не встретился, ни одного мара. Будто вовсе вымерли. А ведь тут если не их гнездо, то самая близкая к нему точка. Вариант только один.
Они все сейчас жутко заняты.
Спустя пятьдесят шагов Кирби нагнулся и поднял с бетона металлический цилиндрик, пустой внутри. С одной стороны плоскости нет, с другой есть, с круглой врезкой из другого металла. Странная находка. Как ни верти ее в руках, с какого ракурса ни смотри, а все равно ассоциируется с Яс. Вот только почему? Это знак? Тогда на что он указывает?
Атаку справа Кирби пропустил. Успел лишь скрутиться влево, закидывая клеймор за спину, прикрывая самую уязвимую часть тела от рубящего удара. Левая ступня повернулась и прочно застыла на бетоне, правая скользнула назад, ноги аккуратно перевели тело в низкую оборонительную позицию. Левая рука на уровне глаз, на запястье, касаясь ножа, лежит клинок клеймора, кончик совмещен с линией взгляда. Одно движение в темном ответвлении справа — и вся масса тела, вложенная в стальное жало, обрушится на врага сокрушительным уколом.
— Явился! — истерично крикнула Фэй, выпрыгивая из темноты. — Пришел наконец!
Ну надо же! Одна пропажа нашлась. Можно расслабиться и вернуться в нормальное положение.
— Скучала? — сухо щелкнуло навершие, клеймор отправился за спину.
— Хрен там плавал! — Фэй размашистым шагом перекрыла разделяющее их расстояние. — Урод!
— Да что я сделал? — искренне не понимал Кирби.
— Вот именно, что ничего! А должен был находиться рядом!
Вот это поворот…
Копайся не копайся в памяти, а вспомнить Фэй в таком состоянии все равно не выйдет. Явно что-то стряслось, иначе остальные давно бы выползли на шум.
— Где остальные?
Отодвинув Фэй в сторону, Кирби пошел в проход, из которого она вышла. Там оказалась крошечная комната со снесенной ржавой металлической дверью. Помещение похоже на то, в котором пять лет назад пришлось прятаться от маров. Только, в отличие от него, в этом умудрилось поместиться сразу два тела, а не одно. Первое — Яс, кое-как приваленное к стене. Второе — лежащий навзничь мар. Оба в лужах крови.
— Как? — Кирби присел возле Яс и принялся за осмотр.
— Они догнали нас. Бен и Лайнус велели прятаться, сказали, что уведут их. — Без единого проблеска хоть какой-то интонации ответила Фэй. — Яс сопротивлялась, но ее убедили остаться и защитить меня. Но один мар отстал и нашел нас. Яс выстрелила, промахнулась. Он выбил оружие у нее из руки, а потом ударил сам.
— Как же тебе не везет… — пробормотал Кирби, приподнимая подбородок Яс и осматривая наспех сделанную, но пока еще держащуюся перевязку на шее. Удар явно пришелся в подбородок, вон, даже синяк остался, а по шее коготь чиркнул постольку-поскольку. Хорошо, что Фэй не растерялась и, не иначе, обшарив карманы пациентки, нашла перевязочный материал. Яс выживет.
Но Фэй это явно не интересовало.
— Не везет?! — крикнула она.
Кирби развернулся.
Фэй яростно дышала, глаза в центре черных ореолов грязи от снятых очков, сверкали неистовой злобой. Пальцы правой руки нервно перебирали рукоять ножа. Клинок, по рукоять залитый кровью, подрагивал, чертя кончиком воздух.
Кровью?
Ах да, Яс же промахнулась… Но тогда выходит, что мара убила…
Святые дюны…
— А мне везет?!
Фэй сделала шаг, одновременно нанося удар снизу-вверх. Кирби скакнул вперед, прямо на нож, в последний момент скручивая корпус влево, разворачиваясь спиной к атаке и в полу-шпагате проскользнул между ног девушки.
Удивительно, но сейчас она действует как настоящий Защитник — укол снизу в живот, удерживая три пальца снизу рукояти и один, указательный — сверху. Даже шаг-удар слились в одно движение… А ведь раньше она всегда рефлекторно разделяла их.