и, я на свой страх и риск послал туда 18-ю эскадру в составе двенадцати мета-кораблей в режиме невидимости. На поиски. Выйдя из прыжка неподалеку от Фарсена, они не успели почти ничего передать и тоже бесследно исчезли. Через две секунды после выхода из гиперпространства их сигнал перестал фиксироваться. Только от одного пришла осмысленная картинка.
– И что же там было?
– Изображение дварх-крейсеров ордена на орбите Фарсена… – еще мрачнее ответил Ренни. – Видимо, мета-корабли выпрыгнули прямо на аарн, а вы знаете, как те могли среагировать на их появление. К тому же, любой корабль в первые минуты после выхода из прыжка крайне уязвим. Я совершил большую ошибку, послав туда эскадру, и готов понести наказание.
– Оставь, – скривился Дарв. – Ты поступил по инструкции. Остается только молиться, чтобы никого из экипажа разведчика не взяли живым.
– Надеюсь, – вздохнул секретарь. – Черный ящик подал сигнал самоуничтожения, но произошло ли оно на самом деле? Не могу ручаться, потому и послал мета-корабли. Хотел удостовериться.
– Мне ясно одно, – мрачно сказал граф, – орден уселся в Тагайской туманности плотно, и нам его оттуда не выкурить. Потому отныне проникновение в туманность запрещаю. Мы еще не можем позволить себе идти на открытое столкновение.
– Понял, передам, – Ренни открыл комп и записал приказ в текущий файл.
– Что по второму провалу?
– Полностью засвечена одна из наших разведывательных сетей в Трирроуне.
– Так убери всех, – пожал плечами граф. – Мне тебя учить, что ли, как это делается?
– Ситуация очень непростая, – возразил секретарь. – С таким мы еще не сталкивались. Нам предложила сотрудничество неизвестная никому организация, обладающая, судя по всему, огромными возможностями и немалыми знаниями. Они отловили нашего резидента, неизвестным науке способом удалили все четыре системы самоуничтожения и имплант телепатической защиты. Ни единого шрама на теле бывшего резидента не обнаружено. А потом взяли его и приказали передать начальству предложение о сотрудничестве, намекнув, что позволяли Проекту развиваться, пока он был им выгоден. Говорили с резидентом в здании триррадской службы безопасности. По окончании разговора, отпустили его, даже не установив слежки. Предупредили, что в случае нашего отказа от сотрудничества обратятся к ордену.
– А вот теперь все и подробно! – рявкнул граф, наклонившись вперед и мгновенно став похожим на хищную птицу.
Пока Ренни рассказывал о случившемся с Бальресом, Дарв то ухмылялся, то хмурился, то кривился. Затем надолго задумался, постукивая пальцами по подлокотнику кресла.
– Значит, вот как… – сказал он через некоторое время. – Вариантов тут два. Возможно, действительно существует некая тайная организация в Трирроуне. Я, если честно, давно подозревал что-то в этом роде. Спросишь, почему? Отвечу. Слишком легко у Сартада в республике все получалось, очень может быть, что ему кто-то тайно помогал. Кто-то, о ком не знал и наш высокомудрый профессор. Или это начал игру орден.
– Орден? – удивился Ренни. – Не их почерк. «Кошки» обычно действуют куда наглее и грубее. Вспомните поведение Кровавой Кошки в святой иерархии или Раса Тонго в организации Тогоро.
– Слишком быстро они стали меняться, Лоех, – с досадой сказал граф. – Похоже, мы впервые начинаем отставать от противника. Помнишь, я тебе говорил о попавших к Аарн профессионалах разведки?
– Помню. Выяснить по ним ничего не удалось.
– Не удивлен, – пожал плечами Дарв. – Если эти новички вступили в игру, нам придется трудно. Их почерка мы не знаем, и можем только предполагать, как они поведут себя в той или иной ситуации. Поэтому мы принимаем вызов этих неизвестных и начинаем свою игру. Только очень осторожно. Полагаю, этим делом придется заняться лично тебе.
– Не мне, – отмахнулся секретарь. – На то есть другие люди, отличные профессионалы. Я лучше посижу где-нибудь в тенечке, осторожно дергая за ниточки.
– А ты подумал – я тебя на контакт отправлю? – расхохотался граф. – Ну, Лоех, давно меня никто в глаза идиотом не называл! Я скорее тебя сам удавлю, чем позволю попасть кому-то в руки, ты слишком много знаешь. Ты сейчас – фактически второй человек в организации, и я удивлен, что ты этого не понимаешь. И если со мной что случится, именно ты меня заменишь.
– Я не маг, – скривился Ренни. – Куда мне.
– Не имеет значения, маги под рукой найдутся. На всякий случай запомни. В моем личном сейфе лежит желтый пакет с цифровым кодом 821. Если я погибну, ты вскроешь этот конверт и поступишь, как там написано. Но только в случае моей внезапной смерти!
– Даю слово в случае вашей внезапной смерти вскрыть желтый конверт с цифровым кодом 821 и поступить, как там написано, – склонил голову секретарь. – Но я не уверен, что справлюсь. Вы же знаете, господин граф, что я никогда не стремился к власти.
– А у власти только такие и должны быть, – рассмеялся Дарв. – Желающий власти не должен получить желаемого, иначе погубит и себя, и страну, и всех доверившихся ему. Ты думаешь, я хочу власти?
– Не думаю, – покачал головой Ренни. – Я вас достаточно знаю и вижу, что для вас власть и деньги только инструмент для достижения ваших целей. Но вот наше домашнее чудовище… Она жаждет власти всей душой, и я не уверен, что вы, когда придет время это чудовище остановить, справитесь с ним. Простите за откровенность.
– На кой бы хвост Проклятого я стал тебя держать, если бы ты мне правды не говорил? – фыркнул ис Тормен, залпом выпив стакан сока. – За то и ценю, что все в глаза говоришь и ничуть не боишься.
– Откуда вы взяли, что не боюсь? – горько усмехнулся Ренни. – Порой так поджилки трясутся, что едва говорить могу. Вы вызываете у меня ужас с того самого момента, как пристрелили на моих глазах злополучного Чмошника. Но одновременно я преклоняюсь перед вами, бесконечно уважаю и даже в чем-то люблю. Сам не понимаю, как все это может уживаться вместе, но как-то уживается.
Граф снова расхохотался. Он смеялся долго, с удовольствием, утирая слезы и колотя ладонями по подлокотникам кресла. Секретарь довольно сконфуженно улыбался, не понимая, с какой стати он вдруг разоткровенничался. Все-таки, этот человек слишком необычен и парадоксален, чтобы просчитать его реакцию на что-либо. Он только вздохнул, понимая, что если с графом что-то случится, то вряд ли сумеет заменить его. Хотя, конечно, приложит все усилия. Не уверен только, что это что-нибудь даст.
Пока только Дарв ис Тормен держал все входящие в СПД организации за глотку, именно его смертельно боялись и пираты, и работорговцы, и криминальные кланы. Не говоря уже о различных разведках и промышленных корпорациях. Не станет графа – и вся эта сволочь тут же расползется по углам как тараканы на свету. А уж остальные маги… Бр-р-р. Такая редкая гнусь, что слов не найти. Откровенно говоря, жаль, что два самых сильных и самых толковых мага галактики – враги до гроба. Интересно, а что могло получиться, если бы Илар ран Дар и Дарв ис Тормен объединились? Наверное, не нашлось бы силы, способной их сокрушить. Впрочем, ладно. Такое невозможно в принципе, а значит, и думать об этом нечего.
– Хорошо, Лоех, – заговорил немного успокоившийся граф, – подумай, кого подвести к этим игрунам с Триррада и что им предложить. После разговора доложишь мне, подумаем, что дальше с ними делать. Исходи из самого худшего варианта – это подставка ордена. Но задней мыслью имей обратное. Впрочем, ты в этих играх поднаторел, сам сообразишь.
– Уж как-нибудь, – улыбнулся Ренни.
– Тогда иди, мне необходимо закончить подготовку первого выхода в свет нашего милого чудовища.
– Вы решили отпустить ее? – изумился секретарь. – Сбежит ведь…
– Не думаю, – оскалился граф, его глаза горели каким-то лихорадочным, желтоватым огнем. – Девочка прекрасно понимает, что ее будущее зависит от меня и моих планов. Своего она не упустит, будь спокоен. Кстати, ты заказал рабынь?
– Да, – кивнул Ренни. – Оптом закупил целый воспитательный дом, триста девчонок, а обошлись дешевле сотни в розницу. Дней через десять их доставят.
– Отправишь на Тоскаль, тамошнее имение оформи на имя нашего чудовища, я обещал ей, что по возвращении она получит собственный дворец.
– У нее еще нет документов.
– Хвост Проклятого! – хлопнул себя по лбу граф. – Совсем забыл озаботиться. Сделай ей тиумское гражданство, это просто.
– Хорошо, – кивнул Ренни, снова открывая текущий инфофайл и занося в него приказ.
Потом откланялся и вышел. Работы, как обычно, предстояло много. Зайдя в свою каюту, он покосился на точную копию Мары, радостно улыбнувшуюся навстречу своему господину. Эту девочку он спас четыре года назад и был с ней ласков и нежен. Наверное, заботясь об этой одной, он подкупал собственную совесть, корчащуюся при воспоминании о тысячах таких же девочек, умерших страшной смертью ради воплощения их с графом планов в жизнь. Леа, как он назвал девушку, стала ему дочерью и скрашивала одиночество. Ренни даже не спал с ней, чего она понять никак не могла и все время предлагала господину себя, искренне обижаясь, когда он снова отказывался. Леа была совсем иной, доброй и чистой, в отличие от Мары. Странно, почему получилось так? В одном ведь питомнике выросли…
С того момента, как на станции полновластной хозяйкой стало домашнее чудовище графа, секретарь запрещал Леа выходить из каюты, боясь, как бы она не попалась под руку Маре. Впрочем, по словам Дарва ис Тормена, чудовище вполне вменяемо. Надо будет поговорить с ней и попросить не трогать Леа, не станет она гадить коллегам, должна понимать, что не стоит заводить себе лишних врагов.
Ренни поцеловал в щеку потянувшуюся к нему Леа и посмеялся вместе с ней над найденным в инфосети смешным рассказом. Потом позволил себе выпить немного вина, открыл комп и занялся разработкой операции в Трирраде. Действительно, игра там обещает стать интересной и может принести немало пользы. Особенно неплохо было бы заполучить от этих неизвестных технологию, с помощью которой они удалили безо всяких следов и последствий имплант телепатической защиты. Ученые и хирурги, обследовавшие Бальреса, только руками разводили и утверждали, что подобное физически невозможно. Что хотя бы незаметные шрамы должны остаться. Да и рассечение десятков тысяч нервных волокон не могло пройти без последствий. Однако прошло. От фактов никуда не деться. Придется учитывать возможности неизвестных и обращаться с ними с величайшей осторожностью. Проиграть он права не имеет, слишком многое поставлено на карту.