– Я в последнее время замечаю… – начала она, понизив голос, и Мэгги пришлось наклониться к ней, чтобы расслышать за городским шумом: речными пароходами, лошадьми и людским гомоном. – Я замечаю, что общением с духами интересуются всё больше и больше. – Её лицо оставалось совершенно серьёзным. – Потому-то брошюра и имела такой успех. Такой тираж. Она вышла как раз вовремя, я уверена.
Мэгги не нравилось, что она говорит. Словно речь о каком-то новом изобретении – плите или паровом молоте.
– Ты наверняка сама понимаешь, что мы живём в эпоху перемен. Эпоху волнений и азарта. Все тянутся к чему-то новому.
– Духи – это не новое, – тихо ответила Мэгги.
– Нет.
– Тогда о чём ты?
– Этот дух, события в доме… Ты задавала вопросы – и дух отвечал. Разговор, прямое общение при помощи кода, алфавита. Почти по науке. Не так уж отличается от телеграфа, да? Голоса в проводах. Если люди могут посылать сообщения на большие расстояния, так почему бы и духам этого не делать?
«Не стоило вставать так рано, – подумала Мэгги. – Пусть бы Лия сама шла на рынок за едой для завтрака». Дорога из Хайдсвилла была долгой; Мэгги ещё не набралась сил для такого разговора. С Лией всегда приходилось оставаться начеку, не отвлекаться, иначе она тебя того гляди на чём-нибудь подловит.
– Совсем не похоже на телеграф, – сказала Мэгги.
– Похоже-похоже. Никто не думал, что такое возможно, – и вот пожалуйста. Эти идеи витают в воздухе, Мэгги, плавают в воде. Совсем недавно вышла книга как раз об этом – о мире духов. Автор рассказывал, что он писал в трансе, и книга, как я слышала, хорошо продалась. Мы живём в нужное время.
– В ноябре ты говорила совсем по-другому. Ни про какое нужно время и речи не было. Ты уверяла всех, что у меня бред.
– С тех пор я много думала.
– Лия, в этом нет ничего нового. – Несмотря на тёплое утро и пение птиц, вспомнилось всё. Тёмная спальня, сдавившая голову боль, стук от стен. – Это что-то древнее.
Сестра как будто уже не слушала.
– Мне вдруг пришло в голову, как вам было тяжело после той ночи в Хайдсвилле. Такой переполох – а потом соседи вернулись за добавкой.
У Мэгги пересохло в горле. Она ни глотка воды не сделала с тех пор, как проснулась. Отвернулась и пошла от Лии прочь, через мост в сторону дома. Там можно попить.
Лия подхватила корзину и поспешила за ней, поравнялась.
– Потому что в первый раз они удивились. Но если бы они не услышали всё то же самое ещё раз, то засомневались бы. Без повторной демонстрации они бы задумались и гадали, не обман ли это. Правильно?
Лия знала, что они сделали. Знала. Мэгги охватило что-то вроде паники. Скоро догадаются все. Она пошла быстрее, но Лия поймала её за руку.
– Мэгги. Погоди. – Мэгги развернулась, готовая к обвинениям, но Лия заговорила ласково. – Я знаю, чего ты хочешь. Знаю, зачем ты вернулась. Ты хочешь, чтобы к тебе прислушались. И к тебе прислушаются – но этого мало. Брошюра скоро позабудется или станет поводом для шуток. Одной её мало.
Мимо прошла ещё компания – рабочие с инструментами на плечах, – и Мэгги чуть не отпихнули в сторону. Лия не отпустила её руку.
– Ты знаешь, как только отец достроит дом, вы с Кейт переедете туда. Глазом не успеешь моргнуть, как выдадут за какого-нибудь фермера или, того хуже, придётся искать работу – и это тебе ох как не понравится. – Лия помолчала. – Поэтому я рада, что ты мне написала. Рада, что смогла привезти тебя сюда.
– Это не ты нас привезла, – возразила Мэгги, – а я тебе написала и сказала…
– Главное, что ты здесь. И, полагаю, здесь ты хочешь и остаться.
«Ты меня вовсе не знаешь, – подумала Мэгги. А потом: – И никто не знает».
– Я могу тебе помочь, – сказала Лия.
– Я и сама могу себе помочь.
– Пусть так. Мы можем помочь друг другу.
И тогда она отпустила руку и пошла впереди, оставив Мэгги с ощущением как после драки. Словно Лия что-то у неё отобрала, хотя и непонятно, что именно.
Глава 14
После завтрака, когда на столе ещё стояли чашки и тарелки, а на полу валялись крошки, Лия отряхнула рукава и сказала:
– Знаете, ходят слухи, что и в этом старом доме обитают привидения.
Мать разглядывала на свету рисунок на своей чашке. Теперь она её поставила.
– Лия. По-моему, с нас уже хватит подобных историй. – Но сама с любопытством придвинулась.
– Понимаю, но что тут поделаешь? Рано или поздно вы и сами об этом услышите.
Она стрельнула глазами на Мэгги, потом оглядела комнату в поисках вдохновения.
– Говорят, первыми жильцами в этом доме была молодая пара, погибшая в одну суровую зиму от внезапной болезни. – Она помолчала. Мэгги понимала, что Лия импровизирует. – Но дом занесло снегом, поэтому тела отыскали только весной.
«Она хорошо врёт, – подумала Мэгги, – но можно и лучше». Лия, как и Кейт, когда сочиняла на ходу, смотрела куда-то в сторону.
– Первые жильцы? – Мэгги сомневалась, что дому больше пяти-шести лет. – И сколько с тех пор здесь было жильцов?
Лия ответила раздражённым взглядом.
– И теперь, конечно же, их духи остались здесь, – добавила она.
У Кейт расширились глаза.
– Обоих?
– Вот именно.
– Какая ужасная история, – с интересом отозвалась мать.
– Верно же? – Лия кашлянула. – Не могу не задуматься, не начнётся ли что-нибудь, раз сюда приехали девочки. Если у девочек есть дар, вдруг… ну, духов притянет к ним.
Кейт, которая выскребала из кувшина остатки сметаны, теперь забыла о ложке в руке.
– Если всё это, конечно, правда. Кто знает? – чуть наклонив голову, Лия спросила: – Что скажешь, Мэгги? Мы здесь одни?
Мэгги стиснула зубы. Ужасно хотелось плеснуть Лие в лицо водой из чашки и уйти. Мать обернулась к ней с предвкушением. В окна падали косые солнечные лучи, высвечивали пылинки в воздухе.
Лия смотрела на неё и ждала. Возможно, она думала, что Мэгги не осмелится.
– Нет, – Мэгги, если надо, умела сочинять не хуже. Она быстро сообразила. – Кажется, мы не одни. Я не хотела тебя пугать, мама, поэтому ничего не говорила, но вчера вечером я проснулась и мне показалось, что кто-то стоит перед кроватью. Я думала, что это сон…
– Я тоже видела, – вставила Кейт. – Перед кроватью.
– …но я почувствовала… – Мэгги бросила взгляд на Кейт, сложившую руки на коленях с чинным и взволнованным видом. – Я почувствовала в воздухе какую-то печаль или одиночество…
Мать вскинула руку к губам. Мэгги не поняла, от ужаса или восторга.
– Как странно это от тебя слышать, – отозвалась Лия. – Потому что иногда и я чувствую что-то в этом роде, когда остаюсь одна. Печаль.
Мэгги расправила плечи, подалась вперёд. Ну уж нет. Надо опередить Лию, иначе вечно будешь у неё на поводу.
– Нет, не просто печаль, – сказала она, – и мы всё-таки кого-то видели. Или это были два человека, один – у моей кровати…
– …А второй – у моей, – подхватила Кейт.
– …но сомневаюсь, что Лия права, потому что это непохоже на мужа и жену, а больше похоже… – она снова задумалась, – на двух мужчин, может братьев, которые тут жили…
– И мне тоже так показалось, – сказала Кейт.
– …и они хотели с нами поговорить, – сказала Мэгги. – Со мной.
Все затихли. Мать взяла вилку, положила, оглянулась, словно ожидала кого-то увидеть. На ней было то же платье, что и вчера, – то же, что она носила много лет. И туфли те же. И причёска не изменилась.
– Отец бы, – начала она, – и твой брат – они бы сказали, что не стоит вести такие разговоры, нехорошо это.
На каминной полке стояли маленькие часы, и Мэгги впервые услышала их тиканье. Потом по улице проехал экипаж.
– Но вашего отца и братьев здесь нет, – договорила мать.
Убрав со стола после завтрака, она ушла к себе. Сказала, вчерашнее путешествие её утомило и хочется прилечь ещё на несколько часов. «Если смогу заснуть без того, чтобы рядом с кроватью кто-то появился». Она взъерошила Кейт волосы и ушла.
Лия избегала взгляда Мэгги – то взбивала подушки, то расправляла шторы.
Старшая сестра говорила, что когда-то нанимала служанку, но её пришлось уволить. И по всему дому читались признаки запущенности. Пыль на полках, неопрятно сложенное постельное бельё, подгоревшая кастрюля. С Лией недолго жила её дочь, но теперь уехала и она и дом стал слишком велик для одного человека.
Мэгги с Кейт поселились на чердаке, а матери досталась целая спальня на втором этаже. Кухня была крохотной, зато гостиная – огромной. Хватало места и для пианино, и для нескольких стульев и диванов. Посреди комнаты стоял красивый стол вишнёвого дерева.
Всё, кроме пианино, принадлежало домовладелице. Она была зажиточной вдовой, с которой Лие, похоже, повезло удачно договориться. Мэгги подозревала, что сестра хочет впечатлить их своим домом, поэтому старалась не подавать виду.
– Я тоже хочу отдохнуть, – сказала она и ушла раньше, чем успела ответить Лия. Юркнула к себе и села на кровать.
Открыла прикроватную тумбочку и достала брошюру. Глаза пробежали по словам.
…что орудия насмешек и недоверия, с коими встречали их заявления, и вера, кою они пробуждали в искренних разумах, те же, что Юм и Вольтер применяли для опровержения божественной природы чудес из Нового Завета…
Так вот почему в это так легко верится, да? Заумные слова, Юм и Вольтер. И начиналась брошюра с Шекспира – строчками из «Макбета». Неудивительно, что все пришли в такой восторг. Вот если бы Мэгги выбежала из школы, цитируя на ходу «Гамлета» или Библию, возможно, всё бы сложилось иначе.
УДОСТОВЕРЕНО, – гласила обложка. – И ПОДТВЕРЖДЕНО.
ИЗДАНО Э. Э. ЛЬЮИСОМ.
Она представила, как несётся домой к Эми с брошюрой в руках – своим доказательством, сертификатом подлинности… «Смотрите все…»
Но Лия права. Одного этого мало. Слова на странице никогда не передадут, каково было стоять в той комнате, что все почувствовали, услышав стук. Брошюра – это курьёз. Нужно больше.