и дом, частично пряча за кронами крышу. Издали он казался величественным: темнели на фоне неба чёткие очертания коньков, в нижних окнах мерцали огни. Но когда экипаж остановился, Мэгги заметила признаки обветшалости. Прогнившая дверная рама, спутанный плющ, по которому плакали садовые ножницы. Была весна, но среди буйной зелени вокруг дома виднелись мёртвые растения. У цоколя дождь уже превращался в туман.
Когда они выбрались из экипажа, дверь распахнулась и в прямоугольнике тёплого оранжевого света возник тёмный силуэт Эндрю Макилрайта.
– Сёстры Фокс! – окликнул он. – Являются из бури. Добро пожаловать!
В доме было холодно. Мистер Макилрайт извинился.
– Особняк достался мне в наследство. Здесь не помешал бы ремонт. Но никак не доходят руки. Впрочем, со временем начинаешь ценить это очарование.
Они стояли в холле, где один слуга был с лампой, а второй принимал их куртки и шали. Кельвин держал куртку над ними, пока они перебегали к дверям. Его волосы и воротник промокли.
Широкая винтовая лестница с красным ковром словно поднималась во тьму. На верхних этажах свет не горел.
– Никогда не видел смысла в том, чтобы освещать комнату, которой никто не пользуется, – сказал мистер Макилрайт, заметив устремлённый наверх взгляд Мэгги. – Лучше поберечь керосин. Знаю, надо мной из-за этого посмеиваются. – Он улыбнулся. – Грейс заварит вам чай, согреетесь. Или направимся прямиком в гостиную. Скоро будут гости. Там есть вино или пиво, если угодно, мистер… – он посмотрел на Кельвина.
– Браун, – Кельвин протянул руку. – Кельвин Браун. Надеюсь, вы не против, что этим вечером я сопровождаю дам.
– Кельвин – наш дорогой друг, – пояснила Лия. – Почти как брат и иногда помогает в работе. Уверена, вы не станете возражать.
– Что вы. – Мистер Макилрайт оглядел их всех. – Я только рад.
– Мистер Макилрайт, – продолжила Лия, – прежде чем прибудут гости и мы начнём, можно ли нам самим оглядеть гостиную? – Она говорила ровно, не отводя глаз. – Нам лучше заранее ознакомиться с помещением. Уверена, вы понимаете.
– Конечно, всё в порядке, – сказал он. – Грейс вас проводит. А я, пожалуй, пока спущусь в подвал за вином. Чувствуйте себя как дома. Просите что пожелаете.
В гостиной тоже было холодно.
– И как он тут живёт? – пробормотала Лия, как только Грейс оставила их одних. – С его-то деньжищами.
В комнате было много чего дорогого и красивого: канделябры, ковры и зеркала свидетельствовали о богатстве. Вот только они производили эффект, далёкий от желаемого.
На полке над камином, где от огня остались одни угли, стоял дагеротип семьи. Рядом – выпуск газеты мистера Макилрайта в рамочке с заголовком «Вопрос рабства доходит до Рочестера». Может, статья его авторства. А может, сам он ничего не писал, только платил другим. Мэгги не знала, чем конкретно занимается владелец газеты.
Шторы были раздвинуты; обширный эркер за ними, похоже, выходил на сад позади дома, но там уже так стемнело, что ничего не разглядишь. Тёмные силуэты могли быть как деревьями за завесой дождя, так и отражениями девочек в стекле. Лия поставила сундучок, привезённый из дома. Мистер Макилрайт только глянул на него, но ничего не спросил.
– Он понимает, что нам понадобятся свои вещи, – рассуждала Лия перед поездкой. – В этом нет ничего подозрительного.
Она достала тёмно-зелёную скатерть с их кухни, встряхнула и расправила на большом дубовом столе посреди комнаты.
– Идеально, – сказала она. Скатерть спадала до пола. – Кейт, подойди-ка. Сядь сюда.
Кейт послушно села на один из стульев, и Лия опустилась на корточки, чтобы примериться и подтянуть скатерть.
– Лия, ты глупо выглядишь, – заметила Мэгги, но услышала приглушённый ответ:
– Мы все будем глупо выглядеть, если сегодня вечером ничего не произойдёт.
Кельвина послали сторожить дверь, чтобы никто не вошёл, и Мэгги было очень интересно посмотреть, как это у него получится в чужом доме.
– Подойди, – велела Лия, и Мэгги приблизилась. – Нам повезло. Тут кривая ножка. Чуть надавишь – и весь стол качается. Кейт, давай-ка толкни его ногой. Сними туфли, если надо.
Снаружи послышались голоса – Кельвин начал импровизировать:
– А эти дверные ручки – они наверняка завезены из-за границы? Лия поспешила мимо Мэгги в коридор.
– Дайте нам пару секунд, мистер Макилрайт, – зазвучал её голос. – Мои сёстры ещё маленькие, им нужно собраться с духом перед прибытием гостей.
Заметив, что Кейт хмуро нахохлилась, Мэгги подсела к ней.
– Как себя чувствуешь?
– Хорошо. Мне здесь нравится.
Мэгги моргнула, снова посмотрела на дагеротип. Провела пальцами по столу, надеясь ощутить какую-нибудь энергию или магнетизм, желание общаться. Содрогнулась. Руки мёрзли, и она спрятала их между коленями в складки платья.
Кейт чуть покачала стол и довольно кивнула.
Они лгут только ради правды.
Вернулась Лия.
– Быстро, – скомандовала она. – Надо отрепетировать.
План: пока подают напитки, они будут слоняться среди гостей и собирать как можно больше мелких подробностей. То, что им поможет. Имена детей, профессии, адреса. Будут подслушивать ненавязчиво, тайно.
Разговор шёл оживлённо. Гости были возбуждены. Много говорили о политике, и Мэгги не сомневалась, что кто-нибудь здесь знает Постов или Джеймса Крейна. С появлением людей начала подниматься температура, и Мэгги в платье – её лучшем – стало душно и тесно.
– Так, значит, вы не аболиционист? – спрашивал один другого.
– Я не поддерживаю рабство, – отвечал тот. – Но я считаю, этот институт со временем зачахнет сам, без нашего вмешательства. Боюсь, как бы этот вопрос не довёл страну до войны. – Мужчина глотнул вина. – Я уже потерял дочь. Не хочу видеть, как моих сыновей убьют из-за проблем Юга.
Потерянная дочь. Мэгги запомнила.
Подошла к Лие, оглядывавшей комнату.
– Вон там довольно цинично настроенная женщина, мы бы прекрасно обошлись и без неё, – тихо поделилась сестра. – Но остальные поверят всей душой ещё до конца вечера, я убеждена.
Подошёл мистер Макилрайт.
– Мисс Фокс. – Он улыбнулся Мэгги и настойчиво протянул ей бокал. – Прошу.
Она попыталась деликатно взять бокал за ножку и сделала глоток[3]. Белое вино. Оно заискрилось на губах. Лия следила за ней внимательно, с немым предупреждением в глазах. Мэгги изобразила улыбку.
– Благодарю. За всё ваше гостеприимство.
– Это я благодарю вас. Прошлая ночь стала для меня откровением. Я знал, что обязан этим поделиться. – Он перевёл взгляд на Лию, на Мэгги, затем в угол комнаты, где Кейт рассматривала книжный шкаф. – Всегда находил в сёстрах что-то загадочное.
Лия нерешительно рассмеялась, но, поняв, что он говорит серьёзно, осеклась.
– Утром я поеду в город, – сказал мистер Макилрайт. – У меня там дела. Рискну предположить, что перескажу там всё, что произойдёт сегодня.
– Что ж, мы на это надеемся, – ответила Лия.
– Я поддерживаю развитие этой страны во всём. Поддерживаю всё новое и интересное. Хочу донести это до широкой публики. Отдельные части нашего общества ужасно закоснели.
– Совершенно верно, – подтвердила Лия.
Мэгги глянула через его плечо на дожидавшийся их стол. Кое-кто из гостей уже положил на него какие-то свои вещи. Должно быть, хозяин подсказал. Медальон. Платок. Коралловый браслет. Надо бы присмотреться хорошенько, только так, чтобы никто не заметил.
– Если всё пройдёт хорошо сейчас, то есть с большой аудиторией, я вижу весьма светлое будущее для вашего начинания, – продолжал мистер Макилрайт. – И не в одном только Рочестере. По всему штату. Я мог бы поискать места, если захотите…
Мэгги обернулась к нему.
– Мы хотим помогать людям.
– И поможете, – похоже, он говорил искренне. – Я в этом ничуть не сомневаюсь.
Когда они рассаживались, издалека донёсся гром. Гроза набирала силу.
– Провидение одобряет наши начинания[4], – сказал мистер Макилрайт с улыбкой под общий неуверенный смех.
Как только унесли пустые бокалы и притушили лампы, на зал опустилось совсем другое настроение. Люди за столом притихли, а от удара грома кое-кто нервно вздрогнул. Неумолчный стук дождя по окнам производил странный гипнотический эффект.
Служанки унесли последние лампы, оставив только свечу в середине стола и остывающие угли в камине. Началось, как обычно, с молчания. Мэгги удивило, насколько ей это знакомо, насколько кажется отрепетированным. Как странно, что всё даётся так просто. Словно они рождены для этого.
Шторы всё ещё были подвязаны, так что на гостей было обращено огромное тёмное окно. Интересно, думала Мэгги, как они выглядят снаружи, сгрудившиеся вокруг крошечной мигающей свечки.
Она держала Лию за руку, холодную и сухую на ощупь. Вокруг стола слышалось шуршание: люди ёрзали, дышали, ждали. Нужно потерпеть, пока сперва тишина не начнёт тревожить, потом – пугать и тогда погодить ещё немного. Наконец Кэти задует свечу – быстро, почти не двигаясь, и не поймёшь, кто это сделал, – а Лия в темноте отпустит руку Мэгги и дёрнет за скатерть там, где незаметно заложила складку, – и свеча упадёт. Сегодня сестра тренировалась несколько часов.
И тогда Мэгги скажет:
– Если сегодня с нами есть духи, мы вас слушаем.
Всего гостей было восемь, а значит, почти любое имя вызовет отклик, узнавание. «Да, Джон, мой отец. Мэри, моя кузина. Да-да». Самые простые и обычные имена, но людей так просто убедить, что эти имена связаны только с ними. Все так хотят быть избранными. Это даже печально, думала Мэгги, навевает одиночество. «Эмили, да, моя сестра». Все носят в себе столько горя, столько смертей, столько утрат, что это обычное дело, об этом и не говорят, но оно всегда таится под поверхностью, и самый простой знак – имя, послание, «мы обрели покой» – может довести до слёз даже мужчин.
С каждым вопросом, с каждым воззванием к духам Мэгги, как и Кейт, ждала, надеялась услышать стук от стен, от пола, ждала признака, что здесь что-то есть – что-то реальное. Ничего. Но гости-то этого не знали.