– Если здесь есть дух, пусть он стукнет один раз.
Но ничего не сделала. Только слушала дождь, мягкий шелест дыхания.
И из-под стола раздался тихий стук.
Никто не открыл глаза. Но все услышали. Мэгги тянуло заглянуть под стол – в голову вдруг пришло, что это мистер Салливан мог что-то подстроить. А то и Джоанна.
И тогда ей стало стыдно за мысль о том, будто эти добрые люди такие же, как она.
– Я буду называть буквы, – сказала она. – И если здесь есть дух, то, пожалуйста, отметь стуком буквы твоего имени.
Она подождала, потом начала.
– «А»… «Б»… «В»…
Остановилась на «К». Раздался очень слабый шорох – словно от жука или скрипнувшей половицы.
– «К»? – переспросила она, и в этот раз услышала тихое поскрёбывание. Но только Мэгги сидела с открытыми глазами, и только она заметила, как свеча на столе чуть заметно сдвинулась влево. Тогда она снова начала перечислять буквы, но, когда сказала «Е», свечка упала. Все подскочили, круг распался.
Мэгги поискала свечку, провела по ней пальцами, надеясь почувствовать какой-то заряд энергии. Она почувствовала её холод, вес, но больше ничего. Перевела взгляд на открытое окно. Спросила себя, не пошатнулся ли сам стол. Оглядела остальных и увидела, что за ней наблюдает мистер Салливан.
Кровь похолодела. Что-то не так.
В разуме упал и снова поднялся занавес. Подступала головная боль.
Это я её столкнула, подумала она. Я сама толкнула свечку.
Нет. Не толкала. Не могла.
– Можно… простите. Можно ненадолго выйти? – попросила Мэгги. – Мне нужен свежий воздух, мне нужно… мне нужно выйти.
– Конечно, – озабоченно сказала Эми. – Мэгги, на тебе лица нет, принести тебе воды?
– Нет, – она покачала головой. – Нет. Нет. Мне бы только подышать.
Она поднялась из-за стола, пряча глаза, и прошла через кухню и по коридору к главной двери. Подышать. Открыла дверь и встала на пороге. Лицо оросило дождём. Сердце колотилось. В голове застучало, накатил необъяснимый страх.
Глава 33
Уехала она очень рано утром.
Надеялась выспаться по дороге, но так и не смогла уснуть и в отель вернулась без сил, а от тряски экипажа перевернулось всё внутри.
Войдя, она заметила, как один из посыльных странно на неё взглянул, потом отвернулся и заторопился вверх по лестнице.
Она остановилась. В отеле было тихо и тепло. Знакомые запахи пыли и краски с примесью завтрака.
Но что-то изменилось. Чего-то не хватало.
Та же стойка, тот же отполированный латунный колокольчик, тот же ковёр, те же лестница и поручни.
Их афиша: «Общение с духами, сёстры Фокс из Рочестера. $3/$5. Спрашивайте на стойке». Много месяцев она была на подставке у лестницы. Пару раз её портили, потом заменяли. Но теперь она пропала.
Сзади вошёл другой посыльный с большим чемоданом. Она обернулась.
– Прошу прощения. Вы не знаете, что случилось… с нашей афишей? Я Мэгги Фокс, и… – это звучало так глупо. – У нас обычно была афиша, – она покраснела.
Он весь вспотел. Чемодан казался тяжёлым. Он со стуком поставил его у ног и растряс руки. Произнёс вежливо и аккуратно:
– Да, мисс Фокс. Мы решили, что вы возьмёте передышку по меньшей мере до конца недели.
– Почему?
– Ну… из-за вашей утраты.
И тогда она обернулась и увидела, как по лестнице спускается Лия.
Мэгги подумала: я навсегда запомню этот миг. Вплоть до мельчайших подробностей. Капли пота на лбу носильщика. Запах краски и завтрака. Страшное лицо Лии. Опухшие глаза и опущенные уголки губ, бесстрастный голос, с которым она отпустила носильщика:
– Спасибо, я сама поговорю с сестрой.
Что-то страшное.
Мэгги отступила от Лии.
– Нет, – сказала она.
Она отвернётся и выйдет обратно на улицу. Может, экипаж ещё не уехал, и она заплатит, чтобы он перевёз её на другой конец города, в другой отель, где она останется навсегда и не услышит то, что сейчас скажет Лия.
«Я уйду, – думала она. – Нужно уйти, иначе она скажет и будет слишком поздно».
Но Лия уже говорила.
– …Совершенно неожиданно кровоизлияние в лёгкие.
– Мне нужно с ним поговорить, – сказала Мэгги. – С Кельвином. Нужно рассказать о том, что я вчера узнала. Ему будет интересно. Об электрической энергии и мозге.
Лия смотрела на неё оглушённо и тяжело.
– Мэгги, – она протянула руку, но Мэгги снова отступила.
– Нет, – отрезала она. – Мне нужно поговорить с ним немедленно. Ему будет интересно. Может, он всё это время был прав.
Лия нахмурилась, смешалась.
– Нет, Мэгги…
– Я сейчас же с ним поговорю.
– Пойдём со мной, – Лия на миг зажала себе рот. – Пойдём со мной наверх. Ты можешь его увидеть. Он всё ещё там.
В этом-то и весь вопрос, там он или уже нет. От этого вопроса и зависит определение жизни. Где ты после смерти?
Его тело действительно было там, на кровати, на свежих простынях. Они были аккуратно постелены, пахли мылом.
Но там ли он?
Она никогда ещё не видела покойника так близко.
В целом он казался знакомым, но мелочи отличались. Кожа как не его. Вся кровь отлила от кожи, губы побелели. Кто-то зачесал с лица и пригладил волосы.
Она не помнила, как просила, чтобы их оставили наедине, но теперь всё же стояла там одна. Лия ушла. Кейт, должно быть, плакала где-нибудь под дверью.
– У нас есть несколько часов, – сказала Лия перед тем, как закрыть дверь, но ничего не объяснила. Несколько часов до чего?
– Кельвин? – тихо сказала Мэгги.
Снаружи скрипнуло колесо тележки, зазвенели чашки.
Он лежал совершенно неподвижно.
– Кельвин? – повторила она. «Обрати на меня внимание, – думала она. – Я здесь, Кельвин. Пожалуйста, поговори со мной».
В детстве, когда он только переехал к ним жить на старую ферму на севере штата, она дёргала его за рукав. «Кельвин, Кельвин, Кельвин. Пожалуйста, поиграй со мной».
Говорила: давай наперегонки к сараю? Наперегонки к лесу? Наперегонки к забору и обратно? Ему – шестнадцать-семнадцать; она – пятилетка с расцарапанными коленками. Они и старый проржавевший заборный столб, отмечавший границу их участка, точка, после которой начинались неизведанные заросли.
– Кельвин, – прошептала она.
Нужно что-то сделать. Помолиться. Нет. Он бы не одобрил. Чем-нибудь накрыть. Сохранить его. У неё есть несколько часов.
До чего? Его кто-нибудь заберёт?
Его нельзя забирать. Он бы этого не хотел. Он бы хотел остаться с ними, как всегда. Он провёл с ними всю жизнь. Мог бы заниматься чем-нибудь другим, выбрать другой путь, но занимался этим, выбрал этот путь – и оказался здесь. Больной и умирающий в двадцать восемь лет в Нью-Йорке, куда последовал за ними.
Он выбрал это, а теперь уже больше ничего не выберет.
Его дети, думала она, и его свадьба, и старость в Калифорнии на собственной ферме. Всё пропало. Он дошёл сюда – и не дальше.
Она вспомнила, как когда-то слышала, что, если человек умирает, надо открыть окно и выпустить его душу. Подошла к окну, потрясла раму. Щеколду заело, она была липкой от краски, но окно всё-таки поддалось на пару дюймов. Мэгги представила, что мимо проносится душа, но почувствовала только тёплый грязный сквозняк с улицы, колыхавший прозрачные шторы.
Мимо пророкотал экипаж, подпрыгивая на неровной дороге. Кричал мальчишка.
– Прости, Кельвин, – сказала Мэгги. В её глазах загорелись слёзы. Она утёрла нос. – Ты меня слышишь? – прошептала она.
Вернулась к кровати и протянула к нему руку, но тут же отдёрнула. Он был холодным. Она выпрямилась, ушла в угол и закрыла глаза, а когда открыла, он так и остался лежать. Его тело.
– Кельвин? – сказала она.
Села на пол и подтянула колени к груди, обняла.
Он боялся умирать, думала Мэгги, и теперь ему пришлось умереть в одиночестве.
«А как иначе, – представила она себе его голос, как он пожимает плечами. – Все умирают в одиночестве».
Настанет новый день, но Кельвина в нём уже не будет. Он дошёл только сюда. До этого отеля, этого города, этого тихого номера, где его дорога кончалась.
Нет, подумала она. Не кончалась. Это Мэгги остановилась, а он ушёл вперёд. Вперёд, дальше, за забор, в высокую траву, где его уже не разглядишь.
Глава 34
Кейт прижималась к стене у двери и, когда Мэгги вышла, зажмурилась, словно не хотела видеть, что находится в комнате. Её глаза опухли и раскраснелись, лицо было мокрым от слёз, которые она уже даже не вытирала. Кейт дико посмотрела на Мэгги.
– Он там? – прошептала она. Её голос дрожал.
– Да, – глаза Мэгги уже высохли, холодные руки покалывало. Казалось, они отделены от тела. Коридор словно исказился – стал длиннее и уже, чем на самом деле.
– Тебя здесь не было, – сказала Кейт. – Тебя здесь не было. Меня не впускали, но я его слышала… меня не впускали. Пришёл врач. Мне не дали его увидеть, – она не выдержала и издала ужасный надрывный всхлип, зажав руками рот.
Мэгги прислонилась к стене, чувствуя, что сейчас упадёт в обморок.
– Тебя здесь не было.
Мэгги сползла на пол, на грязный ковёр.
– Прости, – прошептала она. Кейт села рядом и свернулась в клубок, уткнулась лицом себе в колени.
Почему Кельвин лежит в номере один? К нему кто-нибудь придёт? Надо зайти и пообещать. «К тебе кто-нибудь придёт, Кельвин. Всё будет хорошо».
Кейт подняла голову. Мэгги пыталась понять, что написано на её красном перекошенном лице, потрескавшихся губах.
– Попробуем с ним поговорить? – спросила Кейт.
– Что?
– Попробуем с ним поговорить? – она утёрла глаза и шмыгнула. – Вдруг он ещё здесь.
– Кэти…
– Я хочу с ним поговорить. Пойдём в салон. Вдруг он нас ждёт. Мы можем попрощаться.
– Я не хочу прощаться.
– Может, тогда он не уйдёт, останется, мы с ним будем разговаривать…
– Кэти, Кэти… – Мэгги со всей силы сжала руку сестры, чтобы та умолкла, перестала говорить, говорить такие вещи. Это же неправильно.