Наверное, стоило поспешить домой и рассказать всем то, что поведал ей Стивен: «Слушайте, это правда, это не только мы балуемся». Но она впала в замешательство, словно эту историю у неё каким-то образом украли. Они же только притворяются? Внутри разрасталось что-то холодное, неспокойное.
Домой она пошла коротким путём, через маленькое хайдсвиллское кладбище на пологом куцем склоне. На её взгляд, оно располагалось довольно далеко от церкви, чтобы считаться священной землёй. Впрочем, Мэгги никто и не спрашивал. Ей нравилось прогуливаться здесь в тишине, хоть округа и напоминала кладбище за зданием школы в Рочестере.
Блуждая среди надгробных камней, она искала знакомые имена. Нашлись Уитакеры – Джеремайя и Пейшенс: семья Стивена жила в этих местах уже давно. Многие могилы были совсем старые, имена стёрлись и почти не читались. Первые обитатели Хайдсвилла.
То есть первопоселенцы, прямо как на том кладбище за школой. Это они заложили новый городок в лесах, где земли плодородны, а просторы широки. Американцы, гордо отвоёвывающие континент, несущие порядок, цивилизацию и прогресс.
Мэгги читала о них в детстве. О временах, когда на месте штата Нью-Йорк стояли глухие чащи. Уже в детстве чувствовалось, что в этих историях что-то не складывается, но она не могла сказать что. Да и не нравится никому, когда дети сомневаются в священных истинах.
Глава 8
Дома что-то случилось.
Снаружи стояли мать, Кейт и соседка Мэри Редфилд. Все смотрели на окно спальни на втором этаже. Мать прижимала к себе Кейт, а Мэри Редфилд теребила платок.
Мэгги подошла ближе. Взглянула на окно, но видеть там было нечего – просто тёмный квадрат стекла. Кейт отвернулась, вжалась лицом в пальто матери, как малое дитя.
– Где ты была? – спросила мать. – До почты меньше десяти минут, Мэгги.
– Почему вы все здесь стоите?
– Я просто пришла в гости… – начала Мэри Редфилд.
– Мы сидели на кухне, – сказала мать. – Кэти помогала складывать рубашки.
– Мы все сидели на кухне, – подтвердила Мэри. – Все.
– Я думала, он наверху, – продолжила мать. – Твой отец. Я думала, он наверху. Он обещал проверить чердак.
Вдруг Мэгги почувствовала на лице влагу. Подняла глаза. Небо посерело. Пошёл снег.
– Я просто пришла в гости, – повторила Мэри. Её лицо осунулось. Губы потрескались от холода.
– Можно зайти? – спросила Мэгги.
Кэти оторвалась от пальто матери и посмотрела на Мэгги. Она казалась маленькой, бледной, хрупкой, но в её голосе прозвучала сталь:
– Нет.
– Но ведь снег начинается.
– Мы все сидели на кухне, – продолжала мать, – и отец крикнул из твоей спальни. Крикнул: «Куда ушла Мэгги?»
На миг все замолчали. Мэгги обхватила себя руками и попыталась вставить хоть слово:
– Может, мы все просто…
– Это был не он, – сказала Мэри. – Наверху был не твой отец.
– Отец зашёл с улицы. – Глаза у матери округлились. – Мы думали, он наверху. Я сама слышала его шаги наверху. И тут он входит с улицы.
– Кто-то спросил, куда ты отправилась, – сказала Мэри. – Кто-то крикнул сверху.
На тёмных волосах матери собирались маленькие снежинки. Кэти снова отвернулась.
– Спаси и сохрани, – прошептала Мэри.
Дверь со скрипом открылась. Показался Джон. В руках он держал молоток. Кашлянул.
– Ничего, – сказал он. – Наверху никого нет.
– Чердак, – напомнила мать.
– И на чердаке никого.
– Ты искал?
– Искал.
– Джон…
– Маргарет, да искал я, – произнёс он мягко, но настойчиво.
– Мужской голос. – Мэри теребила край шали. – Мужской голос.
– Я искал, – повторил Джон. – Искал.
– Как ты это провернула? – спросила Мэгги. Взяла Кейт за руку.
Они сидели на импровизированной постели в гостиной Мэри Редфилд. Прошло уже много часов – пришлось дожидаться, когда их оставят одних. На улице уже стемнело, Мэри ходила из комнаты в комнату, зажигая лампы. Мистер Редфилд ещё не вернулся с работы.
Кейт сжала её руку в ответ и придвинулась к стенке, натянув одеяло до подбородка.
– Как ты это провернула?
– Это не я.
– Кэти…
– Это не я. Как бы у меня получилось?
– Не ври мне. Мы не врём друг другу.
– Я ничего не делала.
– Тебе кто-то помогал?
– Нет.
– Я никому не скажу.
– Это не я.
– А кто тогда?
На подоконник рядом с кроватью запрыгнула кошка Редфилдов и уставилась на сестёр. Кейт потянулась её погладить, но та уклонилась.
– Наверху кто-то был?
– Да, – прошептала Кейт.
– Кто?
Кейт не ответила.
Хотелось её схватить и как следует встряхнуть.
– Кэти, это же только игра, забыла? Это понарошку.
– Я клянусь, – ответила она. – Это не я.
– Не верю.
Мэгги увидела в мерцающем свете, как ожесточилось лицо Кейт.
– Ты знаешь, – сказала она. – Ты сама уже знаешь.
– Ничего я не знаю. Хочу, чтобы ты рассказала.
– Наверху кто-то был.
– Мужчина?
– Да.
– Кэти…
– Да, мужчина, – Кейт на миг зажмурилась, а открыв глаза, сжала руку Мэгги. – По-моему, пока мы баловались… по-моему, мы его пробудили.
Её ногти впились в ладонь Мэгги, голос звучал тихо и напористо, а взгляд пылал надеждой.
В дверь дома постучали, и обе вздрогнули. В коридоре забормотали. Вернулся отец – он ездил на ферму Дэвида, чтобы попросить его переночевать у них.
Отец вошёл в комнату, впуская холод и отряхивая снег с пальто. Посмотрел на девочек.
– Дэвид не смог приехать. Здесь Кельвин.
Кельвин появился у него за плечом – раскрасневшийся на холоде и полный сил.
Мэгги села на кровати.
– И ты приехал из такой дали ночью?
– Ещё не так уж поздно, – ответил он.
– Я пойду с тобой и отцом, – сказала Мэгги. – Хочу обратно в дом.
– Нет, – отец покачал головой. – Вы все останетесь здесь.
– Так, пожалуй, к лучшему, – поддержал его Кельвин, хоть Мэгги и видела, что он сам не понимает, зачем его привезли.
– Мы с Кельвином – мы сегодня переночуем дома, – продолжил отец. Взглянул на Кельвина. – Ты ляжешь в спальне внизу.
– Ладно.
– Чтобы твоя мать успокоилась. – Он всё ещё смотрел на Кельвина, хотя, конечно, Маргарет не была ему родной матерью.
– Хорошо, – сказал Кельвин. – С радостью, – он перевёл взгляд на Мэгги. – Ты в порядке?
– Меня там не было, – ответила она. На языке у неё вертелось: «Всё это понарошку. Мы вас обманывали». Но она чувствовала на себе взгляд Кейт.
– И если что-то услышим, – сказал Джон, – ты будешь свидетелем.
– Конечно, – отозвался Кельвин. – Хорошо. С радостью.
– Свидетели и так есть, – вставила Кейт. – Мы все слышали. Я, Мэгги и мама, а теперь и Мэри Редфилд.
– Настоящим свидетелем, – уточнил отец.
– А, – сказала Кейт. – Понятно.
– Да. – Мэгги поймала взгляд Кельвина. – Понятно.
Он уставился в пол и почесал в затылке.
– Ну, я постараюсь.
– Выпьем чаю и пойдём. – Джон оглядел комнату, будто ждал, что чай появится волшебным образом. Потом его взгляд упал на Мэгги. – Чаю, – повторил он.
– Это не наш дом, – ответила она.
– Мать и миссис Редфилд отдыхают. Они не будут против…
Все слышали, что Мэри с матерью разговаривают наверху, куда унесли с собой бутылку виски и два стакана – подлечить нервы.
– Да я и сам могу… – начал было Кельвин.
– Я заварю, – заторопилась Мэгги. – Ладно.
Кельвин последовал за ней в кухню. Закрыл за ними дверь.
Оба оглядели незнакомое помещение. Здесь было тесно и уютно, на стуле в углу спала другая кошка.
– Должен признать, сам не до конца понимаю, зачем приехал, – сказал Кельвин.
– Ну чтобы быть свидетелем.
– Это-то я понял. – Он посмотрел на кошку, подошёл поближе, почесал её за ухом. Та замурчала, не открывая глаз. – У нас тоже была такая, – продолжил Кельвин, словно думал вслух. Потом оглянулся на Мэгги. – Отец говорит, вас пугает какой-то шум в доме.
– Шум в доме есть, – подтвердила Мэгги, – но он меня не пугает.
– Я так и думал.
– Но ты же знаешь, матери нравится, когда ты рядом.
– Ну это хорошо. Я и сам люблю быть с вами. Не знаю, чем смогу помочь, но…
– Но ты приехал. Ты добрый.
Он всегда был добрым – настолько, что иногда Мэгги удивлялась, как же он не устаёт. «Втайне Кельвин боится, что его прогонят, – сказала ей однажды с глазу на глаз Лия. – Боялся всё детство и теперь не может избавиться от страха».
– Значит, тот таинственный голос ты не слышала? – Лицо у него было серьёзным, но Мэгги видела искорки в глазах.
Она взяла со стола чайную ложечку. Тёплую от лампы рядом. Посмотрела на неё, помолчала.
– Сегодня не слышала.
– Где ты была?
– Ходила в город, – она снова замолчала. Пыталась придумать, как изобразить свою жизнь интереснее, но в голову ничего не пришло.
– И отец говорил про шум.
– Да.
– Просто привидеться-то может всякое, – начал Кельвин. – Долгая зима, старый дом, тёмные ночи. – Он запнулся. – К тому же тебя потрясло то, что произошло в Рочестере.
У Мэгги перехватило дыхание.
– Тот случай, – тихо добавил Кельвин. Он всегда называл это так. Отец предпочитал слово «инцидент», если вообще о нём заговаривал, но для Кельвина это был только «случай» – прискорбное происшествие, в котором никто не виноват.
– В городе говорят, что в доме есть привидения. Из-за них съехала прошлая семья.
Он пригляделся к ней.
– Я и говорю. Всякое может привидеться, но, Мэгги…
Она приготовилась выслушать урок.
– …Привидений не бывает. Бояться нечего. Я, конечно, переночую в доме, но…
– Я же сказала, что мне и не страшно.
– Хорошо. Потому что мёртвые – это мёртвые, не больше. Мёртвых уже нет.
Мэгги склонила голову набок.
– Отправились в рай?
– Например.
Мэгги отвернулась и поворошила огонь в плите. В медном чайнике на столе уже была вода, так что она поставила его на плиту и поискала чашки.