и за отварами. Вот что им сделала старая женщина⁈ Как так можно⁈ А от гриба тем временем потянулись омерзительно шевелящиеся тонкие корни грибницы, тут же опутавшие матушку Таю. Та страшно, надрывно закричала — корешки вошли в ее тело и принялись жадно пожирать его заживо. Кричала бедная долго. Хео все это время висел, зажав глаза и уши ладонями, из его глаз капали горькие, безнадежные слезы. Увиденное окончательно дало понять, что с махами можно делать что угодно. Раз они такое творят, то недостойны жалости! Так будет же им воздано по заслугам, так воздано, чтобы раз и навсегда запомнили — в Великий лес им дороги нет!
Хео недобро усмехнулся, подтянулся на хвосте и забрался обратно на ветку. Затем метнулся к одному из четырех стволов альнила и начал быстро подниматься, ища проход к сердцу дерева, связанному с сердцем всего леса. Враги еще не знают, что это такое, когда против них ополчится все вокруг! Пусть попробуют справиться, когда атаковать их начнут даже мелкие насекомые и колючки, не говоря уже о животных и растениях покрупнее.
Оказавшись перед белесой мембраной, скрывающей сердце дерева, Хео клыками разорвал себе запястья всех четырех рук и приложил их к углам мембраны, заливая ее кровью. Так поступали только когда просили помощи, когда приходила большая беда — этого не делалось уже больше четырехсот зим. В последний раз к сердцу пришел шаман Эо, когда в лес пришли стаи хартов, огромных хищных зверей, пожирающих все на своем пути. Лес ожил, и земля перед ними начала превращаться в глубокие болота, кровь поедаемых животных превратилась в смертельный яд, вода во всех источниках стала зловонной, от одного ее глотка харт в страшных муках издыхал. Не прошло и половины зимы, как от огромных стай осталось несколько забившихся в самую чащу небольших прайдов. Их пощадили, а когда звери начали соблюдать общие правила, которые до них смогли донести, спроецировав прямо в мозг, им позволили жить в лесу. В итоге через некоторое время харты изменились, стали своими. И сейчас по первому зову придут на помощь. Махов ждет очень неприятный сюрприз.
Мембрана перед Хео лопнула, пропуская его внутрь. Он нежно погладил кору дерева окровавленными руками и вошел. Гостя уже ожидала выемка с целебным соком, который он с благоговением выпил. Раны на запястьях тут же затянулись, в голове все словно водой промыло, сознание стало кристально ясным. Увидев впереди сплетение то ли корней, то ли бесчисленных веток, Хео обнажился и забрался в самую гущу. Его рта коснулся сочащийся соком корень, который пришлось проглотить, дождавшись, пока он дойдет до желудка. Еще два тонких корня проросли в его уши и коснулись мозга.
К предстоящему ритуалу ученик шамана готовился всю свою жизнь. Не каждому выпадает честь попросить Великий лес о помощи, отдав за это свою жизнь. Но Хео не боялся смерти. Он прекрасно знал, что она — это всего лишь переход куда-то. Куда? Скоро узнает. Возможно, еще несколько лет придется послужить дереву сознанием, но тоже ничего страшного. Справится. Зато отведет от народа беду, пришедшую извне.
Нижняя часть тела Хео погрузилось в озерцо жидкой желтой смолы, непонятно откуда и взявшейся. Корни опустили его туда так глубоко, что снаружи остались только голова и верхняя пара рук. К глазам протянулись еще два корня и вонзились в них. Сперва было больно, а потом боль прошла, и Хео вместо происходящего в сердце дерева увидел весь лес с высоты птичьего полета. Он открыл память, и поделился своими воспоминаниями о нашествии махов, их проклятых хищных грибах и поголовном уничтожении населения полутора десятков деревень. До сих пор кархи надеялись договориться, надеялись понять, чего хотят враги, но те с радостным гоготом скармливали посланцев своим грибам. Из чего вскоре стало ясно, что говорить с ними просто не о чем и незачем. Именно тогда принято было решение просить помощи у деревьев. И сейчас помимо Хео еще три ученика шамана сделали то же самое — он сейчас ощущал их словно части своего тела.
Нечто огромное считало память молодых шаманов и приняло решение. Сознания четырех кархов слились воедино, однако чувства их были отсечены, остался холодный, жестокий разум, начавший разбираться в ситуации. Ему подчинялось каждое живое существо в лесу, впрочем, даже не подчинялось, а являлось его частью и готово было сделать все, что потребуется.
Подземные скалы зашевелились и начали подниматься к поверхности в местах лагерей махов, те сперва не поняли, почему вдруг затряслась земля. А когда поняли, стало поздно — снизу вынырнули каменные челюсти и очень быстро превратили доступные им огромные хищные грибы в труху. Те, пока их пережевывали, отчаянно визжали и дергались, отчего их служители валились с ног и корчились от боли. К сожалению, за пределами Великого леса грибов оставалось еще много, но лес доступа туда не имел. А затем сами махи просто утонули, поскольку земля под их ногами превратилась в болото. В живых оставили не больше десяти захватчиков, внедрив им в мозг запрет когда-либо приближаться к лесу. После чего харты оттащили их на опушку и шлепками когтистых лап погнали прочь.
Высшие иерархи братства свидетелей Белого гриба были поставлены перед неприятным фактом, что они не способны справиться с Великим лесом. О нем ходило множество диких слухов, которые до сих пор считались в их среде досужими россказнями, в которые никто не верил. Однако теперь пришлось поверить. Однако проверку на всякий случай провели, послали еще один отряд. Из него вернулся один полусумасшедший брат, говорящий то же самое — махам в лесу появляться запрещено, раз не способны жить в мире с другими.
Это вызвало среди иерархов сильный гнев и раздражение. Они полагали себя венцом творения и никак не могли понять, что это вовсе не так. А доказательства принимать отказывались, полагая, что способны со всем справиться. Ведь благодаря их стараниями целых шесть стран уже очищено от дикарей, которых скормили грибам. Жителей леса ждала такая же судьба, и вдруг что-то непонятное осмелилось сопротивляться великой миссии очищения мира от скверны. Терпеть такое было в принципе нельзя, и братство свидетелей Белого гриба начало готовиться к большой войне.
На голоэкране перед Мерхалаком вертелась почти полностью покрытая густой растительностью зеленая планета. На ней не имелось морей и океанов, только бесчисленные реки и озера. Именно она являлась второй точкой инферно. Вот только сама ее биосфера вызывала изумление. Планета была не просто живой, она была разумной, аарн утверждали это со всей ответственностью.
— Вы уверены? — повернулся к Эрху-Тхуу гросс-адмирал.
— Да, — лаконично ответил арахн. — Мы слышим разрозненные мысли этого… существа. Мышление у него, конечно, очень своеобразное, но все равно. Эта планета несколько напоминает наши живые планеты, но только напоминает, основа совсем другая.
— Где тут инферно?
— В десятке точек на самом большом северном материке, причем очень сильное инферно. Возникает ощущение, что в биосферу медленно прорастает нечто совершенно чуждое ей, губящее само понятие жизни, как таковой. Мы пока не можем определить, что это такое.
— А попробовать подключиться к этому планетному разуму? — поинтересовался Мерхалак. — И пообщаться, может, он расскажет. У вас же вроде есть эти… как их там? А, Мастера Жизни!
— Интересная мысль, — заметил Эрху-Тхуу. — Надо будет связаться с нашими и попросить прислать парочку. В экспедиции их, сами понимаете, нет.
— Так свяжитесь, — велел гросс-адмирал. — А двархи пусть продолжат сканирование планеты. Моя интуиция буквально вопит, что мы что-то не упускаем, и здесь все далеко не так просто, как кажется…
Сканирование дало информацию, донельзя удивившую биологов — на одной планете жило целых четыре разумных расы. Среднего роста серокожие гуманоиды, большие четырехрукие лемуры, морские головоногие и шестиногие насекомые, слегка напоминающие богомолов. Мало того, биосфера в разных точках даже одного материка кардинально различалась. Особенно отличался всего остального огромный лес, находящийся в центре северного материка. Он состоял из гигантских деревьев с четырьмя, а иногда и с шестью стволами высотой до трехсот метров и обхватом до двадцати метров у земли. Все живые существа в этом лесу, казалось, жили в гармонии и мире. Некоторые сцены поражали воображение — заболевшее травоядное само выходило к хищникам и подставляло им шею. Стадо винторогих быков подходило к низине, там немедленно начинал бить источник воды, а когда животные напивались, иссякал. Болота возникали словно сами собой и точно так же исчезали. К подошедшим к озеру рыбоедам подплывал плотный косяк рыбы и позволял себя выловить. Перед травоядными вырастала трава. И многое другое. Все это действительно очень напоминало управляемые биопроцессорами планеты ордена. Вот только разумности местному биоцентру явно не хватало, подключения к Мастеру Жизни он не имел, поэтому работал ни шатко, ни валко.
Было отмечено, что основные источники инферно расположены во владениях серокожих гуманоидов, где росли огромные грибы, которым скармливались не только трупы, но и живые разумные. Именно в эти моменты резко усиливались всплески инферно, а грибницы разростались. Гуманоиды активно пытались проникнуть в живой лес посреди материка, насадив в нем свои отвратительные грибы, и довольно успешно.
Все резко изменилось на третий день после прибытия экспедиции. В какой-то момент действия управляющего контура леса вдруг обрели отточенность и целеполагание, он начал уничтожать чуждые грибницы и серокожих. Вскоре последних из них выдворили за опушку со всех сторон леса, и вокруг него встала какая-то странная пелена страха. Асиарх попытался было просканировать лес, но, по его собственным словам, так получил по мозгам, что едва жив остался. Однако сумел уловить, что у леса действительно появился управляющий контур, состоящий из четырех слившихся сознаний разумных существ. Скорее всего, четырехруких лемуров.
— И что все это может значить? — растерянно спросил Мерхалак, когда его уведомили о происходящем.