— Не будь сволочью, Димон, тебе-то какой навар, если нас тут грохнут. — Спирт схватил его за руку.
— Пойми ты, наше место не здесь, — угрожающе сказал Борман.
Красноармеец растерялся, переводя взгляд то на одного, то на другого, ища хоть каплю понимания и сочувствия.
— Если Родина в опасности, наш долг…
— Такие как ты нам всю жизнь изгадили, — перебил его Спирт. — Сами лезут в пекло и других толкают. Ты думаешь, потомки спасибо тебе скажут?
— Скажут, что ты сталинский режим поддерживал. Забудут вас. Назовут вас винтиками и пушечным мясом, — добавил Борман, сжимая рукой плечо парню.
— Да ты обосрешься, если узнаешь, что в двадцать первом веке по Москве будут ходить молодые парни и вскидывать руку с криком «Хайль Гитлер», — с вызовом посмотрел красноармейцу в глаза Спирт.
— Да я тебя за такие слова, сволочь… — Красноармеец попытался замахнуться, но его крепко удерживали Спирт и Череп.
— Дим, дай сюда гвоздик, — как можно ласковей, издевательским тоном, попросил Борман.
— Гады!
Красноармеец попытался вырваться, но Череп с размаху ударил его ребром ладони по шее, а Спирт — в живот. Дмитрий согнулся пополам и завалился, в бессилии застонав. На пол упал длинный ржавый гвоздь. Чуха нагнулся и с готовностью подобрал его.
— Ну вот, сознательный ты наш, так лучше будет, — с удовлетворением подытожил Борман. — Да, Череп, ты его карманы проверь, может, еще что прячет.
Череп, не обращая внимания на протест красноармейца, быстро обшарил его карманы и достал из гимнастерки металлический предмет прямоугольной формы.
— Вроде ничего больше нет. Только железка какая-то.
— Железку спрячь, — приказал Борман.
Раздался звук шагов. Засов с лязгом отошел в сторону, дверь распахнулась, пропуская утренние лучи солнца. В помещение зашли два немецких автоматчика.
— Ээээ, наше время еще не вышло, — запротестовал Борман, но немец жестко подтолкнул его к выходу дулом автомата.
— Постойте: мир, дружба, жвачка, — попытался поддержать протест Бормана Спирт, но получил сапогом по заду.
Решив, что их сейчас отправят на расстрел, Чуха заверещал, с мольбой протягивая руки к немецким солдатам:
— Не трогайте меня. Я жить хочу. Не убивайте, дяденьки. У меня бабушка наполовину немка.
Немецкий пехотинец передернул затвор автомата.
— Шнель, шнель.
Череп и Борман подхватили за руки упирающегося Чуху и потащили к выходу.
— Всё, всё, поняли, выходим.
— Мамочка! Не убивайте! — закричал было снова упирающийся Чуха, но, получив затрещину от Черепа, безвольно замолчал.
Немецкие солдаты повели пленных от тюрьмы-склада к растущей рядом, через скошенное поле, березовой рощице. Там их уже ожидал знакомый обер-лейтенант СС. Довольно улыбаясь, офицер делал энергичные махи руками, насколько подобную гимнастику позволял жесткий покрой черного мундира. Следопытов и красноармейца Диму подвели к эсэсовцу. Он с пониманием, по-приятельски кивнул им и показал на четыре приготовленные лопаты. Затем остановился напротив Димы.
— Ваш ответ?
— Я дважды не повторяю, — тихо произнес красноармеец.
— У вас есть еще пять минут. Пока подумайте. — Офицер с удовольствием вдохнул пахнущий сеном и утренней росой воздух. — Посмотрите на этот мир. Он прекрасен, не правда ли?
Не дожидаясь ответа, обер-лейтенант СС спросил Бормана:
— Вы хотите потрудиться на благо Германии и помочь товарищу?
Следопыты в едином порыве услужливо закивали, не скрывая своей пьянящей радости от представившегося шанса жить дальше и дышать этим пронзенным утренними лучами чистым воздухом, пусть даже вместе с офицером СС.
— Гут. — Обер-лейтенант махнул рукой. — Начинайте.
Разбирая инструмент, каждый из следопытов невольно посмотрел с мольбой на небо, словно там можно было прочесть ответ на вопрос, за что им послан такой рок — копать могилы.
Умело делая ставшую для них уже привычной работу, они уложились в три минуты. Обер-лейтенант СС посмотрел на часы и одобрительно закивал.
— Гут, гут, хорошо работаете.
— Прости, — тихо шепнул Череп, заглянув в глаза красноармейцу. Но тот словно не слышал его. Он смотрел поверх голов на летящую в золотых лучах солнца стаю птиц. Утро выдалось безоблачным и теплым.
Обер-лейтенант кивнул двум пехотинцам.
— Ответ, — зевнув, спросил офицер.
Красноармеец вздрогнул, обвел жадным взглядом окрестности и сам подошел к яме, встав на краю.
— Ничего, сволочь, придет время…
Раздалась автоматная очередь. Красноармеец Дима, не договорив, упал в могилу.
Следопыты сидели в ряд, прислонившись спиной к стене склада, в ожидании истечения шести часов, данных им на раздумье обер-лейтенантом СС. Воздух складского помещения был пронизан тонкими лучами солнца, пробившимися сквозь щели бревенчатого потолка. Солнце поднималось все выше. Время шло.
— М-да, — неопределенно сказал Борман.
— На душе-то как тошно, — поделился настроением Череп. — Че теперь делать-то?
— Че делать, че делать? Надо этого, как его, Соколова найти, чтобы вернуться, — ответил Борман.
— Да нет его уже в живых. Я же вам рассказал. Емельянов четко ответил, Соколов не вернулся из боя. Все, финита ля комедия, — махнул рукой Спирт.
— Ну, тогда надо в этой войне выжить и жить дальше. Может быть, естественным путем и доживем до наших дней, — мудро заметил Борман.
— Чего-то меня такой вариант не прикалывает, — промямлил Череп.
— А кого прикалывает? Я так понимаю, что шансов у нас добраться до дома практически нет, — отрезал Спирт.
— Нет?! Что с нами будет дальше? — в ужасе прокричал Чуха.
Борман твердо посмотрел ему в глаза.
— А ты че думал, если с немцами сотрудничать будешь, то они тебя на курорт пошлют и выдадут талоны на усиленное питание? А потом билет домой купят? Дай бог, если в разведшколу отправят.
— Точно, как в фильме «Щит и меч». А там как повезет, — задумался Череп.
— Я высоты боюсь, — пискнул Чуха.
— Боится он… Тогда надо будет СМЕРШа бояться, — вздохнул Спирт.
— А могут в карательный отряд записать. Тогда своих расстреливать придется, — мстительно, наслаждаясь испугом Чухи, добавил Борман.
— Вот же попадалово. — Череп обхватил голову руками.
— Да, лажа получается. Череп, а что ты там за железку у этого Димы надыбал?
Череп ленивым движением достал из кармана портсигар — на его крышке была изображена Спасская башня Кремля, а на месте звезды блестела вставка под рубин. Под изображением была надпись — «Дмитрию Соколову на долгую память».
Череп и Борман переглянулись.
— Ну, че там? — нетерпеливо спросил Спирт.
— Обалдеть. «Дмитрию Соколову на долгую память…» — с удивлением прочитал вслух Борман. — Ну везет же нам, парни, кажется, нашли его.
Чуха подпрыгнул от радости.
— Ага, нашли и надежно закопали.
Борман встал, лицо его ожило, глаза заблестели.
— Так, планы меняются. Надо к нашим прорываться и опять к озеру.
За ним поднялся Череп.
— Ну слава богу! Хоть в чем-то везет.
Спирт уже простукивал стену.
— Может, подкоп? — предложил Борман.
— Точно, пол тут земляной, только утрамбованный слишком, — поддержал Спирт. — Чуха, где твой гвоздь?
— Я его того… в могилу кинул. Он же его как бы был, — извиняющимся тоном пояснил Чуха.
— Вот идиот. — Спирт закатил глаза.
— Откуда я знал? — обиделся Чуха.
Череп опустился на колени у стены, пытаясь рыть отвердевшую землю руками.
— Тут не земля, а цемент.
— Пацаны, есть идея. — Борман протянул руку к Черепу: — Дай сюда портсигар.
Он разломал портсигар на две половинки, одну дал Спирту, другую Черепу.
— Копай, ребята!
— Череп, тебе эта хреновина ничего не напоминает? — тяжело дыша, спросил приятеля Спирт.
— Да вроде видели ее. Помнишь, у деда в деревне, когда за продуктами ходили? Только надпись была затерта. Без «Дмитрию Соколову».
— Хорош языками чесать, ройте быстрее, время тикает, — оборвал их воспоминания Борман.
Однако земля не поддавалась. Половинки от портсигара лишь скребли по ней, как по цементу.
— Сколько времени нам еще здесь сидеть? — спросил Борман.
— Думаю, минут двадцать, — ответил Спирт.
— Не успеем, — вздохнул Борман. — Надо что-то придумать, парни. Включайте соображалки.
Чуха отошел в угол и расстегнул брюки.
— Стой, идиот! — закричал ему Борман. — Ссы сюда.
Через минуту в одно и то же место помочились все. Копать было противно, но лаз был вырыт.
Путь был один — через знакомое поле к березовой роще, мимо холмика свежевырытой земли над могилой Соколова.
С другой стороны склада раздались немецкая речь и смех. Следопыты тут же пригнулись и замерли. До истечения срока оставались считанные минуты. Борман прислонил палец к губам и первым по-пластунски пополз через поле. За ним последовали и остальные. Угрюмо сопя, коленями и локтями подминая под себя землю и боясь обернуться, они успели добраться до первых кустов в роще, прежде чем со стороны склада раздались крики. Четверка вскочила и понеслась в лес. Раздались автоматные очереди. Пули сбивали ветки и листву, но никого не задело. Выбежав на небольшую поляну, беглецы остановились.
— Кажись, пронесло, — тяжело дыша, сказал Борман.
— Где наши? — спросил Спирт.
Череп махнул рукой в восточном направлении — он всегда хорошо ориентировался на местности.
— Да, и чтобы о плене молчок, а то наши нам свой пионерлагерь быстро организуют. Череп, тебя это отдельно касается. Рот свой держи на замке, — предупредил Борман.
Через час следопыты стояли в блиндаже перед разгневанным политруком.
— Я вас за чем посылал? Где «язык», спрашиваю?
Борман сделал шаг вперед.
— Так это, товарищ политрук, не получилось. Одни солдаты попадались. Вы приказали брать только офицера.