— А эти… перебежчики зачем в аул приехали? — после некоторой паузы спросил Ботвинов.
— Народ мутят. Говорят, что скот и все имущество большевики отберут. Непокорных расстреляют. Уходите, говорят, пока не поздно в Китай. Хвалят тамошнюю жизнь. Некоторые верят им и уже готовятся к откочевке.
Сураганов вскоре ушел. А Ботвинов до утра не сомкнул глаз, пытаясь осмыслить рассказ Ахмедкали. Два последующих дня ушли на проверку полученных данных. Потом Ботвинов со своими товарищами выехал в Талды-Курган.
О положении дел в колхозе был информирован секретарь райкома партии Целых. Через некоторое время в Алгабас выехала новая группа чекистов.
Было ясно, что прекращение уборки хлеба, заготовок кормов для скота, преждевременный забой овец, крупного рогатого скота — дело рук пробравшихся на руководящие посты байских сынков, их вдохновителей Джунуспека и Суванкула. Бюро райкома партии приняло экстренное решение: направить в Алгабасский аулсовет члена бюро, заведующего районным отделом народного образования Капеспека Балабекова. Совместно с коммунистами местной парторганизации ему следовало принять необходимые меры по оздоровлению обстановки в колхозе, вплоть до организационных выводов в отношении злостных саботажников.
Балабекова сопровождал милиционер Сегизбаев, получивший строгое указание не отлучаться от Капеспека ни на шаг. Такая предосторожность не была излишней, ибо в одиннадцатый аул продолжали наведываться бандиты Джунуспек и Суванкул. Можно было столкнуться и с другими неожиданностями.
Балабеков на месте установил, что все сигналы, поступившие в райком партии, соответствуют действительности. Продолжался забой скота. Почти открыто велись разговоры о предстоящих откочевках в Китай. Члены исполкома аулсовета и правления колхоза, зная об этом, бездействовали. Подтвердился и тот факт, что председатель исполкома аулсовета Джубанов является сыном крупного бая, но при вступлении в партию скрыл свое социальное происхождение. Секретарь аулсовета Садвакас Бейгалин — сын муллы, заведующий сельпо Кожаберды Тохтабаев — сын бая, а секретарь парторганизации Тайкенов — сын известного во всей округе торговца.
По сообщению колхозников, рядовых членов партии, Тохтабаев, Джубанов и Бейгалин разбазаривали фондовые товары, поступавшие в сельпо, прикарманивали вырученные за них деньги.
Нашли свое подтверждение слухи о связях Тохтабаева с баем Камаевым, о систематических встречах последнего с Джунуспеком и Суванкулом.
Сопоставив данные, Балабеков окончательно убедился, что пока не будут сняты с занимаемых должностей Джубанов и Бейгалин, об активизации работы аулсовета не может быть и речи.
На партийном собрании, которое вскоре состоялось, Балабеков сказал:
— Райком считает, что работа вашей партийной организации по пропаганде решений партии и правительства ведется слабо, от случая к случаю. Так оно и есть. Срыв важнейших сельскохозяйственных мероприятий объясняется полным бездействием исполкома аулсовета и правления колхоза. Председатель исполкома Джубанов, секретарь Бейгалин разъезжают по зимовкам, кистау, пьянствуют и бесбармачат. Секретарь же парторганизации Тайкенов, зная об этом, не принимает решительных мер. Так дальше продолжаться не может.
Собрание загудело, словно горный поток. Рядовые коммунисты, получив поддержку со стороны Балабекова, говорили о недостатках, о злоупотреблениях властью.
По предложению Балабекова Джубанов был исключен из партии, отстранен от занимаемой должности. Тайкенов и Бейгалин строго предупреждены.
После партсобрания Балабеков заперся в кабинете и до утра писал докладную записку секретарю райкома партии и статью в районную газету «Вперед». В них он подробно осветил положение дел в ауле, подверг резкой критике тех, кто мешает проводить в жизнь решения партии и правительства. Утром пакеты с материалами были переданы Бейгалину, который с нарочным должен был их отправить в Талды-Курган.
IV
Милиционер Сегизбаев на полном скаку остановил во дворе районного отдела ОГПУ коня, спешился. Конюх, принимая из его рук повод, заметил:
— Ты что, с ума сошел! Совсем загнал лошадь. Я вот доложу начальнику, пусть строго накажет за это.
— Ладно, старик. Потом поговорим, — бросил на ходу Сегизбаев. — Я сам к нему иду!
— Что так быстро вернулся? — спросил начальник районного отдела ОГПУ, едва Сегизбаев переступил порог кабинета.
— Балабеков пропал… Не уберег я его.
— Как пропал? Я же тебя специально послал его охранять.
— Так точно! — вытянулся Сегизбаев. — Позвольте доложить, как все произошло.
— Рассказывай!
— Вы знаете, что в Алгабасе состоялось партийное собрание.. Решения, принятые на нем, стали известны всем колхозникам. Они одобрили разработанные коммунистами мероприятия. Я лично слышал такие отзывы. Колхозники потянулись в поле. Началась уборка зерновых. Так было на второй день и на третий.
Однажды утром, когда Балабеков сидел в правлении колхоза и ожидал очередную сводку о сдаче зерна государству, к нему подошел секретарь исполкома аулсовета Бейгалин. Я в это время сидел неподалеку и слышал, как он сказал:
— Есть сигнал, что бывшие баи во второй бригаде спрятали пшеницу в ямы и теперь отказываются выполнять план хлебосдачи. Если можно, пошлите туда Сегизбаева. Пусть разберется…
Балабеков похвалил Садвакаса за сообщение, спросил:
— Кто принес эту весть?
— Один колхозник. Имени просил не называть: боится!
— Ну и порядки! — вздохнул Балабеков и приказал мне немедленно ехать в бригаду.
— Если сообщение Бейгалина подтвердится, — заметил он, — прими все меры к розыску спрятанного хлеба.
Я тут же вышел, оседлал лошадь и поскакал в бригаду. Вскоре сюда же долетели слухи о том, что Балабеков уехал в урочище Актюбе-Булак и где-то в пути потерялся. Его искали, но не нашли.
— Что говорят об этом люди? — спросил начальник.
— Колхозники рассказывают, что на следующий день после моего отъезда секретарь комячейки Тайкенов пригласил Балабекова к себе на завтрак и якобы за чаем сказал: «Во второй половине дня Бейгалин будет проводить общее собрание колхозников в урочище Актюбе-Булак. Неплохо было бы выступить перед людьми, довести до них наши решения. Если не возражаете, мы с надежным проводником отправим вас туда. Завтра утром вернетесь».
Балабеков согласился и после завтрака отправился в бригаду. Его сопровождал колхозник Ахмет Суюнбаев. Утром Тайкенова разбудил посыльный, вручил ему записку от Бейгалина. Тот сообщал, что Балабеков на собрание не явился и неизвестно где находится. Вот эта записка.
Сегизбаев положил на стол листок и продолжил рассказ:
— Тайкенов тотчас оседлал коня, поскакал в исполком аулсовета, чтобы сообщить об исчезновении Балабекова. Через час к исполкому собрались конные и пешие. Тайкенов говорил: «Скачите, идите по всем тропинкам. Обшарьте кусты, овраги, заросли тала и камыша. Разбейтесь в доску, но без Балабекова не возвращайтесь. Я тоже еду на розыск. К вечеру вернусь в сельсовет. Надеюсь, и Балабеков к этому времени будет на месте».
Все разъехались по указанным маршрутам. Тайкенов уехал к Джубанову. Затем они вместе навестили Тохтабаева и Бейгалина.
Розыск никаких результатов не дал. Я собрал показания всех, кого Тайкенов посылал на поиски, беседовал с колхозником Суюнбаевым, который сопровождал Балабекова. Он сказал следующее: «В пути следования нас догнали два верховых казаха. Один оказался учителем, знакомым Балабекову. Вместе мы ехали километра два. От быстрой езды моя лошадь стала уставать. Заметив это, Балабеков велел мне вернуться обратно, а сам поехал со своими новыми спутниками дальше…»
Сегизбаев отпил из стакана глоток воды и продолжал свой рассказ.
— Колхозники Салыков и Садвакасов сообщили, что они якобы видели, как два неизвестных вели в поводу лошадь, на которой ранее ездил Балабеков.
На основании собранных материалов секретарь исполкома Бейгалин пришел к выводу, что Балабекова убили бандиты, и прекратил его розыск. Мне же сказал, чтобы я немедленно ехал в райцентр и сообщил обо всем вам.
Если судить по словам Сегизбаева, версия об убийстве Балабекова казалась правдоподобной. Но у начальника после ухода милиционера появилось сомнение. Уж слишком все было гладко, по-театральному. Профессиональное чутье подсказывало, что эта версия кем-то сфабрикована. Следствие хотят направить по ложному следу.
И вот в Алгабас направляется оперативная группа во главе с сотрудником ОГПУ Кульбаевым, хорошо знавшим все урочища этого колхоза, его людей. Вместе с Кульбаевым выехал бывший комотрядник и разведчик Рустем Абикенов. Он должен побывать на всех отдаленных зимовках, в кистау, на пасеках, заимках и попытаться разыскать Балабекова. О своих наблюдениях сообщать Кульбаеву.
V
Приехав в одиннадцатый аул, Рустем Абикенов остановился у своей племянницы Айгуль.
— Весь аул, — рассказывала женщина, — переживает тревожные дни. Ходят слухи, Балабеков затерялся в урочище Чурук, которое наводнено бандитами.
Рустем знал, что в степи любой слух обрастает, как снежный ком, подробностями, иной раз совершенно неправдоподобными. Но в словах Айгуль могла быть и доля правды. «Надо побывать в урочище Чурук», — решил он. Вслух же сказал:
— Не знаю, как и быть. Сразу возвращаться домой не хочется: не успел еще повидаться ни с кем из близких людей. Да и коню трудно без отдыха. Но и оставаться опасно. Могут нагрянуть милиционеры, проверить документы.
— Оставайся, Рустем, — попросила Айгуль. — Бояться не надо. Тебя знают наши колхозники и могут поручиться…
— Нет, так не годится! Мне, как бывшему бойцу комотряда, известно, что для задержания есть все основания. Кроме старой справки аулсовета при себе никаких других документов не имею. Самое разумное — поспешить с отъездом.
Погостив немного, выпив пиалу кумыса, Рустем распростился с Айгуль, ее мужем Абдуллой и сказал, что поедет домой. Сам же повернул к урочищу Чурук.