Эта новость не вышибает из него слезу. Ну, хорошо, только вижу, что на кораблик свой он просто рвется, проще будет его отвезти под присмотром, а то ведь удерет по водосточной трубе и не ровен час еще что с ним случится. Пока выслушиваю его предложение выкроить время на занятие пистолетной науке – а говорит он уверенно, видимо и впрямь умеет, прикидываю, что надо успеть сделать. Успеть надо много – размыться после ковыряния в спине, уточниться у Бурша насчет этого косоглазия, сдать дежурство, с завотделения поговорить, чтобы «американца» отпустили под мою ответственность, да одежку добыть пациенту какую—нито, не в пижаме же ему рассекать, да то да се.
Киваю. Выслушав средней неуклюжести каламбур про задницы – типа я ему рассказал про его, а он расскажет как прикрыть мою, ну да американский юмор, нахватался он уже в США, предлагаю ему позавтракать, пока выполнять буду всякое свое разное и на том прощаемся. В принципе таких сотрясов мозга и их последствий я видал достаточно много, только вот потом это сбывалось с рук долой невропатологам да иногда окулистам, а тут придется его вести большей частью самому. Ладно, все равно другой вариант для «американца» подходит еще хуже – без лечения, скорее всего он либо так и останется косоглазым, либо будет потом еще хуже, любят инсульты на нелеченые сотрясы мозга приходить, есть такое.
Бурш озадачивает меня еще больше, по его мнению, тут уже не сотрясение, а ушиб мозга налицо – больше двух дней прошло, а симптоматика цветущая. При сотрясе уже бы утихала. Худо. С другой стороны лечение—то все равно одинаково. Покой в первую очередь.
— Назначьте ему пирацетам. Грамм двадцать.
— Не многовато будет?
— В самый раз, он крупный. А можно внутривенно закатить и позвать для этого дела Нинульку.
— Что—то у вас вид слишком хищный.
— Да что—то он мне не глянулся. Вы к слову поосторожнее с ним.
— Ну а что он мне может сделать?
— Да просто он из той породы мужиков, что и не заметите, а будете ему за пивом бегать. Не шибко—то расстилайтесь, ни к чему. А то на шею сядет и ноги свесит. Причем не со зла, а чисто по привычке.
Это да, тут Бурш прав. Ну да мы тож не совсем уж лыком шиты.
— Нельзя ему пива. К слову – пирацетам это ГАМК? И почему внутривенно?
— Ага. Если его внутривенно ввести – давление ненадолго подскочит, а у пациента башка будет трещать. Мелочь. Но приятно. Для слишком гордых вполне подходит.
— А почему нежная Нинулька, а не грубый Побегайло?
— Заметили, как реагировал на уколы нежной девушки подопытный?
— Заметил. Морщился.
— Вот и ответ. Громила Побегайло уколы делать навострился, да и когда новокаин колол – как положено по Вишневскому перед идущей вглубь иглой посылал все время анестетик. Предпосылание струи анестетика перед идущей иглой – обязательное условие, так и написано. А Нинулька сначала пропорет ткани иголкой, а потом качает. И кстати – Побегайло умнее, чем прикидывается. Ему так проще, старая привычка.
— Понял. Не, я лучше дам болящему горсть таблеток сразу.
— И все таки держите с ним ухо востро.
— Не совсем понимаю, с чего вы так его невзлюбили. Обычный пациент вроде.
— Сам не знаю. Глаза у него знаете такие… Как бы сказать понятно… Доводилось слышать про «ничего лично, только бизнес»? Вот мне кажется, у него эта фраза прозвучит искренне, если что.
— Ну, вы ж слышали, что у него недавно двух попутчиков расстреляли, а он задержался. Чтоб разобраться с бандитами? Вроде достаточно личный подход?
— Знаете, свои ощущения очень трудно передать, особенно когда коллега не сильно ориентирован в психологии, терминологии психологии и времени на трехчасовой обзор нет… В общем – мне он не нравится. Мне кажется, что после того, как попутчиков потерял, поменялся он сильно. Может быть, ошибаюсь – но я подобное уже не раз видал.
— Ну а вы подоходчивее, снисходя к моему интеллекту.
— Говоря проще – с такими глазами пристрелят другого человека без особых терзаний, только потому, что это выгодно. И еще мне кажется, для него воевать стало интересно. Не необходимость, а именно удовольствие. Вкус крови, знаете ли…
— Это ненормально?
— Нормально, вполне. Только вот ухо востро надо держать, чтоб не попасть между его интересом и им самим.
— Ну, вы прямо бандита рисуете.
— Тонкая материя, я сразу предупреждал. Для бандита больше характерно несколько другое – как его левая нога возжелает. Ваш пациент в принципе социально адаптирован, но… Хотя может так и надо, меньше заморачиваться… Аминь глаголю вам: аще не обратитеся, и не будете яко дети, не внидите в Царство Небесное. Да, и попробуйте милдронат после разовой ударной порции ГАМК.
Глава 35. Непростой он пациент.
Озадаченный, двигаюсь дальше, отметив про себя, что вообще—то уже подписался катать пациента по его делам. Недалеко до беготни за пивом, недалеко. С другой стороны меня впечатлило, что человек так рвется к семье, что аж из Америки прибыл. Тут вон в мирное время пять минут на метро для многих несказанное препятствие. Да еще не голый босый прикатил, думал, значит, все время, что да как делать. Нет, определенно хочется ему помочь, как в детской сказке хромому муравьишке все помогали вовремя добраться до муравейника. На всякий случай твердо решаю, что вот пиво носить пациенту не буду. Это решение меня несколько успокаивает.
Препараты добываю у анестезиолога, в очередной раз полюбовавшись на его «пещерное творчество» как он называет аккуратно развешенные схемы действий и фармакологического пособия при типовых анестезиологических и реанимационных мероприятиях. Действия медиков расписаны подробно и на эээ… весьма доступном языке. Так же доступно, как сцена охоты на мамонта нарисованная на стенке пещеры.
Некоторые перлы вроде «расслабитель мышц» или «усыпитель» вошли в повседневный обиход. Автор этих пособий для «клизмационных бригад» твердо стоял на принципе «неважно, как это выглядит, главное, как это работает» и оказался прав, действительно работает. Теперь, пока его напарник приходит в себя после инфаркта работы на анестезе воз и сто маленьких тележек. Забираю лекарства, заодно с царского плеча выдает мне и эмоксипин.
Сам анестезиолог при этом старательно готовится к сегодняшнему дню вместе с наиболее продвинутой бригадой, натаскивает их в надежде, что сами смогут работать. Любуюсь кропотливой подготовкой, заодно ловлю себя на мысли о том, что точно так же — нудно, привычно и придирчиво готовя оборудование и снаряжение готовились к своим восхождениям альпинисты, приятели Ольги. И что то очень недавнее в голову лезет. Ну да, так и наша команда к выезду готовится. Причем чем опытнее боец – тем внимательнее и дотошнее он в сборах. Рукокрыл с Тимуром еще могут набардачить чего, а вот Брысь, Андрей или скажем Ремер шаманят над каждой мелочью…
Вот помнится рассказывали мне о своей подготовке к бою те, кто в Отечественную воевали — в частности снайпер подбирал патроны только одной так скажем партии, каждый тщательно осматривал, начиная с капсюля, все с легкими следами окислов, вмятинками, царапинами — особенно на пуле — тут же браковались, потом каждый патрон протирался чистой тряпочкой и под конец еще все они "прошуршивались", то есть тряслися у уха — в зависимости от наполненности пороха и его состояния — звук иной получался, такие тоже отбраковывались...
А еще вспомнилось как наш препод, доцент Тарасов, земля ему пухом, рассказывал — выдали им оружие и боеприпасы и сидели они в дотах под Гатчиной. Когда дело дошло до дела и немцы появились, наконец, оказалось, что в коробках с пулеметными лентами вода (то ли конденсат, то ли еще что, короче — не посмотрели ни разу, коробки и коробки). И пошли осечки и заедания. Пришлось над костерками прямо в окопе у дота ленты сушить. Чем кончилось — не рассказывал, он попал как знающий немецкий язык в дивизионную разведку переводчиком, а Гатчину сдали довольно быстро... Только вот после того Тарасов тоже к своему оружию и боеприпасам стал относиться очень внимательно, потому что запомнилось, как ленты сушить пришлось в самый последний момент. И в медицинских делах та же кропотливость в подготовке была его фирменным знаком.
Согласие завотделением на отлучку пациента получено, майор скрепя сердце дал добро на возню с «американцем», заодно уточнив, чем этот тип из—за океана может быть полезен. К моему удивлению решил, что пусть этот Мельников всей нашей команде покажет, как с пистолетами обращаться, дескать в Америке пистолетчиков учат хорошо, а у нас по военной специфике это оружие никогда особо не котировалось, разве что у всяких мелких подразделений навроде чистильщиков из контрразведки, но от тех хрен чего узнаешь. Потому нам будет полезно, и по расписанию занятий я клиента должен доставить в Шанец, в тир. Слышимость хорошая и потому негромкий вопрос майору от Ильяса слышу отчетливо. Ну, кто про что, а нашего снайпера интересует, что за груз «американец» привез. Обещаю уточнить и это, не зря же пациент так суетится.
Возбужденный вид пациента только утверждает меня в сомнениях. Он сам не замечает, но нетерпение из него просто прет, что заметно по нехарактерной для крупных мужчин суетливости, выдаваемой непроизвольной мимикой и телодвижениями.
Скармливаю ему горсть таблеток. Он их глотает в момент, по—моему даже не заметил, что я ему всучил.
Пытаюсь прочесть ему кратко его обязанности по восстановлению здоровья, но все мои слова он воспринимает краем уха, он уже весь там – бегает по берегу и высматривает свою посудину.
— Знаете, у вас сейчас временная дисфункция бинокулярности зрения, но если будете нервничать и перенапрягаться, то может получиться так, что временное станет постоянным и будете вы и впредь косоглазым. Вам по уму покой нужен, постельный режим на несколько дней. Тогда все нормализуется. А будете носиться как угорелая кошка, надеретесь водовки с земляками, а потом еще поругаетесь с командой и портовой службой, так будете косить оставшуюся жизнь. Вы меня слушаете?