- Ну, и что вы решили? Наверное, решили переехать? - через силу сказал барон. Если не лукавить перед самим собой, он и сам прекрасно видел, чертов Шебутнов совершенно прав. И, что самое поганое, отчего душе было особенно гадостно, сейчас Виктору совсем не хотелось во все в это влезать по самые уши. Быть таким как бы самостоятельным, значило обманывать самого себя, все равно придется выполнять все приказы того же Макса, получая за это объедки с большого барского стола. Вдвойне некрасиво. Если еще и Меланию сманят, то совсем печально.
Глава 13. Сюрвайвер Виктор. Инструкция от поэта.
- Притормози - ка здесь.
Витя грустно усмехнулся и послушно притормозил. Самая та полянка, на которой они стояли совсем недавно. Пушистая зелень, сочная трава с листвой.
Бабка усмехнулась словно молодая. Нараспев начала:
Пастушонку Пете
Трудно жить на свете:
Тонкой хворостиной
Управлять скотиной.
Если бы корова
Понимала слово,
То жилось бы Пете
Лучше нет на свете.
Но коровы в спуске
На траве у леса
Говори по - русски –
Смыслят ни бельмеса.
Им бы лишь мычалось
Да трава качалась.
Трудно жить на свете
Пастушонку Пете.
- Это откуда такое – немного оторопел Витя.
- Есенин Сергей. Я пропущу, что не важно – и да.
Продолжила дальше:
Мокрый лист с осины
И дорожных ивок
Так и хлещет в спину,
В спину и в загривок.
Елка ли, кусток ли,
Только вплоть до кожи
Сапоги промокли,
Одежонка тоже.
Некому открыться,
Весь как есть пропащий.
Вспуганная птица
Улетает в чащу.
И дрожишь полсутки
То душой, то телом.
Рассказать бы утке –
Утка улетела.
Рассказать дубровам –
У дубровы опадь.
Рассказать коровам –
Им бы только лопать.
Нет, никто на свете
На обмокшем спуске
Пастушонка Петю
- Ну да, похоже. А дальше? – вздохнул барон.
- Дальше так:
Трудно хворостиной
Управлять скотиной.
*
Мыслит Петя с жаром:
То ли дело в мире
Жил он комиссаром
На своей квартире.
Знал бы все он сроки,
Был бы всех речистей,
Собирал оброки
Да дороги чистил.
А по вязкой грязи,
По осенней тряске
Ездил в каждом разе
В волостной коляске.
И приснился Пете
Страшный сон на свете.
*
Все доступно в мире.
Петя комиссаром
На своей квартире
С толстым самоваром.
Чай пьет на террасе,
Ездит в тарантасе,
Лучше нет на свете
Жизни, чем у Пети.
Но всегда недаром
Служат комиссаром.
Нужно знать все сроки,
Чтоб сбирать оброки.
Чай, конечно, сладок,
А с вареньем дважды,
Но блюсти порядок
Может, да не каждый.
- Еще не утомила? Ведь декламация малоизвестного стиха Есенина про пастушонка Петю будет нудной для широких масс публики – глянула с интересом старуха.
- Да нет, я понимаю. Это вы про мое полено. Но там у него хворостина, а не полено, причем от него не зависимо – ответил Виктор. Задумался на минутку, и странная мысль пришла в голову. Ведь как только скотина начинает хотя бы делать вид что подчиняется - полено начнет бить по нему, по Вите. Он же в ответе за все про все. И спрос с него.
Старуха грустно улыбнулась, продолжила декламацию:
А вокруг совета
В дождь и непогоду
С самого рассвета
Уймища народу.
Наш народ ведь голый,
Что ни день, то с требой.
То построй им школу,
То давай им хлеба.
Кто им наморочил?
Кто им накудахтал?
Отчего то очень
Стал им нужен трактор.
- Вот черт, я как раз сегодня насчет трактора разговаривал – усмехнулся барон.
- Все мы немножко Пети – ответила старуха.
- Чую, кончилось дело неважно?
- Как судить… суди сам:
А народ суровый,
В ропоте и гаме
Хуже, чем коровы,
Хуже и упрямей.
С эдаким товаром
Дрянь быть комиссаром.
Взяли раз Петрушу
За живот, за душу,
Бросили в коляску
Да как дали таску…
. . . . . . . . . . . . . . . .
Тут проснулся Петя…
*
Сладко жить на свете!
Встал, а день что надо,
Солнечный, звенящий,
Легкая прохлада
Овевает чащи.
Петя с кротким словом
Говорит коровам:
«Не хочу и даром
Быть я комиссаром».
- Да, ну вот я чего-то такого и ожидал… - буркнул Виктор
- Ну а что ты хотел? Власть такая вещь…- тут старуха пощелкала пальцами, подбирая слово.
- Желанная? – подначил Виктор.
- Для некоторых – очень. Хрущев вон говорил, что она слаще бабы. Для мужика в соку – очень такое, неожиданное. Только он-то командовал Советским Союзом, и люди были совсем иные. Тебе нравится – повелевать?
Витя посопел носом. Если б не такими обсевками тупорылыми – так и понравилось бы, наверное. Хоть бы кого толкового еще. Так толковых забрали. А сейчас у него заберут Маланью – и станет все совсем паршиво.
- Так что вы решили-то? – посмотрел на старуху пытливо.
Она как-то очень по-молодому усмехнулась. И весело, и иронично.
- Взяла время на подумать. Ты что-то нос повесил? Расставаться не охота?
Виктор не ответил, только тяжело вздохнул. Причем здесь расставаться? Оно, конечно, печально само по себе, когда люди расстаются, но тут гораздо все проще и хуже, единственный нормальный человек и отличный помощник. Как в старой поговорке: «как без рук». Чего греха таить, много из того, что делали в деревне, как раз контролировала и опекала это старуха.
И работы в том же свинарнике, и огородные дела, в них Виктор серьезно не вникал, осуществляя, так сказать, общее руководство. То, что он здесь 1 стрелок и 1 шофер, нагружало его и так достаточно сильно, так-то со свинарником управлялся 1 театральный критик, до поры с помощью пары баб. Самое узкое место было с добычей еды для свиней и с доставкой, воды требовалось много, травы требовалось много, все это требовалось им привезти, от них возить дерьмо, которого каждый день было тоже до черта. И трупы им для прокорма готовить - тоже получалось что кроме Вити никто не может. Сейчас-то он уже насобачился рубить – кромсать, а вначале было очень сложно. Не зря мясники такие здоровенные ребята всегда. Да и палачей тощих не было, тяжелая работа как ни крути.
А еще и дрова. Их тоже уходила адова прорва. Хотя бабка говорила, что просто городские дуры не умеют правильно печки топить, но все равно после лекций и натаскивания, хоть и стало меньше на треть дров уходить, но все равно адово количество. И всяких мелочей набиралось не меньше. Вот и крутился как волчок.
- Чего греха таить, бог нам детей не дал. А ты меня выручил пару раз, привыкла я к тебе. Так что нет, не поеду к ним.
- Из-за меня? - удивился Виктор. Мелочь, а приятно стало.
- И поэтому. Ну вот разулыбался, рот до ушей. Да и смысла большого нету.Ты верно не заметил такой вещи, что анклав этот в том же положении что и сам.
- Как это так? Житье там куда лучше нашего и электричество есть.
- Вот я и говорю - ты не заметил. Сам же про феодализм говорил, сильный жрет слабого и никаких препятствий. За деревьями леса не видишь, хотя вроде выводы правильные сделал. В Кронштадте куда больше людей выжило, про Мурманск и Архангельск не говорю, там еще больше. А у кого людей больше тот сильнее, и жить тем проще. Помяни мое слово, придавит этот анклав те, кто больше.
- Только войны нам тут не хватает! – огорчился Виктор. Он прекрасно понимал, что достаточно небольшой перестрелки и деревня сгорит к чертовой матери. Так-то несколько пожаров было, хорошо, что в каждой избе груда огнетушителей лежит, справились, пока всерьез не разгорелось. Не зря со всех брошенных авто собирал.
- И зачем война? Гляди как нас тут душат – никакой войны не надо. Так ласково обняли, что ни вздохнуть. Точно так же их душить будут. Благо есть чем приманивать, сам видишь - безопасность, вкусная еда, развлечения. Хотя очень может быть что анклавовцы (Мелания не без тщеславия щегольнула новым словом) и сами рады будут под крыло кому встать. И их вполне примут. Ты ведь тоже только скажи Максиму и мигом будешь на довольствие и место в обществе поставлен. Но ведь не делаешь же этого. А кстати – почему упорствуешь, не объяснишь ли?
Ворону почему-то очень не хотелось снова повторить ту старую поговорку, про первого в деревне. Он ее уже не раз говорил, чем дальше, тем и ему самому меньше нравилась. Ну умная бабка это поняла и сама.
- Эх, тут вот какая беда, если тебе не нравится сама по себе власть, то тебе и в деревне будет тошно. А если нравится, то над первым в деревне будет всегда тот, кто первый в Риме. И цезарь это быстро понял, потому и прославился. Как ни крути, власти в деревне почета немного. Даже всякая мелочь пузатая из райцентра - уже начальство.
- То-то зарезали вашего умного цезаря как барана – барон злился еще и потому что бабка было кругом права. И ее слова легли на его настроение. Паршивое настроение прямо сказать. Недавно он поймал себя на том, что когда заехал по делам на нычки, рядом с бункером, то в бункер даже залезать не захотелось. Раньше нравилось была в этом какая-то романтическая прелесть. А теперь все это выглядело наивной глупостью. Особенно когда убедился, что выжило много народу. Жилось этим подлецам в основной массе гораздо лучше, чем ему в то глухой деревне.
Это когда у тебя электрическая плита, водопровод и теплый туалет работают исправно и постоянно, то не замечаешь такого блага. И хочется чего-то остренького, непривычного.
Но когда это не привычное становится постоянным, когда надо таскать воду, дрова и все такое прочее, как 300 лет назад, тут тоже признается тошным гораздо быстро. Особенно когда из разряда жизненно необходимых занятий, превращается в достаточно глупое дауншифтерство.
И чувствуешь себя при этом очень глупо, словно жрешь что-то на помойке жизни, а совсем рядом сверкает и грохочет роскошный ресторан, причем кошелек-то у тебя тугой и хватило бы на сытную и веселую жизнь.