Закуриваю сигарету, разгоняя ладошкой дым.
На этот раз уже – безо всякого его разрешения.
Один раз разрешил, достаточно.
Он хмыкает в ответ, внимательно наблюдая за моими действиями.
– Да, – признается наконец, – недооценил. Глебушка действительно в людях по-прежнему хорошо разбирается. А я, кажется, старею. Ты с ним одной породы. И даже уже не волчонок. Интересно будет за вами понаблюдать лет через несколько. Где только вот вас производят, на каком конвейере…
– А на террасе, – ухмыляюсь. – В смысле, на фанатском секторе. А мне вопрос можно задать?
– Валяй, – усмехается.
– Вы Глеба за что-то ненавидите, верно?
Он хохочет.
Наконец снимает очки и утирает выступившие от хохота слезы.
– Я, – смеется, – Глебушку не ненавижу. Я его очень люблю, это один из моих лучших друзей. Но это вовсе не значит, что у меня есть по отношению к этому персонажу хоть какие-нибудь иллюзии…
– А еще один вопрос можно? – говорю.
– Давай, валяй, – смеется. – Предыдущим ты меня здорово позабавил.
– Вот вы говорите: он волк, я – волчонок. А кто тогда вы?
– Я? – он вздыхает. – Я – обычный старый газетный хорек, ничего более…
Я несколько секунд вглядываюсь в его слегка одутловатое лицо, в его маленькие злые глаза за толстыми диоптриями.
– Вы, – говорю, – врете, Игорь. Вы – никакой не хорек. Вы точно такой же волк, как и Глеб, только лучше него маскируетесь. И еще – у вас, похоже, разные охотничьи территории…
Он неожиданно резко перегибается через стол и пристально смотрит мне в глаза.
– Слушай, – говорит, – парень. Тебя Данила зовут, так?
– Так, – соглашаюсь.
– Так вот, – говорит, – Данила. Если вдруг выяснится, что ты еще и умеешь писать, то за свою карьеру можешь быть совершенно спокоен. Потому что по всем ступенькам карьерной лестницы я проведу тебя лично. И еще буду очень внимательно присматривать, чтобы ты, не дай Бог, не споткнулся. Это – в моих силах, отвечаю.
– Еще бы, – хмыкаю, – я уже понял, кто у вас тут все решает. Не удивлюсь, что если и за главного редактора…
Он опять усмехается.
– Ладно, – говорит, – давай еще по стаканчику и проваливай. Мне еще сегодня работать надо.
Что мы и делаем.
Но уже в дверях он меня неожиданно окликает.
– Постой!
Я останавливаюсь.
– Ты только одну ошибку, – говорит спокойно, – совершил, Даня, в своих логических построениях. Она несущественна для наших с тобой отношений, иначе бы ты уже вылетел отсюда с пинком под зад и никогда бы тут больше не нарисовался. Но – существенна для твоего миропонимания. У нас с Глебом – не разные охотничьи территории, тут ты ошибся, и здорово. А может, и – просто забыл, что волки обычно охотятся не по одиночке, а именно стаями…
Я, помню, еще долго стоял у двери и шумно глотал воздух.
А он уже совершенно про меня забыл и увлеченно шуршал своими бумагами.
А может и делал вид, что забыл, но уж очень это у него здорово получалось.
Я вышел, аккуратно прикрыв дверь, чтобы не беспокоить и не отвлекать реально занятого человека.
Нда, думаю.
А ведь я еще и вправду «волчонок».
Или как там еще волчат в народе называют?
Кажется, – «щенок»?
…Первую свою статью в газете я опубликовал, кстати, сразу после рождественских каникул.
Ну как – статью…
Через два дома от нас у какой-то котельной прямо перед Новым Годом трубу прорвало, с кипятком.
Ничего необычного, в общем-то.
Ну, пока техники рюхались туда-сюда, там даже небольшое озерцо натечь успело – веселое такое, парящее.
А какая-то тетка, проходя мимо, поскользнулась, да и села в это озерко, прямо на задницу.
Ошпарилась, конечно, в больницу увезли.
Звоню Игорю: «Может быть интересно?» – спрашиваю.
– Угу, – отвечает, – попробуй изложить, с подробностями. Техников там порасспрашивай, врачей, к самой тетке в больничку сгоняй.
И – давай сюда.
Ну я и развернулся.
Накатал страниц семь машинописного текста, свидетелей нарыл, с начальником котельной интервью сделал, в котором он рассказал об изношенности оборудования и о том, что подобное может хоть завтра в любом районе Москвы повториться и с куда более печальными последствиями.
Кучу фотографий на цифровик сделал.
Вот только с теткой прокол вышел, отказалась она со мной разговаривать.
У нее, оказывается, муж в командировке был, а она к мужику знакомому шла, Новый год с ним справлять в романтической обстановке.
Ну и все такое.
Муж и раньше, говорят, об этом мужике догадывался, а теперь бабе и вовсе выписываться из больнички некуда.
Выгнал нах.
Так что ей в тот момент не до интервью было, совсем…
Что уж тут поделаешь.
…Оформил я, короче, все подобающим образом, отнес в редакцию.
Игорь – восхитился.
– А что? – говорит. – Вполне проходимо. Жди…
Жду.
После Нового года материал выходит.
За моей подписью.
Угу.
Лучше бы и не ждал…
Два абзаца.
Один про то, как херово вместо веселья в самый любимый народом праздник оказаться на больничке по вине идиотских служб правительства Москвы. А второй – о том, что не хер ходить по мужикам, когда муж в командировке, тогда и жопу не обваришь, на московском снежку случайно поскользнувшись.
И название жирным шрифтом: «Женщина в Тушино в Новогоднюю ночь вместо ложа любви попала на больничную койку».
И – сделанная мной фотография дымящегося и парящего озерца на фоне индустриального пейзажа.
А-фи-геть!
Морду ему, что ли, набить, этому Игорю? Или не стоит? Да фиг с ним…
А потом ко мне ребята в универе подошли, во время сессии.
– Привет, Дэн, – говорят. – Это твоя заметка про телку обварившуюся?
– Ну, – отвечаю.
– А как в газету пролезть удалось? – спрашивают.
– Да просто, – жму плечами. – Фигли мне туда пролезать, если я в ней работаю.
И показываю им ксиву.
«Специальный корреспондент отдела информации».
Ага.
Стуком выпавших челюстей – понаслаждался, врать не буду…
Хорошо, думаю, что я с самого начала с Игорем того…
Не погорячился…
…Сам я, кстати, тоже Новый год встретил… так себе, мягко говоря…
К Гарри на дачу, где собиралась «старшая» основа, ехать постеснялся, хоть, вроде, и зазывали.
А на фиг?
Взрослые мужики, многие с женами, фигли я там буду круги нарезать, как неполноценный, думаю.
Пошел к Никитосу.
Договорились объединиться и зажечь.
У него предки куда-то на юга свалили, вот он бардак на квартире и учинил. С песнями и дикими половецкими плясками.
Половина рейсеровской тусы, молодое мясное хулиганье, какие-то телки, водка, пиво, экстази, травка, танцы под рейв, порнуха по видео, групповой трах в ванной комнате…
Часа в два ночи мне стало скучно, и я свалил, чтобы не напрягать ни себя, ни кампанию. Пришел домой, выпил с родителями шампанского, посмотрел телевизор, пошарил в Интернете и заснул.
А проснулся уже – в новом году.
В том самом, в котором мне и предстоял «золотой выезд»…
Глава 4Лида
Я его, кстати, решил начать еще в межсезонье. У команды были сборы в Турции, потом там же – товарищеский турнир «Анталия Кап».
Часть наших парней решила пробить это мероприятие, ну и потусовать там заодно на солнышке.
Я и намылился с ними.
Но – не вышло.
Потому что как раз в это время в Москву приехала Лида.
Навестить родителей во время каникул, как она сказала.
Правда, в аэропорту ее почему-то родители не встречали.
Встречал я.
Подозреваю, что так все и было задумано…
Потому что когда мы приехали к ней, и я помог донести вещи на седьмой этаж, там уже был накрыт стол, открыто шампанское и нервно курил у окна папа. А мама суетилась у духовки, допекая последнюю порцию любимых Лидой домашних пирожков с картошкой и капустой.
И это при том, что квартира была – Лидина, подаренная ей отцом на совершеннолетие. А сами родители жили отдельно, за городом, – то ли в Барвихе, то ли где еще, я так и не разобрался.
Моему появлению они, кстати, нисколько не удивились.
Полагаю, были предупреждены.
Нда-с…
Ну да ладно…
Папа пожал мне руку, назвался Андреем Евгеньевичем, предложил сигарету и пристально посмотрел в глаза.
Ну вот, думаю, и познакомились.
…За обедом Лида в ответ на расспросы все больше улыбалась и молчала, разве что кивая изредка. И внимание ее предков, что естественно, постепенно переключилось на мою скромную персону.
Разговор большей частью крутился вокруг учебы, родителей и увлечений. И если по первым двум пунктам программы я сделал ее родакам предельно четкий и обстоятельный доклад, ибо, как понимаю, – соответствовал, то по третьему, разумеется, скромно и стыдливо промолчал.
Ну его в баню, этот самый третий пункт.
А то еще выгонят на фиг и к Лиде охрану приставят, чтобы таких отморозков, как я, от нее гоняла.
Девушка все понимала и от этого улыбалась все ехиднее и ехиднее.
Ну погоди.
Отольются кошке мышкины слезки…
Потом Андрей Евгеньевич вяло поинтересовался насчет моих планов по трудоустройству.
Я в ответ постарался как можно равнодушнее пожать плечами.
– А я уже работаю, – поджимаю губы и чешу, подражая манерам Али, переносицу средним пальцем левой руки. – Просто так учиться – скучновато получается…
И говорю название газеты.
– Ого! – поднимает он брови. – На третьем курсе? Молодец! И какие темы вас, молодой человек, больше интересуют: политика, экономика, культура?
– Да пока, – теряюсь, – все больше об ошпарившихся кипятком тетках писать приходится…
Он усмехается, жует нижнюю губу, поднимает глаза в потолок, закуривает.
– В каком-нибудь другом случае, – говорит, – я бы, наверное, сказал, что кому-то и этим нужно заниматься. Но – не в этом. Хотя бы потому, что этот случай касается и меня с моей дочерью. Впрочем, вы, Данила, производите впечатление человека крайне целеустремленного, поэтому я почему-то уверен, что на ошпаренных женщинах вы не остановитесь…