Кучер отворил засовы. Первыми Виктор предоставил возможность покинуть экипаж сёстрам, затем вышел сам. Уже стемнело, лишь огни в окнах двухэтажного каменного дома и подсветка дорожки, ведущей к крыльцу, освещали путь.
Забора не было, здание окружали банановые, финиковые и кокосовые пальмы, фиговые деревья, заросли папоротника. Как и везде на этом недобром побережье, здесь слышался отдалённый крик приматов, а также стрекотание насекомых, отличающееся от того, что наполняло звуками ночи континента Камня.
— Шагайте внутрь, на улице становится небезопасно, — сказал кучер, судя по всему, он надеялся на знание Виктором местного диалекта.
В прихожей сиамских близнецов и лингвиста встречала полная женщина, как выяснилось позже, местный управдом. Желтозубая, в засаленном переднике, с короткой стрижкой, она не была красавицей, но располагала к себе своей приветливостью и бархатистым голосом, который разливался, а потом накрывал комнату куполом.
— Меня зовут Джемма. Я управительница хозяйством и всеми работниками этого поместья. Сегодня я покажу вам ваши спальные места, расскажу о ваших правах и обязанностях.
Как выяснилось, девочек близнецов дама в вуали, имя которой так и осталось для Виктора неизвестным, её все звали просто Хозяйка, приобрела в подарок для своего брата, к которому собиралась вскоре на свадьбу. Что он будет с ними делать, также оставалось для Штеймана неизвестным фактом. Он слышал, что многие местные богатеи и работорговцы любят держать у себя экзотических людей с уродствами в качестве трофеев или, если так можно выразиться, как своеобразный «зверинец». Исключительно на потеху себе и гостям, чтобы любовались как предметами роскоши и искусства. Только эти произведения принадлежали не скульпторам и художникам, а жестоким проявлениям природы.
Виктора расположили в маленькой, но весьма уютной комнате. Убранство было скромным: кровать, стол и стул, шкаф с тумбочкой, масляная лампада и несколько книжных полок. По сравнению с интерьером основной части особняка, это комнату можно было назвать не иначе как коморкой.
Стены комнат дома украшали гобелены, ковры, аппликации гротескных инсталляций и барельефы. Часто встречались шкуры диких животных, работы таксидермистов, в виде голов и целых туш оленей, горностаев, диких котов и медведей. Встретилось даже чучело гориллы.
Джемма объяснила, что Виктора Хозяйка приобрела для обучения её сына языку Мулсатора, который был официальным на всём континенте Камня. Зачем ей это потребовалось, было неизвестно.
Пареньку недавно справили десятый день рождения. Смуглого курчавого мальчика с миндалевидными глазами звали Арсен. Он был уже знаком с алфавитом, имел некоторые познания в грамматике и знал около двухсот слов, если не больше.
Как понял Штейман, всем необходимым дисциплинам, по мнению Хозяйки, её сына обучали частные учителя. Кто-то был из вольных людей, Виктор и ещё преподаватель математики были рабами.
Полгода Штейман проводил по строгому расписанию. Подъём в шесть утра, час на водные процедуры, в семь завтрак для прислуги. Кормили здесь неплохо. По крайней мере, лингвисту с его аппетитом всего хватало, и даже с лихвой. Основу рациона составляли местные фрукты, лепёшки из плодов хлебного дерева. На ужин мясо или рыба. В обед горячий суп из чечевицы, киноа и злаков, бульоны были мясными, рыбными, а иногда и постными, на основе кокосового молока и риса. После утренней трапезы, все в независимости от их основного предназначения в доме, занимались уборкой, как внутренней, так и внешней территории. После обеда наступал черёд занятий с Арсеном.
Несмотря на то, что Виктор был всего лишь рабом, мальчика приучили уважать старших, поэтому со своим учителем языка тот обходился учтиво, с подобающим уважением, как с преподавателем на континенте Камня.
После занятий с Арсеном оставалось немного свободного времени, которое дозволялось проводить исключительно в своей комнате. Потом ужин, после которого разрешался час прогулки, водные процедуры, и отбой. Последний был ранним. Для Штеймана, мучавшегося расстройствами сна, поначалу ночи казались невыносимыми. Шуметь запрещалось, разжигать лампаду после отбоя тоже. За нарушения дисциплины невольников наказывал человек, которого здесь прозвали Плетнем. Это был крупный мужчина, который в зависимости от провинностей мог раздать затрещин, выпороть кнутом или передавать палкой горячих приветов жопкам ослушавшихся.
Так и жилось Виктору в течение шести месяцев.
Когда Арсен уже вовсю писал и говорил на языке Мулсатора, Джемма сообщила лингвисту, что его пребывание в доме Хозяйки подходит к концу.
— Что это значит? Что со мной будет? — его охватила паника в тот злополучный день, тревога, от которой он уже отвык, живя размеренной жизнью невольника.
За время, проведённое в доме Хозяйки, Виктор привёл в подарок своё здоровье, восстановился его сон, зависимость отступила. В круговерти забот похожих друг на друга дней, время прошло незаметно.
— Тебя вывезут на аукцион, с которого ты прибыл в этот дом, — ответила Джемма.
— Но, я могу научить Арсена и другим языкам.
— Хозяйке это не нужно. Она получила от тебя всё что хотела. Ты взамен ел досыта, получал кров и защиту.
Да уж, этого маловато будет. Но местным рабам такое положение могло бы показаться завидным. За время, проведённое здесь, Виктор уже успел поинтересоваться у Джеммы и даже у Арсена, какие роли могут исполнять рабы на этом побережье. Многие из них покажутся цивилизованному человеку редчайшей дикостью. Быть ублажателем или исполнителем цирковых номеров — это цветочки. Кого-то держали вместо домашних питомцев, над кем-то ставили варварские опыты, а кого-то просто истязали в качестве мальчиков и девочек для битья.
Если Виктора вновь продадут, неизвестно, в какие руки он попадёт на этот раз.
— А почему я не могу рассчитывать на вольную, за свою верную службу Хозяйке? — осмелился поинтересоваться Виктор.
— Тс! С ума сошёл! — Джемма побагровела от услышанного. — Ты верно служил, ни разу не был наказан Плетнем, в этом ты молодец. Но про то, чтобы быть отпущенным на волю, лучше при Хозяйке не заикайся! Здесь это не принято. Наша госпожа женщина деловая, она не станет упускать выгоду и отпускать тебя. На тебя были потрачены огромные деньги. Хозяйка надеется их вернуть.
С одной стороны это радовало Виктора. Его приобрели за четыреста кренов, большие деньги. Если его госпожа собирается вернуть свои средства, вложенные в лингвиста для сына обратно, она напишет ему достойное резюме, да и номинальную цену установит хорошую. Не каждый рабовладелец сможет позволить себе потратить круглую сумму для того, чтобы приобрести мальчика для утех или чего-то подобного.
Если повезёт, то он может попасть в похожие условия, стать преподавателем ещё для кого-то.
За это время шальные мысли и мечты о возвращении к свободной жизни уже покинули голову Штеймана. Оглядываясь вокруг, Виктор понимал, что всё познается в сравнении, и невольничья жизнь, но в тепле, под крышей, в безопасности — это не самый плохой вариант для него.
На самом деле, если бы Хозяйка дала ему свободу за его заслуги, лингвист не знал бы, куда ему податься. Стать приходящим учителем для кого-то? Но как? Отправиться на поиски Беатрис, отца, он не знал куда, не знал как, и не имел средств, чтобы добыть пропитание и кров, не то чтобы нанимать гида для путешествия или корабль, который довезёт его обратно на континент Камня.
Можно было, конечно, понадеяться и на удачу, но в неё в последнее время Виктор не верил. Эта самая «удача» привела его туда, где он есть. Глупо уповать на призрачную мечту.
Следующим днём Виктору после обеда Джемма велела идти на улицу. Там уже ждал экипаж, подобный тому, на каком он прибыл в дом, приютивший его на полгода. Он ехал в повозке один. Хозяйка в вуали, судя по всему, будет иметь сегодня единственный лот на торгах.
Повозка прибыла в уже знакомое по неприятному опыту место, с платформой для торгов, гонгом и знакомым человеком, Хан Чолом. Тот, как и прежде, оставался распорядителем здешнего аукциона по продаже рабов.
Виктор смиренно расположился на трибуне, пока Хозяйка относила его резюме Хан Чолу. После переговоров госпожа в вуали вернулась к Штейману с блеском в глазах.
— Всё лучше, чем я могла предполагать. Тебя уже здесь ждали. Целая очередь собралась. Мне предложили достойную цену, и даже в торгах участвовать не придётся.
— То есть меня уже купили? — Виктор оцепенел.
— Да, Хан Чол сообщил мне, что есть госпожа, которая готовилась ко времени, когда тебя вернут на торги. Она предоплату даже внесла.
Лингвист был польщён и одновременно напуган. В чьи цепкие руки он угодил на этот раз?
Беатрис I
Хан Чол распорядился, чтобы её увели, прервав череду размышлений, сменяющихся с негативных на позитивные и наоборот, как заряды на мембранах отростков нейронов в её мозге. Виктор, похоже, даже не знал, что сказать ей на прощание.
Детектива отвели в карету, обитую красной бархатной тканью, украшенную павлиньими перьями и золотистым кружевом.
«Вычурно, — подумала Беатрис. — Это свойственно всем богатеям рабовладельцам, которых я успела увидеть на этом берегу».
Как и догадалась Александрос, ей предстояло ждать внутри экипажа, запряжённого гнедыми кобылами, пока аукцион не закончится. Когда это произошло, Хан Чол почтил её своей компанией, приказав кучеру трогать.
— Зачем Вы купили меня? — без церемоний обратилась к распорядителю детектив.
— Мне давно нужен был ассистент. А тут подвернулись Вы. Умная, красивая и амбициозная. То, что мне нужно.
— Не те качества, которыми в моём понимании должен обладать раб.
— Ну что за слово? Я разве его произносил? — Хан Чол лукаво улыбнулся. — Я же сказал, мне нужен ассистент. Вот вашего бывшего спутника я продал в настоящее рабство. Но не переживайте. Дама в вуали, которая его приобрела, обладает хорошей репутацией. Он поживёт у неё с полгодика, и если будет себя хорошо вести, то с ним за это время ничего не случится.