— Как у вас дела с капитаном?
Дарен усмехнулся:
— Ну, если ты о тех делах, о которых я подумал, то это очень глупый вопрос от человека, обязанного обладать дедукцией.
— Она не всегда работает, — возразила Беатрис, помотав пальцем.
— Может быть, ты и права. Но раз интересуешься, дам тебе прямой ответ. С таким человеком, как Курт, каши не сваришь. Я знаю многое из его биографии, в том числе о его семье. Не могу тебе рассказать большего. Он даже меня не пощадит, если я заикнусь об этом, даже не спрашивай. Капитан — тёмный человек. Но это не самое плохое его качество. У него нет чести. И чтобы он ни говорил о том, что сделает всё, порвёт за свою команду, это не так. Есть лишь его эго. Так что вот мой совет, детектив, будь с ним всегда начеку.
— Спасибо, Дарен. Я уже и сама это поняла, может, и не знаю подробностей, но в людях разбираюсь.
— Не спеши с такими заявлениями, Беатрис. На этом борту есть тёмная лошадка и помимо нашего капитана.
Слова Брауза поставили Александрос в тупик.
«О ком он может говорить? О ком-то из членов команды Курта?»
— Вижу, что заставил тебя задуматься, детектив. Удивила, — следопыт сделал паузу. — Примерно через неделю мы достигнем новой местности, способной вызвать интерес, а пока у тебя есть время, чтобы пообщаться с твоим старым знакомым. Спроси у Клебенса про мать Виктора, если хочешь узнать подробнее о том, с кем путешествуешь. Только мой тебе совет, сделай это так, чтобы сын Штеймана разговора не слышал.
Беатрис осталась заинтригована словами Дарена. Она пыталась подгадать время, чтобы застать Клебенса одного. Большую часть времени он продолжал проводить, играя с Виктором в Шеш-Беш. Но подходящая возможность всё-таки появилась.
В один из дней младший из лингвистов рано лёг спать, а его отец продолжал дышать свежим воздухом на палубе. Александрос встретилась с ним взглядами на хорошо освещённой луной и звёздами корме ладьи. На небе было ни облачка, а вот на душе детектива собирались настоящие тучи от предвкушения неприятного разговора.
— Не спится? — нейтрально начала она.
— В моём возрасте это нормально.
— Должна признать, что мы в последнее время мало общаемся.
— Действительно так. Виктор увлёк меня игрой. А мне нравится общаться с Вами, детектив, это Вам давно известно.
— Вы никогда не рассказывали о матери Вашего сына. Надеюсь, что не затрагиваю болезненную тему?
— Время лечит любые раны, однако мне странно, что Вы решили поинтересоваться именно сейчас, — лицо Клебенса стало серьёзным и недовольным.
— От безделья любопытство может завести куда угодно, — попыталась парировать Беатрис.
— Надеюсь, Вы знаете, куда оно завело индюка. Я не кричу на каждом углу, о том, что произошло, но если кто-то из людей, кому я могу доверять, спрашивает, я отвечаю на этот вопрос. Для меня главное, чтобы Виктор не узнал об этом, особенно сейчас, когда его состояние стабилизировалось.
— Случилось что-то не очень приятное? Я, конечно, понимаю, что Вашей жены нет в живых, в этом не может быть ничего приятного, я просто думала о другом.
— Я убил её. Виктор был ещё грудным ребёнком. Я схлопотал свой первый инфаркт после этого. В состоянии аффекта я затеял ссору, всё вышло случайно. Виктор пробыл целый год в приюте. После того как в заключении у меня случился второй инфаркт, меня амнистировали. Мне повезло в том, что я смог вернуть сына из детского дома. Мои старые знакомые с кафедры иностранных языков, на которой я работал, помогли, но уважение и доверие я растерял.
— Простите, Клебенс, что начала весь это разговор. Я не знала, правда, — соврала детектив.
— Я верю Вам, Беатрис, — пожилой лингвист улыбнулся и похлопал её по плечу, после чего ушёл в каюту.
Александрос была готова поверить в сказанное Штейманом. Разве мог такой миловидный пожилой человек создавать впечатление хладнокровного убийцы? По долгу службы Беатрис встречала маньяков и садистов, которые имели самую разную миловидную наружность, но в глазах любого из них виделся затаившийся перед прыжком зверь. У Клебенса она такого не заметила.
Спустя несколько дней Дарен Брауз, как и обещал, устроил Александрос ещё один экскурсионный обзор. Ладья проплывала мимо ещё одних руин. Они отличались от виденных ранее в корень. Здесь, впервые за долгое время в пути, Беатрис не наблюдала на берегу никакой растительности. Сплошь каменистый берег, покрытый тёмно-фиолетовыми породами, отливающими на солнце оранжевыми отблесками. Далеко за линией берега через дымку тумана и легких облаков являл себя проплывающим путникам успокоившийся вулкан. Детектив догадалась, что увиденный ей пейзаж на берегу не что иное, как результат его прошлой активности.
— Эта цивилизация пала жертвой деятельности смертоносной горы? — обратилась Александрос к следопыту.
— Да, но я бы немного по-другому выразился. Судя по остаткам письменных каменных табличек, обнаруженных неподалеку, на нетронутой лавой земле, племя похоронило себя пот тоннами извергающейся магмы добровольно.
— Самоубийственный культ?
— Можно и так выразиться. Этому немногочисленному народу дали название — мантиемантов. Они верили в то, что наша планета — живая, а магма, наполняющая её недра — это кровь мира.
— Интересная вера, — согласилась Беатрис. — Но только кто придумывает им эти названия? Народам я имею в виду. Мантиеманты, ренвы, веммеры, энкайцы…
— Археологи и историки, кто же ещё? Это не пустые слова, так же как человеческие имена. Любое название отсылает к какому либо явлению, божеству или чему-то подобному. Просто, когда ты слышишь их, ты не всегда знаешь перевод, и поэтому они могут показаться тебе смешными или даже нелепыми. Вот, например моё имя Дарен, переводится с старолонливудского, как «толкователь». Как тебе?
— Ну, ты следовал зову имени, можно сказать, — Беатрис была впечатлена. — А моё имя?
— Паладин.
— С какого языка?
— Какая разница? Могу привести ещё несколько примеров. Например, Курт — в переводе с древнеигнисского обозначает «оборотень», Идэн — «райский сад», Эйрин — «зима», Клебенс — «владелец», большинство имён имеет скрытый смысл, — констатировал гид.
— Ну, капитану нашему очень даже подходит его имя, а вот насчёт некоторых усомнилась бы. Члены королевской династии имеют пафосные имена. В итоге у власти «зима», а это время года не у многих ассоциируется с чем-то приятным. Возможно, если бы на престоле оказался её младший брат, мы бы зажили, как в раю.
— Это просто имена, детектив. Когда родители дают их нам, они хотят что-то приписать нашей судьбе, но вершим её мы всё равно сами.
Беатрис не могла не согласиться. Про себя горделиво подумав: «Паладин — святой рыцарь, неплохо. Нужно не посрамить надежды родителей».
Детектив подошла к борту ладьи и проводила взглядом удаляющиеся земли мантиемантов.
Солнце светило настолько ясное, а вода сверху была кристально чистой. Для Кар-Мин это редкость. Большую часть времени Александрос утопала взглядом в полных поднятого со дна илом пучинах, а сегодня всё не так.
«Что это? — Беатрис отстранилась от борта, а затем снова прильнула к нему и попыталась разглядеть то, что она увидела в воде. — Человек?»
— Дарен, иди сюда, — когда следопыт подошёл, детектив показала пальцем в сторону удаляющегося светлого пятнышка под водой. — Мне показалось, что мимо под водой проплыл человек!
— Маловероятно. Скорее всего, какой-то речной обитатель. Или ты так заскучала, что тебе русалки мерещатся? — следопыт засмеялся.
— Вон, он возвращается, смотри!
Бледно — бежевые движущиеся очертания неизведанного существа под водой приближались к ладье, это было правдой. Детектив и следопыт побежали в сторону кормы, чтобы попытаться лучше рассмотреть диковинный вид.
— Курт! — крикнул Дарен. — Кажется, там человек за бортом!
Капитан не заставил себя долго ждать, подбежав к изумлённым Александрос и Браузу. Шипка всмотрелся в воду и убежал в каюту.
«Куда он? — подумала Беатрис. — Испугался?»
Капитан «Дырявого корыта» вернулся на палубу с бластерной винтовкой.
«Он спятил!»
— Нужно было круг спасательный нести, а не оружие! — возмутилась Беатрис.
— Лучше спрячься куда-нибудь, детектив. Потому что сейчас здесь будет жарко. Главное ладью не повредить.
Александрос посмотрела на Брауза, тот глядя на их капитана, кивнул, словно понял, что происходит, и устремился в сторону носа. Беатрис последовала за ним.
Ладью здорово тряхнуло, когда раздался громкий звук, исходящий от киля. Словно что-то или, наверное, кто-то ударился о дно их посудины. Через тридцать секунд прямо перед «Дырявым корытом» разверзлись пучины реки с фееричными брызгами, достигающими трёх метров в высоту. Из этого фонтана на палубу из реки выпрыгнул человек. Он был похож на жителя континента Камня. Кожа не столь смуглая, как у местных, голова выбрита наголо, нагой, тело покрыто татуировками. В зубах мужчины бал кортик, глаза смотрели чёрные как смоль, полностью, без белков, как у какого-то демона.
Он выхватил рукой лезвие, зажатое чёрными, как глаза, зубами, и двинулся на детектива со следопытом. Они с криками побежали в сторону кормы. Курт выстрелил из бластерной винтовки. Заряд прошёл мимо дитя речной пучины, лишь слегка задев его левое предплечье.
Мужчина отвлёкся от преследования Беатрис и Дарена и метнул кортик в капитана, но тот увернулся, пропустив лезвие в миллиметрах от своей шеи. Курт выстрелил в ответ, черноглазый высоко подпрыгнул, так, что казалось, будто он взлетел, уцепившись за мачту. Он ловко вскарабкался по ней на самый верх, словно обезьяна, достигнув балки, крепящей парус, и стал раздирать плотную ткань. Он рвал когтями парусину, словно бумагу канцелярским ножом. Курт выстрелил из бластера ещё раз, но черноглазый вновь взмыл в воздух и погрузился в воду.
Край изодранного паруса быстро загорелся, члены команды черпали вёдрами воду из-за борта. Сид окатывал водой горящую ткань прямо с палубы, а Даниель, зажав в зубах ручку ведра, лез по мачте, чтобы окатить водой пожар сверху.