– Подождите. Вы про корабль, который пытался меня уничтожить? Ну да, тут мы сплоховали, конечно.
– Разговоры вас не спасут, мистер Йоханссон, и подобное нытье тоже меня не остановит. Я не позволю, чтобы такой мужлан, такой клоп, как вы, встали на пути моей судьбы и моей родины. Если верите в бога, самое время ему помолиться. Прощайте, putamerde.
Ух ты. Вот это эго. А может, это просто блеф? Если мой ранний старт заставил бразильцев запустить зонд преждевременно, то их репликанты, возможно, не прошли весь курс подготовки. По крайней мере, я на это надеялся.
Взглянув на тактический дисплей, я увидел, что он уже достаточно близко. Я обратился в бегство, направляясь к своим реакторам-«обманкам». Медейруш изменил курс и погнался за мной, ускоряясь до 2,5 g. Разумеется, он двигался быстрее, чем было заявлено. Я ввел его данные в свои модели и получил результат: шесть ракет, не больше. Меньше, чем я предполагал, но все равно слишком много. У меня не хватит снарядов на него и на такое число ракет. Придется надеяться, что часть ракет отвлекут «обманки».
– Гуппи, активируй реакторы.
[Есть.]
Датчики немедленно обнаружили впереди десять источников радиации. Это были просто маленькие, плохо изолированные реакторы, но Медейруш-то этого не знал. Моя задача – сделать так, чтобы его внимание было поглощено погоней и анализом угроз.
Бразилец запустил две ракеты – гораздо раньше, чем я предполагал. Вероятно, он заподозрил, что я заманиваю его в ловушку, и сейчас маневрировал, пытаясь занять более выгодную позицию. И пока что у него это неплохо получалось. Ложные цели слишком далеко, и затеряться среди них не удастся. Готов я или нет, не важно; придется действовать.
– Гуппи, запускай противокорабельные снаряды.
Гуппи кивнул, и его огромные рыбьи глаза один раз моргнули. Из-за небольших астероидов, находившихся поблизости, вылетели четыре цели с термоядерными реакторами и с чудовищной скоростью помчались на бразильский корабль. Эти снаряды были самым простым оружием, которое я мог изобрести, и за имевшееся у меня время сделал шесть таких. Фугасных боеголовок у них не было, каждый состоял лишь из небольшого реактора, увеличенного двигателя ВСПЛЕСК, пилота-ИМИ и тысячефунтового металлического ядра.
Чтобы уйти от них, Медейруш выполнил крутой поворот на ускорении 3 g. Любопытно. Расчеты теперь показывали, что всего у него не может быть больше четырех ракет. Мой уровень пессимизма чуть-чуть снизился.
У меня на борту находились два снаряда. И я направил их на ракеты, которые догоняли меня сзади, а затем снова обратил все внимание на Медейруша. Должно быть, он, наконец, понял, что не сможет уйти от снарядов, но вместо того, чтобы попытаться их уничтожить, запустил еще две ракеты по мне. Проклятье. Тактика выжженной земли. Она имеет смысл только в том случае, если где-то есть еще один Медейруш. Кроме того, у него, вполне возможно, закончились ракеты. Но четыре снаряда, которые преследовали Медейруша, слишком далеко от ракет, а я – слишком далеко от поля с ложными целями, где можно затеряться. И у меня закончились снаряды.
Камеры зафиксировали две вспышки: первая группа ракет перехвачена и уничтожена. К сожалению, при этом снаряды тоже перестали существовать. Я снова проверил дистанцию и еще раз провел расчеты для второй группы ракет. Никаких изменений. От погони мне не уйти.
Поэтому логика требовала отчаянных действий. Времени на строгие вычисления не оставалось; я совершил самый крутой поворот, на который был способен, и отозвал два снаряда от Медейруша. Оторваться от преследователей мне не удастся, но я могу направить их туда, где находятся мои снаряды.
Я провел напряженные тридцать миллисекунд, следя за тем, как на схеме пять разных векторов сходятся в одной точке. Наконец одновременно произошли два взрыва: снарядам удалось перехватить ракеты менее чем в ста метрах от меня. На панели приборов загорелись индикаторы системы предупреждения: осколки попали в «Парадиз-1» и повредили одну из охлаждающих установок реактора. Системы отключили поток охладителя, и мощность реактора упала вдвое. Я еще не всплыл кверху брюхом, но сильно охромел.
[ «Бродяги» отправлены. Полная оценка ущерба займет несколько минут.]
Целую миллисекунду я смотрел на Гуппи. Даже сейчас, когда работала регуляция эндокринной системы, я задыхался от волнения. Если Медейруш выжил, то теперь он без проблем меня прикончит. Борясь с ужасом, я повернулся к мониторам внешних камер.
И тут чаша весов склонилась в другую сторону: два оставшихся снаряда догнали бразильца. Я орал, как безумный, потрясая кулаком в воздухе, когда они одновременно врезались в «Серру-ду-Мар» и порвали ее, словно кусок туалетной бумаги. Должно быть, один из них угодил в критически важную систему, потому что корабль немедленно свернул с намеченного курса. Второй снаряд уничтожил обшивку реактора, и поток перегретой плазмы пролетел по прямой, выжигая себе дорогу внутри корабля. «Серра» медленно закувыркалась.
Я отозвал еще функционирующие снаряды, а затем взглянул на данные телеметрии. Реактор «Серры» ничего не излучал, и она сама не подавала никаких электромагнитных сигналов.
Наступила напряженная тишина. Я вдруг понял, из нас двоих жить буду именно я. Долго и медленно выдохнув, я отключил контроль над эндокринной системой. Когда эффект от отключения сработал, я сел в кресло и медленно заскользил, пока не развалился в нем, словно подросток. Чтобы не расплакаться, мне пришлось сжимать и разжимать кулаки.
Наконец, спустя почти десять миллисекунд, мне показалось, что я в достаточной степени восстановил контроль над собой и уже могу говорить.
– Отчет о повреждениях.
[Охлаждающая установка пробита осколками. Потери охладителя незначительные. «Бродяги» ликвидируют повреждения. Замена не требуется.]
– Отлично. Гуппи, просканируй «Серру». Посмотрим, осталось ли что-нибудь от нее.
[Детальное сканирование с помощью суддара завершено. Загружаю изображение.]
Над моим столом сгустилась голограмма – корабль Бразильской империи. Красным цветом были обозначены уничтоженные части.
– Где ядро репликанта?
[Экстраполяция показывает, что оно находилось здесь.]
На пути разрушительного потока плазмы появился зеленый куб.
– Хм… Ну что ж, прощайте, майор Медейруш. – Мне показалось, что я должен терзаться чувством вины, но не ощутил в себе ничего, кроме сожалений о напрасно потраченном времени и ресурсах. Ведь бразилец в конце концов последовал за мной сюда и попытался меня взорвать.
Я взял на руки Шпильку, и она сразу заурчала. Гладя ее, я разглядывал голограмму.
– Так. Мы знаем, что у Бразильской империи есть еще один или несколько кораблей. Возможно, существуют корабли СШЕ и Китая, а также – если доктор Лэндерс не ошибся – еще и австралийский зонд. Думаю, у нас только один вариант – размножаться быстрее, чем они. Может, с другими двумя группами возникнут проблемы, а может, и нет, но если снова наткнемся на Медейруша, то, думаю, придется сразу стрелять.
Я наклонился вперед и вгляделся в голограмму.
– Где производственные системы?
Зажглась желтая область, частично уничтоженная.
[Схема частично экстраполирована, но бразильцы, видимо, пожертвовали производственными мощностями, чтобы вместить побольше оружия.]
– И вот, смотри, к чему это привело. Я помню, доктор Лэндерс говорил, что это возможно. Но это значит, что мы будем строить Бобов быстрее, чем они – Медейрушей. Просто нужно позаботиться о том, чтобы у наших копий были противокорабельные снаряды.
Гуппи не ответил. Шпилька подставила подбородок, чтобы я его почесал.
16Боб, сентябрь 2144 г. – Эпсилон Эридана
Раньше мы думали, что жизнь зародилась почти случайным образом и что для этого ей был нужен лишь градиент энергии. Но теперь, в век информации, мы поняли, что для жизни больше важна информация, а не энергия. Огонь обладает многими характеристиками живого существа. Он ест, он растет, он размножается. Но огонь не сохраняет информацию. Он не учится, не адаптируется. Пятимиллионный по счету огонь, который зажгла молния, будет вести себя так же, как и первый. Но пятисотое деление бактерии не будет таким же, как первое, особенно если имеется давление со стороны окружающей среды.
Это ДНК. И РНК. Это жизнь.
Я чувствовал себя, словно ребенок рождественским утром. Прямо сейчас у меня не было ни обязательств, ни расписания, и никто надо мной не нависал – если не считать Гуппи, у которого свое мнение относительно расписаний.
Непосредственную угрозу – Медейруша – удалось устранить, и теперь у меня появилось время отпраздновать тот факт, что я находился в другой звездной системе. В настоящей звездной системе, с планетами и всем прочим. Что ж, пора осмотреться.
Я ловко вышел на орбиту Эпсилон Эридана-1. Ближайшая к звезде планета была чуть больше Марса и находилась на расстоянии примерно 0,35 а.е.[5] от своего светила.
На такой дистанции солнечное излучение создавало довольно сильный нагрев. Я внимательно следил за температурой. Будь на борту экипаж из биологических существ, сейчас он чувствовал бы себя некомфортно.
В конкурсе планет ЭЭ-1 призов бы не взяла, но это была первая планета за пределами Солнечной системы, которую я увидел. Подобного переживания у меня больше никогда не будет. Я немного помедлил, наслаждаясь собственным волнением и ощущением чуда.
Для изучения ЭЭ-1 оказалось достаточно десятка витков по орбите. Планета с синхронным вращением, без атмосферы, совершенно не пригодная для жизни, очень похожая на фотографии Меркурия, которые я видел. Она была адски горячая: лужи на ее поверхности, вероятно, из расплавленного свинца, а в глубоких разломах светилась раскаленная магма. Гравиметрические показатели свидетельствовали об удивительно высокой плотности – вероятно, это связано с большим ядром. Планета, вероятно, богата минералами и поэтому заинтересует любых колонистов.