Он возник в моей ВР и указал на свое лицо.
– Сейчас у меня достаточно ошарашенный вид или как?
Мы посмеялись, и он продолжил:
– Круто, что теперь у нас есть место, где можно разместить людей, если, конечно, они еще остались. – Гарфилд поморщился. – Такие мерзкие шутки очень в духе вселенной. Будем надеяться, что на этот раз все обойдется.
Я кивнул.
– Угу. Знаешь, это забавно: покидая Землю, я просто хотел убраться подальше от человечества. А теперь я стал… даже не знаю… его пастырем, что ли.
– Ну да. Как там говорили – «я люблю людей в целом, а по отдельности – ненавижу»?
– Через несколько лет узнаем. Да, кстати, как там идет картирование тел Койпера?
Гарфилд раскрыл схему. Поскольку на транспортировку куска льда с Койпера на Рагнарек уходило немало времени, мы не торопясь искали самые большие куски. Усилия, потраченные сейчас, окупятся позднее. Большинство кусков казались слишком маленькими и не стоящими внимания, но Гарфилду все-таки удалось найти пару хороших айсбергов и сбросить на них маячки. Я пока не решил, как именно я собираюсь направить их в нужную мне сторону.
33Райкер, март 2158 г. – Солнечная система
Последний подсчет: пятнадцать миллионов человек. Все человечество, как вид, представленное в виде списка на двух страницах. Мысль об этом нагоняла на меня тоску, и упустить такую возможность Артур просто не мог.
– Знаешь, мы ведь не сможем вывезти всех. – Артур понуро опустил взгляд и стал качать головой.
Грустит ли он или просто наслаждается иронией? Я положил руку на подлокотник кресла и не отводил взгляда от Артура, пока он не перестал.
– Артур…
– Да?
– Пожалуйста, заткни пасть.
Артур с ухмылкой пожал плечами.
– Ты же знаешь, что я прав.
– Да, и ты был прав уже двадцать пять раз, когда говорил об этом. Ты счет ведешь?
Артур пожал плечами и, не говоря ни слова, открыл очередной отчет о ходе строительства. Ах, наконец-то настала благословенная тишина.
Но, честно говоря, упрекнуть его было не в чем.
Мы могли с большой долей вероятности утверждать, что учли все группы, в которых было более ста человек. Мелкие группы, скорее всего, не выжили или поняли, что выгоднее объединиться с другими группами. Какая-то консолидация определенно произошла. На самом деле в некоторых местах численность населения после войны даже выросла.
В данный момент приблизительно половина человечества жила в Новой Зеландии, на Мадагаскаре и, что странно, в бразильском Флорианополисе. Острова – логичный выбор, ведь островные государства, в общем, не участвовали в конфликтах и не являлись стратегически важными целями. Их население значительно уменьшилось, но климат там оставался достаточно мягким.
Почему одним из центров стал Флорианополис, для меня было загадкой. Значительная часть Южной Америки превратилась в покрытые кратерами выжженные пустоши. Бразилия долбала соседей, Китай – Бразилию, и на континенте почти не осталось пригодных для жизни территорий. Но по непонятной причине кусочек Бразилии на самом юге уцелел. Скорее всего, его население увеличилось за счет беженцев из других регионов.
Остальные люди рассеялись по всей планете. Многие оказались на таких архипелагах, как Мальдивы, Французская Полинезия, Маршалловы острова и так далее. Опять же, скорее всего, потому, что они – не главные цели, а климат там достаточно комфортный.
Еще были небольшие поселения – например, на острове Шпицберген, в Сан-Диего, на Окинаве, а также в анклаве СШЕ рядом с немецким городом Аугсбург. Многие из тех, кто жил там сейчас, вероятно, прибывали туда постепенно. И смертность в первую пару лет, должно быть, была значительной.
Сделать так, чтобы они выжили, – наша задача. С другими я пока что об этом не говорил, но уверен – им тоже приходила в голову подобная мысль… Даже если бы у нас была на примете подходящая планета, пятнадцать миллионов людей невозможно перевезти за какое-либо разумное время. Большинство людей, о которых мы должны позаботиться, останутся на Земле.
А, по словам полковника, климат за последнее десятилетие начал сильно портиться. Каждый год уменьшалось количество солнечного света, снижалась температура, выпадало больше снега. Ледяные шапки и ледники снова стали расти – впервые с XVII века. Шпицбергену, в частности, осталось не более пяти лет – несмотря на все ухищрения его обитателей. По нашим подсчетам, хотя и приблизительным, Земля полностью обледенеет в течение пятидесяти-ста лет.
Я посмотрел на Иа-Иа. То есть на Артура. Он знал, о чем я думаю, и мог даже ничего не говорить. По крайней мере, ему хватило вежливости не злорадствовать.
– Ладно, Артур, я все понимаю. Нам нужно организовать все эти группы и добиться того, чтобы они сотрудничали друг с другом. Тебе удалось наладить с ними связь?
Артур одарил меня одной из своих редких улыбок.
– Презентация с помощью больших голограмм очень нам помогла. Люди не могли ее выключить или разбить, так что им пришлось нас выслушать. И когда мы снова сбросили коммуникаторы, почти никто не разбил их и не напал на нас. Осталось только пять групп, которые не желают вступать в контакт, да и то небольших.
– И они, скорее всего, присоединятся к нам, когда узнают, что другие уже это сделали. Когда все протестируешь и подготовишь, дай мне знать. Тогда разошлем приглашения на первую сессию новой Организации Объединенных Наций.
Не знаю, почему я решил, что это хорошая мысль. Я сидел, уткнувшись лбом в ладонь, и слушал, как делегаты полностью игнорировали Регламент Роберта. Не менее пяти человек орали, глядя в свои камеры, пытаясь перекричать остальных. В воздухе передо мной висели тридцать восемь окон, в которых вопили и размахивали руками миниатюрные дервиши. Зрелище было бы забавным, если бы от них не зависела судьба планеты. Каждый кандидат видел ту же картинку, что и я, однако никто не содрогался от стыда.
О, кое-какого консенсуса добиться все-таки удалось, так что это был не полный провал. Например, многие группы резко выступали против того, чтобы анклав СШЕ покинул Землю первым – несмотря на то что именно он первым вышел с нами на связь и предоставил нам чертежи кораблей-колоний. Еще больше групп ненавидели шпицбергенцев, которые утверждали, что им грозит опасность, и поэтому первыми в очереди должны быть они.
И всех чуть удар не хватил от того, что на заседание вообще пустили бразильцев. Почти все считали, что войну развязала именно Бразилия, и точили на нее зуб. Не могу сказать, что я был с ними не согласен, но, с другой стороны, когда началась война, большинству нынешних жителей Флорианополиса не исполнилось и десяти лет. Тем не менее Бразилия.
Я посмотрел на окно Гомера. Он катался по полу от смеха. Я еле заметно улыбнулся ему. За последнее время я начал понимать, что смешит Гомера: он смеялся не над самими людьми, а над абсолютно нелепой ситуацией. Когда будет нужно, он сделает все, чтобы помочь им.
Я решил, что уже дал им выговориться. Пора взять бразды правления в свои руки. Я нажал кнопку: немедленно у делегатов отключились микрофоны, из коммуникаторов раздался громкий звук клаксона, а на экранах появилось мое изображение.
– Дамы и господа, на сегодня все. Завтра начнем в то же время, но с совершенно новыми правилами. Ваш микрофон будет работать только в том случае, если председатель – пока что им буду я – дал вам слово. Если хотите, чтобы остальные участники наблюдали за тем, как вы безмолвно заходитесь в истерике, я не против. Сразу скажу: мне плевать, нравится вам это или нет. Спокойной ночи.
Я нажал еще одну кнопку, закрывая все видеоканалы, и со стоном откинулся на спинку кресла.
Гомер тем временем тоже сел и попытался перевести дух.
– Ух ты, вот это была жесть. Они реально обозлены.
Я отмахнулся от его слов.
– С одной стороны, Гомер, эти люди бьются за место в шлюпке, чтобы спастись с тонущего корабля. Я их понимаю. С другой стороны, их поведение никак нам не помогает.
– Райкер, они – просто пассажиры, – серьезным тоном ответил Гомер. – Они чувствуют себя беззащитными, им кажется, что их судьбу решает кто-то другой, без их участия. Ты должен дать им работу, шанс внести вклад в общее дело. Пусть они чувствуют, что хотя бы чуть-чуть контролируют ситуацию.
Хм. Я и не знал, что Гомер настолько наблюдателен. Мое мнение о Гомере снова чуть-чуть улучшилось. Если честно, в данной ситуации я действовал не лучшим образом, но ведь к таким задачам никто меня не готовил.
Гомер принялся расхаживать взад-вперед, чего никогда раньше не делал.
– Слушай, Райкер, они напуганы. Будь с ними помягче, убеди этих людей в том, что их проблемы тебе не безразличны. Ты ведь не персонаж «Звездного пути», знаешь ли.
– Господи, Гомер! Думаешь, пятнадцать миллионов людей сейчас в ярости просто потому, что я мало им улыбался? Я понимаю, что им страшно, но они сами выбирают, как реагировать. Если хочешь устроить комедийное шоу, валяй. Доставай свой мультяшный аватар. Они посмеются. Или нет. Когда закончишь, они по-прежнему будут ненавидеть друг друга, а мы, возможно, продолжим восстанавливать разрушенное.
Гомер посмотрел на меня, а затем покачал головой и исчез. Ну да, быть может, я был с ним слишком груб. Возможно, я должен извиниться перед ним, но сейчас на это нет времени.
– Председатель дает слово делегату с Мальдив.
Над изображением делегата зажегся зеленый свет, и было видно, что она едва сдерживается, чтобы не поправить свою одежду.
– Мистер Райкер, мы не одобряем то, как бесцеремонно вы действовали вчера…
Она распекала меня несколько минут. Типичный политик. Никогда не ограничивайся десятком слов, если можно произнести тысячу. Я терпеливо ждал, когда она закончит, а затем взял слово.
– Делегат Шарма, выключив ваш микрофон вчера, я получил не больше удовольствия, чем от ведения этих заседаний в целом. Мне бы хотелось, чтобы делегаты сами следили за порядком. Однако нам нужно, не теряя время, принимать решения. Нельзя допустить, чтобы тут начался хаос; это слишк