– Почему ты напал на него?
– Потому что он напал на меня.
И так до бесконечности.
Люди склонны выдавать автоматические реакции. Когда мы чувствуем угрозу{21}, как воины кланов Новой Гвинеи или капитан советской подводной лодки в Северной Атлантике, активируется левое миндалевидное тело – амигдала, маленький участок в нижней части нашего мозга. По сути, наш мозг захватывают и угоняют реакции. Сердцебиение учащается, кровяное давление повышается, уровень кортизола растет, и симпатическая нервная система приходит в действие. Мгновение – и организм готов сражаться, бежать или замереть, в зависимости от нашей естественной склонности и прошлого опыта.
Как мне объяснили в юности на занятиях антропологией, каждая из этих реакций имеет эволюционную цель – защитить нас от хищников и других опасностей. Но в конфликтных ситуациях, в которых мы находимся сегодня, эти естественные реакции могут заставить нас поступать вопреки собственным интересам.
С тех пор как более 40 лет назад я стал соавтором книги «Переговоры без поражения», едва ли не величайший урок, который я усвоил, заключается в следующем: самое большое препятствие на пути к получению того, что я хочу, – это не несговорчивый человек по другую сторону стола, а человек на этой стороне стола. Это я сам. Когда я реагирую не думая, то становлюсь злейшим врагом самому себе. Я раз за разом встаю у самого себя на пути.
Мы становимся своими злейшими врагами, когда нападаем, оскорбляем и обвиняем другого человека – или выбегаем из комнаты, поклявшись никогда не возвращаться. Мы работаем против самих себя, когда избегаем, замыкаемся в ледяном молчании и игнорируем проблему, которая от этого только усугубляется. Мы причиняем себе боль, когда умиротворяем оппонента – но только для того, чтобы выдвинуть новые требования. В таких ситуациях мы находимся вовсе не на балконе – а зачастую оказываемся запертыми в эмоциональном бункере, вооружившись гранатами, которые нам не терпится бросить.
«Говорите, когда злитесь, – и вы произнесете лучшую речь из тех, о которых будете жалеть всю жизнь» – эти слова, которые я люблю повторять, были сказаны ветераном Гражданской войны в США и писателем Амброзом Бирсом{22}.
Тридцать лет брака продемонстрировали мне, как легко, когда злишься и обижен, произнести слова обвинения, о которых мгновенно начинаешь жалеть. Когда практикуешь переговоры и самоограничение на мировом уровне, а вернувшись домой, обнаруживаешь, что снова попался в ловушку, от которой предостерегаешь других, это сразу спускает с небес на землю. Такие моменты служат мне зеркалом, напоминающим, что значит споткнуться и встать у себя же на пути. Какой бы ни была провокация, я несу ответственность за свою реакцию. Брак – мой великий учитель, побуждающий продолжать учиться и обучающий более масштабной работе с конфликтами.
В одном из моих любимых греческих мифов{23} Геракл идет по дороге, когда внезапно перед ним возникает странное существо. Геракл мгновенно реагирует, обрушив на него огромную палицу. Существо становится больше, поэтому Геракл снова наносит ему удар. Но каждый раз, когда Геракл бьет по нему палицей, неведомое животное растет.
Внезапно рядом с ним появляется Афина, богиня мудрости, и восклицает:
– Стой, Геракл, разве ты не знаешь имени этого зверя? Этот зверь – Раздор. И чем больше ты по нему бьешь, тем больше он становится! Перестань его бить, и ты одолеешь его.
Актуальный и важный урок этого мифа заключается в том, что чем сильнее мы реагируем на конфликт, тем больше он разрастается. Конфликты становятся разрушительными, потому что каждая сторона реагирует эскалацией, которая нарастает, как снежный ком, и слишком часто заканчивается проигрышем для всех.
Когда я впервые столкнулся с мифом о Геракле, мне захотелось, чтобы Афина всегда была рядом и шептала мне на ухо: «Остановись… и сделай выбор». Тогда я вспомнил свои антропологические изыскания и понял, что на самом деле у каждого из нас внутри есть личная Афина. Говоря научным языком, Афина – это наша префронтальная кора, область мозга, которая подавляет необдуманное, импульсивное поведение. Личная свобода выбора и свобода воли – наши права по рождению, права людей. Я считаю, что в этом и состоит основная идея мифа о Раздоре.
Даже в самых тяжелых конфликтах каждый из нас может воспользоваться своей силой, чтобы остановиться и сделать выбор. Вместо того чтобы быть реактивными, мы можем быть проактивными. Вместо того чтобы быть своим злейшим врагом, каждый может стать своим величайшим союзником.
Кажется парадоксальным, но лучший способ вовлечься – это отстраниться на мгновение. Начните с остановки. Это противоречит здравому смыслу, особенно в наше время мгновенного общения, когда от нас ждут быстрой реакции. Но большинство конфликтных ситуаций, с которыми мы сталкиваемся, требуют прямо противоположного. Когда у вас возникает желание среагировать нападая, избегая или умиротворяя, сделайте паузу. Тот факт, что другая сторона пытается поймать нас на крючок, как рыбу, не означает, что мы должны заглотить наживку.
В мае 1997 г. я был координатором во время напряженных переговоров в Гааге между заместителем секретаря Совета безопасности РФ Борисом Березовским и вице-президентом непризнанной Чеченской республики Ичкерия Вахой Арсановым{24}.
За несколько лет до этого в северокавказской республике Чечня, регионе Российской Федерации, разразилась кровавая гражданская война. Чеченские борцы за независимость сражались с российской армией. Война унесла жизни 80 000 мирных жителей, в том числе более чем 30 000 детей{25}. Обе стороны согласились на перемирие, но оно было шатким.
Начало встречи оказалось непростым. Когда чеченская делегация вылетела на частном самолете из столицы – города Грозный, российские истребители вынудили самолет приземлиться. Правительство Чечни в ярости приказало выслать всех русских из региона. После того как российские власти наконец разрешили чеченской делегации пролететь через свое воздушное пространство, делегатов задержали в аэропорту Амстердама, поскольку они отказались использовать российские паспорта и настаивали на предъявлении чеченских. Когда это препятствие было устранено и делегаты прибыли в старинный и элегантный Hotel des Indes в Гааге, они были крайне недовольны. Они считали, что русским предоставили более просторные номера. Только увидев комнаты оппонентов, они согласились поселиться в своих.
Мы встречались во Дворце мира, где располагался Международный суд ООН, в котором в то же время заседал трибунал по югославским военным преступлениям. Чеченские делегаты приехали с опозданием и в сопровождении телохранителей. Они отказались пожать руки российским коллегам. Атмосфера была накалена.
На первом же заседании Арсанов начал часовую яростную атаку на Россию за угнетение чеченского народа. Он начал с лекции по истории 200-летней давности, когда Россия впервые вторглась в Чечню и завоевала ее. Говоря с едва сдерживаемой ненавистью, он описывал каждое злодеяние, совершенное по отношению к чеченскому народу с тех пор и до настоящего времени. В конце своей речи он драматично указал пальцем на русских делегатов через стол и воскликнул:
– Никуда не уходите из здания, ведь вас скоро будут судить за военные преступления!
Пока русские приходили в себя от его яростных атак, Арсанов оглядел присутствующих, указал на меня и заявил:
– Вы, американцы, и ваш президент Клинтон, друг Бориса Ельцина, поддерживаете его в этих преступлениях в Чечне. Вы все соучастники. И вы не только поддерживаете российское колониальное угнетение Чечни, но и притесняете народ Пуэрто-Рико! Что скажешь?
Все взгляды в комнате обратились ко мне. Я был застигнут врасплох и оказался в затруднительном положении.
В комнате было жарко и душно{26}. Когда Арсанов указал на меня, обвиняя, я почувствовал, что у меня покраснели щеки и повысилось давление. День выдался трудным, я устал. Ставки были очень высоки, и казалось, что встреча ни к чему не приведет: перспективы успеха были весьма туманны. Я судорожно вспоминал: что же я знаю о Пуэрто-Рико?
На мгновение у меня потемнело в глазах. Я уже собирался ответить и пробормотать что-то о Пуэрто-Рико, как вдруг спохватился и понял, что чеченский лидер меня провоцирует.
К счастью, последовательный перевод давал мне дополнительную возможность взять паузу и сделать несколько глубоких вдохов. Я заметил стеснение в груди и тяжесть в животе. Пока я дышал и наблюдал за этими ощущениями, их интенсивность начала утихать. Продираясь сквозь туман всех услышанных за день гневных слов, я пытался вспомнить свою цель – чего я хотел достичь?
Затем, благодаря короткой паузе, мне удалось придумать потенциально преобразующий ответ. Я посмотрел чеченскому лидеру в глаза и ответил:
– Спасибо, господин вице-президент. Я с большим сочувствием выслушал рассказ о чрезвычайно болезненной истории вашего народа. Кого бы она не тронула? И я воспринимаю вашу откровенную критику моей страны как знак того, что мы все здесь друзья и можем откровенно говорить друг с другом. Итак, позвольте мне сказать, что мы здесь не для того, чтобы обсуждать проблему Пуэрто-Рико, какой бы важной она ни была, а для того, чтобы выяснить, как остановить ужасные страдания народа Чечни, которые длятся слишком долго. Давайте сейчас сосредоточимся на этом».
Слыша перевод моих слов, Ваха Арсанов закивал. Я смотрел на лица людей в комнате и чувствовал, как напряжение начинает спадать.
Удивительно, но встречу удалось вернуть в рабочее русло. Через день-два стороны смогли прийти к соглашению о совместной декларации, которая, по крайней мере временно, стабилизировала политическую ситуацию.