Вот что я извлек из таких конфликтов: чем больше мы углубляемся в мотивацию, тем больше возможностей находим для трансформации конфликта. Так что не останавливайтесь на позициях или даже интересах. Продолжайте увеличивать масштаб, пока не достигнете уровня базовых человеческих потребностей.
Эмоции и ощущения, возможно, являются самым верным индикатором попадания в базовые потребности. В самом тоне Абилиу, когда он произносил слово liberdade – свобода, – звучала подсказка, что я нашел золото. Это можно сравнить с колоколом: когда вы правильно ударяете в него, он издает неповторимо гармоничный звон.
Тон голоса может быть более показательным, чем слова, именно потому, что тон передает эмоции. В устах Абилиу слово «свобода» звучало грустно и задумчиво – как будто свобода была для него неуловимой мечтой. Если его первый ответ на мой вопрос о том, чего он на самом деле хочет, ясный и логичный, исходил из головы, то второй ответ звучал так, словно исходил из сердца и нутра.
Принято думать, что на переговорах эмоции только мешают. Но чувства – и сопровождающие их физические ощущения – несут жизненно важную информацию о глубинных мотивах, которые нами движут. Страх, гнев и разочарование могут быть признаками того, что некоторые наши базовые потребности не удовлетворяются. Если мы сможем сделать паузу и прислушаться к своим эмоциям и ощущениям, то обнаружим, что они говорят нам: «Обратите особое внимание. На кону нечто очень важное».
В конфликтных ситуациях я нахожу очень полезным увеличить масштаб и заметить, какие эмоции и ощущения я испытываю. Когда я чувствую злость, это говорит мне о том, что, возможно, была пересечена важная граница.
«Что это за граница?» – спрашиваю я себя.
Когда я чувствую тошноту или легкую боль в груди, мне становится любопытно. Я пришел к пониманию этих ощущений как возможных маркеров, указывающих мне направление моих базовых человеческих потребностей.
«Какие мои потребности не удовлетворяются?»
Пауза позволяет мне приблизиться к себе и заметить свои эмоции и ощущения. Поскольку я сделал паузу, мне не нужно реагировать на возникающие эмоции, я могу просто наблюдать за ними. Пауза обеспечивает мне эмоциональную дистанцию, необходимую, чтобы переварить ценную информацию о своих потребностях, не реагируя при этом.
Я могу спросить себя: «Разве это не интересно?»
Когда я достигаю самой глубокой потребности внутри себя, то часто ощущаю чувство эмоционального облегчения и простора, открывающегося в моей груди. Я чувствую, как мои плечи расслабляются. Я чувствую «да», исходящее откуда-то из самого нутра (не зря некоторые ученые теперь называют кишечник вторым мозгом). Эти эмоции и ощущения говорят мне, что я на правильном пути.
С годами я начал понимать, что наши эмоции и ощущения способны быть хорошими друзьями и союзниками, предоставляя жизненно важные подсказки для понимания себя и других вокруг нас.
На пути к возможному эмоции и ощущения являются маркерами, указывающими на основные базовые человеческие потребности (такие как безопасность, свобода и достоинство), которые мы должны удовлетворить, если хотим трансформировать конфликты и отношения в эти неспокойные времена.
То единственное откровение о свободе привело Абилиу – и меня – в путешествие к возможностям, которое вновь превратило ожесточенный конфликт с его деловым партнером Жан-Шарлем в дружеские отношения. Это казалось совершенно невозможным, но именно так в конечном итоге и произошло.
Увеличение масштаба на том, чего на самом деле хотел Абилиу, оказалось ключевым моментом, прорывом, который привел ко всему остальному. С этого момента свобода стала краеугольным камнем, который определял наши разговоры с ним и мои переговоры с другой стороной. Свобода стала нашим путеводным светом. Всякий раз, когда Абилиу впадал в ярость и отчаяние, находя убежище в жестких и крайних позициях, я напоминал, как он тогда понял, что было самым важным. Это помогало ему идти вперед, шаг за шагом.
Свобода была тем, чего он хотел, – и тем, что он получил.
Как сказал мне сам Абилиу в день, когда подписал соглашение с Жан-Шарлем:
– Я получил все, что хотел. Но самое главное – я получил назад свою жизнь.
Наибольшее облегчение, конечно же, почувствовали члены семьи Абилиу.
«Я прилетела сегодня утром в Бразилию из Нью-Йорка, – написала мне его дочь Ана Мария на следующий день после соглашения. – Специально, чтобы встретиться с отцом. Я не могла ждать больше ни минуты: должна была узнать, как он. И обнаружила, что он совершенно спокоен и полон энтузиазма по отношению к будущему и своей новой жизни – по ту сторону проблем с Жан-Шарлем. Я ужасно счастлива видеть его таким!»
Но, пожалуй, наиболее ярко выразил перемены трехлетний сын Жейзе и Абилиу, Мигель.
– Папочка больше не разговаривает все время по телефону, – сказал он матери.
Меня тронуло то, как Абилиу и его семья решили отпраздновать драматическую трансформацию конфликта, который долгое время отравлял их жизнь. Вместе они пересекли океан, чтобы попасть в город Каша, Италия, где воздали благодарность святой Рите Кашийской, заступнице в безнадежных ситуациях. Санта-Рита сумела положить конец жестокой семейной вендетте, унесшей жизни ее мужа и многих других{42}. Ее история, как и история Абилиу, напоминает нам, что у нас у всех есть способность, даже когда конфликты кажутся совершенно неразрешимыми, находить творческие пути для продвижения вперед.
Во время написания этой книги я приехал к Абилиу, который вместе со всей семьей стал моим хорошим другом, на празднование его восемьдесят пятого дня рождения. Там, перед женой и детьми, семьей и друзьями, он в очень трогательном ключе рассказал о своей жизни, а также историю о том, как трансформировал свой конфликт с Жан-Шарлем. Абилиу заявил, что последние девять лет были самым счастливым временем в его жизни. Он смог по-настоящему насладиться своей с таким трудом завоеванной свободой. Он рассказал о времени, которое проводит с семьей, каждое утро отвозя детей в школу и забирая их после обеда. И, конечно, поведал о новых выгодных деловых сделках, которые заключил за прошедшие годы.
Это заставило меня задуматься.
Смог бы Абилиу наслаждаться своей свободой без обучения и роста, стимулируемых конфликтом? Может ли это быть скрытым даром конфликта: соприкасаясь с нашими глубочайшими потребностями, он дает нам шанс удовлетворить эти потребности так, как мы, возможно, не сумели бы без конфликта?
Вот некоторые вопросы к вам, когда вы рассматриваете свои собственные конфликты. Чего вы действительно хотите? Что является для вас эквивалентом свободы и достоинства? Что для вас важнее всего? Продолжайте задавать себе волшебный вопрос «Почему?», пока не доберетесь до сути. Слушайте свои эмоции и ощущения как сигналы. Сосредоточьтесь на своих базовых человеческих потребностях. Будьте любопытными. Вы можете открыть для себя новые возможности, о которых даже не мечтали. В этом заключается великая сила масштабирования – сила, доступная каждому из нас в любое время.
Не отвлекайтесь от цели!
Глава 5Уменьшите масштабОт шор к общей картине
Сад мира не имеет границ, кроме как в нашем разуме.
Это была моя первая большая неудача в качестве посредника.
Все началось с приглашения мечты.
– У меня есть для вас интересное предложение, – сказал мне однажды вечером за ужином в факультетском клубе Стивен Голдберг, приглашенный профессор Гарвардской школы права. – Я только что разговаривал по телефону с высокопоставленным чиновником национального профсоюза шахтеров и руководителем ассоциации работодателей угольной промышленности. На угольной шахте на востоке штата Кентукки возник очень серьезный конфликт.
– Что там происходит? – спросил я, сгорая от любопытства.
– Я мало что знаю – только что шахтеры непрерывно и несанкционированно бастуют. Руководство отреагировало увольнением трети рабочей силы, – ответил Стив. – Ситуация неприглядная. Оба чиновника опасаются, что забастовка распространится на другие шахты – и может даже спровоцировать общенациональную забастовку угольщиков и остановить всю экономику.
– Чего они хотят от вас?
– Они просят меня выступить посредником, – сказал Стив. – Проблема в том, что я арбитр. Я выслушиваю факты и принимаю решение. У меня нет никакого опыта в содействии достижению соглашения между сторонами. Хотите присоединиться и помочь мне понять, что делать?
Я был тогда юным аспирантом, который искал возможности выбраться из библиотеки и отправиться в поле практиковать медиацию. Я говорил друзьям: «Мне нужно заняться делом – я не боюсь запачкать руки». Но я даже не предполагал, что мне предложат шанс буквально запачкать руки в угольной шахте.
– Я в деле! – сказал я Стиву.
На следующей неделе мы со Стивом прилетели в Кентукки. В местном аэропорту пересели на вертолет, чтобы добраться прямо до шахты. Я был взволнован не только потому, что это был мой первый полет на вертолете, но и потому, что наконец-то принимал участие в серьезном посредничестве в реальной жизни.
Когда мы летели над живописными зелеными холмами Аппалачей, я посмотрел вниз и увидел холмы с разрезами и огромные кучи шлака, свидетельствовавшие о добыче угля.
Прибыв на шахту, мы сразу пошли в офис, где встретились с управляющим и его помощником.
– Мы руководим по контракту – твердо и честно. Нарушитель спокойствия – президент профсоюза, – заявил Майк Джонсон, управляющий шахты, умный и серьезный инженер лет 35{43}