WATNA – «Худшую альтернативу обсуждаемому соглашению» (Worst Alternative To a Negotiated Agreement), – сказал мне один бизнес-лидер. – В моменты, когда кажется, что сделка может сорваться, мне нравится напоминать себе о самых худших последствиях. Я говорю себе, что если другая сторона не собирается меня убивать, то я, вероятно, как-нибудь да справлюсь. Хотите верьте, хотите нет, но это помогает мне успокоиться и собраться.
Очень правильный подход! Часто мы настолько погружаемся в ситуацию, что она кажется нам вопросом жизни и смерти. Взгляд на наихудший сценарий может парадоксальным образом помочь увидеть столь необходимую перспективу.
Однако иногда негативный сценарий становится вопросом жизни и смерти.
Большую часть 1980-х гг. я провел, работая над проблемой предотвращения случайной ядерной войны. В рамках Программы по переговорам в Гарвардской школе права по запросу правительства США мы с моим коллегой Ричардом Смоуком написали доклад о том, как снизить риск случайной ядерной войны между Соединенными Штатами и Советским Союзом{45}.
В одном из многих интервью, которые мы провели, Бенджамин Рид, бывший высокопоставленный дипломат, рассказал нам о неизвестном миру опасном случае, который он с ужасом вспоминал в течение многих лет:
«Однажды в субботу утром я дежурил в Государственном департаменте и получил срочный телефонный звонок из Национального командного центра Вооруженных сил. Мне сообщили, что по ошибке американская ядерная ракета была запущена в сторону Кубы. Я побежал в офис Дина Раска, государственного секретаря, чтобы сообщить ему эту новость.
– У нее есть боеголовка? – со страхом спросил Раск.
– Извините, мы не знаем, сэр.
Раск уставился на Рида.
– Немедленно позвоните советскому послу и сообщите ему.
Рид позвонил в советское посольство, но ему сказали, что посол ушел на обед и с ним невозможно связаться. Он поведал Раску эту новость.
Раск опять взглянул на него в упор
– Тогда позвоните швейцарцам в Гавану. Они передают сообщения для нас, – сказал он. – Скажите им, чтобы предупредили кубинцев.
Рид позвонил швейцарцам, но связь была плохой, и человек на другом конце провода не смог ничего понять. Попытка кризисной коммуникации с треском провалилась. К счастью, ядерная ракета оказалась лишенной заряда; она пролетела мимо Кубы и упала в море. То, что могло стать гуманитарной катастрофой и ядерным кризисом сверхдержав – или того хуже, – оказалось предотвращено чистой удачей.
– Расследовало ли правительство потом этот инцидент? Придумало ли, как не допустить его повторения? – спросил я Рида.
– Нет, – ответил он. – Похоже, все просто закрыли на это глаза и решили забыть.
Случайный запуск ядерной ракеты был лишь одним из многих опасных моментов, которые мы с Ричардом включили в наш отчет правительству США, послуживший позднее основой для книги «За пределами горячей линии: Как кризисный контроль может предотвратить ядерную войну» (Beyond the Hotline: How Crisis Control Can Prevent Nuclear War).
Я не только не опустил руки в отчаянии, но и обнаружил, что столкновение с мрачными негативными возможностями конфликта сверхдержав (в данном случае это WATNA) побудило меня нырнуть глубже и поискать возможные способы их предотвращения. Я увидел в этом возможность.
Для меня это был хороший урок. Я беспокоился о ядерной угрозе с тех пор, как был ребенком: над нашим поколением витал призрак атомной бомбы. Конкретные действия давали мне желанную дозу иммунитета. Они не только рассеивали тревогу, но и ощущались как приключение и позволяли почувствовать радость от борьбы за правое дело. Только уменьшив масштаб и взглянув на негативные сценарии, мы смогли обнаружить позитивные возможности: как можно было практически снизить риск случайной ядерной войны?
Мы с Ричардом натолкнулись на новую идею, которая казалась многообещающей: создание круглосуточно работающих центров по уменьшению ядерной опасности, где американские и советские специалисты были бы готовы к общению и ослаблению конфликта, если бы, например, еще одна ракета случайно сбилась с пути.
Я продолжал помогать в организации обмена мнениями между американскими и советскими политическими экспертами по вопросу о том, как предотвратить ядерную войну между нашими странами. Совершил много поездок в Вашингтон, а также в Москву, путешествуя с моим другом Брюсом Аллином – талантливым молодым ученым, свободно говорившим по-русски.
Напряженность между Соединенными Штатами и Советским Союзом была высокой. В марте 1983 г. президент Рональд Рейган публично назвал Советский Союз «империей зла» и «средоточием зла в современном мире»{46}. Шесть месяцев спустя советская ракета сбила самолет авиакомпании Korean Air Lines, выполнявший рейс Нью-Йорк – Сеул, который вошел в воздушное пространство Советского Союза. Все 269 человек на борту погибли{47}.
Во время нашей первой трехнедельной поездки в Москву Брюс и я были предметом пристального внимания КГБ, но все же сумели встретиться с политическими экспертами и правительственными чиновниками. Мы столкнулись с большим скептицизмом по поводу идеи центров по уменьшению ядерной опасности. Не будут ли они использоваться другой стороной просто в целях шпионажа или для распространения дезинформации? Разве их существование не сделает лидеров более безответственными в кризисных ситуациях?
Мы с коллегами столкнулись со многими из этих вопросов в Вашингтоне – но упорствовали, работая с двумя сторонниками этой идеи: сенатором-демократом от Джорджии Сэмом Нанном и сенатором-республиканцем от Вирджинии Джоном Уорнером.
Помимо работы по внутренним каналам, мы решили попытаться заручиться общественной поддержкой этой идеи. Журнал Parade предложил мне написать статью о центрах по уменьшению ядерной опасности, а их художник нарисовал к ней яркую, драматичную иллюстрацию, изображавшую американских и советских офицеров, работающих бок о бок, чтобы помочь предотвратить случайную ядерную войну{48}. Рисунок поместили на обложку журнала и разослали 40 млн подписчиков.
К счастью, негативные возможности помогли мотивировать и политических лидеров. В начале своего президентства Рональд Рейган подписал президентскую директиву, призывающую Соединенные Штаты развивать способность «выиграть» ядерную войну. Этот вариант нельзя было исключать. Но спустя почти три года пребывания в должности он изменил свое мнение. Президент посмотрел предварительную версию художественной телевизионной драмы «На следующий день» о ядерной войне и ее душераздирающих ужасах, калечащих жизни обычных людей в штате Канзас.
Фильм, который во время первой трансляции посмотрели 100 млн американцев, ярко продемонстрировал полную бессмысленность ядерной войны{49}. После просмотра фильма Рейган записал в своем дневнике: «Он очень актуален и поверг меня в глубокую депрессию», – добавив, что «ядерной войны никогда не должно случиться»{50}.
В ноябре 1985 г. Рейган впервые встретился с советским лидером Михаилом Горбачевым в Женеве. Вместе они выступили с короткой, но запоминающейся декларацией, которая и по сей день отражена в международных соглашениях:
«В ядерной войне не может быть победителей, и она никогда не должна быть развязана»{51}.
На саммите Рейган и Горбачев договорились в качестве одной из практических мер изучить возможность создания центров по уменьшению ядерной опасности в Вашингтоне и Москве. Оба лидера признали негативные возможности ядерной войны и обсудили позитивную возможность избежать ее. Несколько месяцев спустя меня пригласили работать советником Кризисного центра Белого дома. Моя работа заключалась в написании подробного предложения по созданию центров.
Год спустя, в прекрасный солнечный день, я стоял в розарии за Белым домом. Воздух был напоен ароматом роз. Наблюдая за тем, как президент Рейган вместе с советским министром иностранных дел Эдуардом Шеварднадзе объявляют о создании центров по уменьшению ядерной опасности, мне хотелось ущипнуть себя{52}. Это было доказательством того, что все возможно; небольшой, но конкретный шаг в процессе, который привел к окончанию холодной войны, резко снизив ядерный риск.
Урок, который я выучил, звучал так: столкнитесь лицом к лицу с негативными возможностями и используйте их как стимул для создания позитивных возможностей, которые предотвратят худшую альтернативу.
«Представьте, что прошло 20 лет. Если бы наступил мир, что бы вы увидели? Если бы вы были археологом из будущего, какие артефакты вы бы нашли на раскопках?»
Эту инструкцию дал мой друг Роб Эванс, высококвалифицированный организатор коллективного творчества. Поводом стал недельный семинар в Колорадо, который мы с коллегами организовали по вопросу сложного и длительного палестино-израильского конфликта.
В конфликтах, решение которых кажется невозможным в краткосрочной перспективе, мы можем уменьшить масштаб и увидеть позитивное будущее. Таким образом, мы освободим свой разум от предположений, ограничивающих наше воображение. Мы откроем новые возможности на долгосрочную перспективу.
Участники из Израиля, Палестины и Египта работали небольшими смешанными командами, записывая свои идеи на флипчартах. Через полтора часа они с гордостью продемонстрировали их работу. На одном листе был изображен билет на скоростной поезд между Тель-Авивом и сектором Газа. На другом – значок высокотехнологичного кампуса Google в Газе.