ренных народов?
Когда Мария Елена встала, люди зааплодировали.
Я продолжил:
– Должен сразу сказать вам, что все еще изучаю Венесуэлу и ваш конфликт. Я многого не знаю. Но я работал со многими другими конфликтами по всему миру, в том числе с рядом гражданских войн. И я считаю, что у вас есть огромная возможность – предотвратить гражданскую войну до ее начала. Могу сказать вам, опираясь на свой опыт, что войну гораздо лучше и проще предотвращать. Если кровь начинает литься, остановить ее крайне сложно. Почти во всех конфликтах, в разрешении которых я участвовал, есть общие предпосылки – признаки скорого начала гражданской войны. Люди начинают покупать оружие. Распространяются слухи о надвигающемся насилии. Люди клеймят другую сторону не просто как политического противника, а как зло. Они начинают воспринимать опасность как экзистенциальную, угрожающую всему, что им дорого. Вот тогда и начинается насилие. Итак, позвольте мне задать вам несколько вопросов: кто из вас за последние месяцы купил оружие или знает людей, которые его купили?
Почти все в театре подняли руки.
– До многих из вас дошли слухи о том, что на ваш район нападут?
Руки взметнулись снова.
– Кто из вас слышал, как другую сторону называют злом, демонами?
И опять большинство рук поднялось.
– В вашем конфликте, как и в других, кажется, что каждый должен выбирать одну сторону или другую. Людей, которые отходят в сторону, критикуют и оскорбляют. Я слышал, что для таких людей здесь, в Венесуэле, даже есть название. Это ni-ni (исп. – «ни то ни другое»), и тех людей, которые относятся к ni-ni, окружающие стыдят. Это правда?
Люди закивали головами.
– Скольких из вас так называли?
Я увидел несколько рук.
– Что может остановить гражданскую войну? По своему опыту в других местах я могу сказать вам, что ключом является объединение всего сообщества, чтобы остановить насилие. Помимо двух сторон, есть третья сторона. Это сторона всей Венесуэлы – сторона ваших детей и их будущего. И вашего будущего. Третья сторона – заинтересованное сообщество, которое выступает против насилия и за диалог и поиск способов мирного сосуществования, даже при наличии глубоких политических разногласий. Любой из вас может стать третьей стороной. Вы можете стать третьей стороной независимо от того, являетесь ли вы чавистом, или античавистом, или ни тем ни другим. Встать на третью сторону просто означает встать на сторону всего сообщества. Задумайтесь на минутку о той боли, которую причинил этот конфликт вам и тем, кого вы любите. Возможно, кого-то из ваших знакомых избили или даже убили. Возможно, члены вашей семьи или друзья больше не разговаривают друг с другом. Может быть, вы или кто-то из вашего окружения потерял работу. Возможно, вам или вашему ребенку приснился кошмар о насилии. Там, где сообщество собирается вместе, чтобы объединиться против насилия, именно третья сторона первой говорит нет. Если бы вы хотели сказать нет насилию здесь, в Венесуэле, какое слово вы бы выбрали?
– Basta! – крикнул кто-то с дальних рядов. – Хватит!
– Мне бы хотелось услышать на мгновение голос народа Венесуэлы, который говорит насилию нет. До сих пор этот голос третьей стороны молчал. Я прошу вас, думающих о том, как этот конфликт навредил вам и окружающим, крикнуть «Basta!» всем вместе, со всеми эмоциями, которые вы испытываете. Вы сделаете это для меня?
Они закивали.
– Готовы? На счет три. Uno… dos… tres.
– BASTA! – закричали они.
Это было мощно, но я слышал, что люди все еще сдерживали себя.
– Сделайте одолжение и повторите еще раз. Uno… dos… tres.
– BASTA!!
На этот раз было громче.
– Последний раз. Вложите в него все свои силы!
– BASTA!!!
Звук стал оглушительным, стропила театра затряслись.
Это был тот голос третьей стороны, который я хотел услышать.
В тот момент эмоциональная атмосфера в комнате, казалось, изменилась. Негативно заряженные эмоции страха и гнева стали уступать место положительно заряженному намерению положить конец деструктивности конфликта. Казалось, все в том театре внезапно вспомнили, что значит быть венесуэльцем, частью большой семьи. В тот момент была активирована скрытая сила третьей стороны, способная остановить эскалацию насилия.
После перерыва участники разбились на небольшие кучки – чависты вместе с античавистами, – а затем собрались в большие группы, чтобы обсудить, как можно, работая вместе, предотвратить насилие и сохранить мир в стране. Театр гудел от волнения и радости творчества.
Тот случай в театре напомнил мне о коротком стихотворении Эдвина Маркхэма, которое я цитировал в начале этой главы. Впервые я услышал эти строки от моего друга Ландрума Боллинга, известного миротворца, которому тогда было за девяносто. Ландрум рассказал, что слышал эти стихи в 1920-х гг., учась в средней школе в Теннесси, из уст самого поэта.
Ландрум описывал, как Маркхэм – колоритный, с копной седых волос – стоял на сцене и декламировал: «Он чертит круг, где нет меня, – // Изгоем, чужаком кляня», – выразительно рисуя пальцем круг в воздухе. Затем поэт вытянул руку и столь же драматично нарисовал гораздо больший круг: «Но выход я нашел, любя: // Мой круг включил его в себя!»
В одной строфе поэт описал ключевое препятствие на пути трансформации конфликта и предложил гениальную стратегию – удивительное действие, ответить на исключение – включением. Своеобразное эмоциональное джиу-джитсу. Мудрость этого маленького стихотворения осталась со мной навсегда.
В основе почти каждого глубоко укоренившегося конфликта из тех, над которыми мне когда-либо приходилось работать, лежит травма исключения из общей среды. Палестинцы и израильтяне, протестанты и католики из Северной Ирландии, сербы и хорваты, шахтеры из Кентукки – я выслушал множество историй о дискриминации и унижении – историй, которые часто уходят корнями в прошлое на многие поколения или даже столетия. Эти чувства и эти травмы разжигают конфликты и часто вызывают акты насилия и войны.
В бизнесе я видел, как из-за предполагаемого жеста пренебрежения, например неприглашения на важную встречу, разрушаются отношения и вспыхивают конфликты. А семейные распри, как я обнаружил, часто возникают из-за того, что одному члену семьи кажется, будто к нему относятся хуже, чем к другим.
Единственное известное мне лекарство от ран исключения из коллектива – это включение в него. Оно призвано удовлетворить свойственную всем нам потребность в принадлежности к чему-то большему. Именно это делают куа, когда возникают споры. Они начинают с того, что образуют круг вокруг костра – круг, в который каждый включен и в котором каждого слышат. Включение тех, кто чувствует себя исключенным, – это древний и проверенный временем способ преодоления различий.
Переход от изоляции к инклюзии – это то, что я почувствовал в театре в тот день в Каракасе, то, что напомнило мне: в любой момент мы, люди, обладаем способностью изменить свой подход к конфликту с исключения другого на его включение.
Разговор о включении всех граждан в обсуждение проблемы не закончился встречей в театре. Участники договорились увидеться на следующий день. Они начали устраивать публичные диспуты по всей стране. Они организовали уличный театр и школьные программы. Они ходили на радиошоу. Диалог в театре в тот день был превращен в общенациональную телетрансляцию. Она называлась El Tercer Lado – «Третья сторона».
Участники основали национальное гражданское движение, целью которого было убедить венесуэльцев, что у них больше общего, чем различий. Организаторы назвали движение Aquí Cabemos Todos, что означает «Здесь есть место для каждого». Все включены. Это квинтэссенция идеи третьей стороны.
До этого момента в венесуэльском политическом конфликте были только две основные стороны. Не было места нюансам или сложностям – или разговорам. Теперь появилось место для третьей стороны – сообщества, включавшего людей всех мнений. В тот момент полного отчуждения между двумя поляризованными сторонами в Венесуэле родилось место для третьей стороны.
Aquí Cabemos Todos было лишь одной из инициатив, объединяющих сообщество в большом социуме, раздираемом разрушительным конфликтом. Хотя политическое противостояние, к сожалению, продолжается и по сей день, венесуэльцы сумели предотвратить гражданскую войну, которой многие опасались. Чтобы изменить распространившуюся на все общество модель токсичных конфликтов, третья сторона должна стать еще сильнее. Если третья сторона подобна социальной иммунной системе, то точно так же, как мы укрепляем индивидуальную иммунную систему, чтобы сохранить здоровье, нам необходимо укреплять социальную иммунную систему, чтобы сохранять социальное здоровье.
Пересказывая историю той встречи в венесуэльском театре 20 лет назад, я не могу не думать о ситуации в моей стране сегодня. Покупка оружия? Страх перед надвигающимся насилием? Стигматизация многих сограждан? Если американцы сумеют предотвратить гражданскую войну, которая, как многие боятся, может случиться в ближайшие годы, то это произойдет потому, что мы в состоянии укрепить нашу социальную иммунную систему и сплотиться вокруг третьей стороны независимо от того, на какой политической стороне находимся. Это произойдет потому, что мы признаем: в нашей стране есть место для каждого.
Мы все, вероятно, умеем выступать в роли радушных хозяинов. Когда мы принимаем гостей, то приветствуем их и предлагаем еду и напитки. Мы заботимся об их потребностях. Мы прислушиваемся к ним и помогаем почувствовать себя как дома. Мы знакомим их с другими гостями. Каждый из нас может вспомнить момент, когда мы принимали кого-то как гостя – или когда кто-то принимал нас. Гостеприимство – это, пожалуй, самый базовый акт нашей человечности. Забота о нуждах других, возможно, в большей степени, чем любая другая деятельность, делает нас людьми