– Хорошая мысль, – ответил Федор, забирая коробки у Эммы и опуская их у края стола. – Что в этих коробках?
– Консервы, – ответил Илья, с грохотом опуская свой груз, – мясо и овощи. Консервированные. Лон сказал, что овощи и мясо есть обязательно. Умный робот, ничего не скажешь.
– Как он отреагировал на появление Эммы? – спросил Федор.
Эмма откинула со лба длинную челку и спокойно пожала плечами.
– Нормально, – она слегка улыбнулась, – сказал, что так и знал, что меня выгонят. А про вас сказал, что вы мелкие нарушители и по вам плачет Изолятор. Это же робот, он не станет удивляться. А нам надо сделать так, чтобы к Соне никого не подселяли больше.
– Соня не разболтает? – вмешалась в разговор Таис.
– Может. – Эмма сжала губы и прищурила глаза.
– И что делать?
– Не знаю. Но приводить Соню сюда я не позволю. Она должна учиться и жить в нормальных условиях.
– Я тоже так думаю, – кивнула Таис, – надо убедить ее, чтобы держала язык за зубами. Это ведь не сложно – не болтать.
– Соня нас не видела, она спала. Я и Колючий пришли ночью и говорили очень тихо. Лон не проболтается, это точно. Еды нам на семидневку хватит, а там видно будет.
– Все-таки ты остаешься с нами, да, Эмма? – с еле заметной ехидцей спросила Таис и снова потянулась за печеньем.
– Еду надо распределить и закрыть. Чтобы не таскали просто так. Кто-то должен отвечать за продукты. Всем всего поровну. – Эмма сделала вид, что не заметила вопроса, повернулась и направилась в спальню Маши.
– Надо поделиться с овальными и дикими. – Федор глянул на Колючего и добавил: – Они с нами тоже всегда делились.
– Это дикие делились, что ли? – удивился Колючий.
– Овальные. Ну, а дикие – тоже люди. Нельзя их оставлять без еды.
– Они не люди, они идиоты, – буркнула Таис.
– Мы с ними тоже поделимся, – голос Федора звучал твердо, – так надо.
– Да, поделимся, – оглянувшись, кинула через плечо Эмма, – еда теперь не будет проблемой. Нет смысла сидеть на коробках и жадничать. Главное теперь – не переедать, сидя над планшетами. А то растолстеете тут в своих подвалах.
Три пачки с сухим картофелем и три пакета с молоком поначалу не казались очень уж тяжелыми. Но пока пробирались полутемными коридорами, руки у Таис затекли, а кисти теперь просто ломило от усталости. И не переложишь ношу на Федора, тот тащил еще больше. К диким они отправились вдвоем. Федька сказал, что не обязательно ходить туда толпой, да и никто больше не проявлял особого желания топать в дальние коридоры Нижнего уровня, находящиеся на противоположном конце – за мусоркой.
Пришлось делать изрядный круг, но по-другому к диким не добраться – большинство проходов и дверей на Нижнем были намертво закрыты или вообще запаяны.
– Что это за уровень такой? Зачем он вообще нужен на этом корабле? – спросила Таис у Федора, когда они прошли очередные коридоры и завернули в узкий, темный проход.
– Да загадка какая-то. – Федор оглянулся. – Не отставай, пожалуйста. Только не пойму, зачем диким было забираться в такую даль?
– Помнишь, как они напали на нас недавно? Может, туго им с едой пришлось?
– Сейчас разберемся.
– А вдруг поколотят нас, а?
– Пусть попробуют. Тебя ведь, Тай, так просто не одолеть, да?
Таис только усмехнулась в ответ.
Переступили через высокий порог дверного отверстия – дверь почему-то оказалась сломанной и валялась в коридоре, преграждая путь. Перебрались через нее, спустились на две ступеньки вниз, миновали ряд труб, через которые тоже пришлось перебираться. И наконец за поворотом открылся проем базы диких.
Резкий, едкий запах ударил в нос, и Таис зло ругнулась:
– Вот же зараза! Чем у них так воняет?
Она не успела закончить фразу, как что-то толкнуло ее в бок и пронеслось мимо. В сумраке – у диких горела только одна лампочка в углу базы – Таис не поняла, что это было. Потеряв равновесие, она покачнулась и упала бы, если бы Федор не подставил плечо.
За железным столом, покрытым цветным пластиком, сидел, положив голову на руки, мальчишка. Или уже парень – на вид ему было гораздо больше шестнадцати. Грязные волосы свисали слипшимися прядями на самые руки, засаленные рукава коротковатой куртки, истрепанные до лохмотьев, пугали убогим и страшным видом.
– Эй, привет! – позвал его Федор.
Парень не шевельнулся.
Федор осторожно приблизился, качнул боком столешницу и снова позвал:
– Эгей! Ты спишь, что ли?
Парень снова остался недвижим.
– Пацан, ты заболел?
Медленно, очень медленно поднялось лицо, и сквозь слипшиеся пряди сверкнули темные, слишком темные глаза, лишенные белков. И даже, кажется, ресниц – в сумраке Таис не смогла рассмотреть. Тонкие губы, приплюснутый широкий нос – не лицо, а гримаса уставилась на них. Секунда – и парень снова опустился на руки и погрузился в сон. Дернулись плечи и замерли.
Таис попятилась, все еще прижимая к себе пакеты с едой. Что это такое? Неужели еще один сон? Быть этого не может. Того, что она только что увидела, просто не может быть. Как зовут этого парня? Что у него с лицом?
Таис перевела взгляд на Федора и увидела, что тот растерян не меньше. Нахмурившись, он дотронулся ладонью до плеча Таис, слегка отталкивая ее назад, и ругнулся:
– Черт! Что за ерунда?
И вдруг этот странный лохматый парень прыгнул. Точно сжатая пружина, которую внезапно отпустили. Тихо, без предупреждения, он рванулся вверх и оказался с ногами на столе. Присел на корточки, опустив вниз руки, и его страшные темные глаза уставились на Таис. Прямой взгляд его оказался таким странным, что Таис почувствовала, как сумасшедший, безотчетный ужас наполняет грудь и рвется наружу. Еще немного – и она заорет. Будет орать и орать…
Федор вдруг рванул ее за руку и закрыл собой. Вовремя, потому что парень еще раз взвился вверх и прыгнул на них двоих. В лицо ему полетели пакеты с картошкой, брошенные Федькой, и это сбило нападение. Парень рухнул на пол, Федор вытолкнул Таис в коридор и с резким грохотом задвинул дверь. Створка тут же дрогнула от удара.
– Неси быстро ту дверь, что валялась в коридоре! – заорал Федор.
Яростный огонь в его глазах и дикий стук в дверь заставили Таис прийти в себя. Конечно, надо просто припереть дверь, чтобы она не открывалась. А после делать отсюда ноги. Еле подавив желание бежать без оглядки прямо сейчас, Таис с неимоверным трудом потащила тяжелую створку двери, что валялась в соседнем коридоре. Пришлось волочить ее по полу, и она мерзко скрежетала.
Федор держал дверь из последних сил. Пальцы его побелели, на лбу выступил пот. Замковые разъемы тут, видимо, не срабатывали. Щелчка не было, и дверь под энергичными ударами ходила ходуном. Приподняв створку, которую притащила Таис, Федор закрепил ее на высоком пороге, уперев в небольшую дверную ручку. Отступил на шаг.
Дверь дрожала, но створка не давала ей возможности отъехать в сторону.
– Это его задержит. Пошли, бегом!
В этот момент из бокового коридора показался еще один мальчик. Худой, бледный и какой-то странный. Он остановился, посмотрел на Таис и Федора и хриплым голосом спросил, медленно и с трудом выговаривая слова:
– Вы его видели, да?
– Кто это такой? – быстро спросил Федор.
Дверь снова дрогнула под градом ударов.
– Это Жека… он просто заболел… мы думали, что это болезнь… после заразились еще двое. Зря вы сюда пришли. Мы все заболели…
Парень попятился и, прежде чем исчезнуть в проеме, тихо добавил:
– Не ходите сюда.
– Как тебя зовут? – крикнул ему вдогонку Федор.
Ответа не последовало.
– Пошли поскорее отсюда. Он же сказал: заболели все. Федор, пошли. – Таис взяла друга за ладонь и потянула за собой.
Уйти отсюда поскорее. Так жутко ей еще не было даже тогда, когда пятнадцатый палил в них около лифта. Тогда все было ясно и понятно.
А тут – что-то страшное. И объяснения этому страшному нет.
Глава 2Эмма. Коридоры нижнего уровня
На узкой, скрипучей кровати уснуть невозможно. И кто придумал такие неудобные пружинки, переплетенные в прочную, но шумную сетку? Трясется всякий раз, стоит только пошевелиться.
Скрип-скрип, скрип-скрип… Одеяло слишком колючее и неприятное. Чужое одеяло, казенное, корабельное. У Эммы в каюте было такое мягкое, невесомое одеялко из пухового селектика, темно-синее с крошечными желтыми звездами. Удобное, теплое, большое. Можно завернуться с головой, подоткнуть под колени и под пятки.
А тут – коричневое, невзрачное, колючее и громоздкое. И пахнет так странно. Коридорами этими темными пахнет. Как можно жить в этих подвальных коридорах? Вот уж действительно дети подземелья.
Но хуже всего, если они окажутся правы и на Третьем уровне нет взрослых. Бред какой-то. Страшный сон, кошмарное наваждение. Эмме бы и в голову такое не пришло. Нет взрослых!
А кто тогда отдает распоряжения на станции? Кто организует производство? Кто отчитывается Торговой гильдии? Если крейсеры приходят за товаром – а Федор говорил, что они действительно приходят, – значит, взрослые должны быть. Хотя бы на этих крейсерах.
Эмма перевернулась на бок, досадливо поморщилась, прислушиваясь к печальным жалобам пружин, и натянула одеяло до подбородка. Холодно тут и голодно. Что это за ужин – хлеб с тонким слоем масла? Разве этим наешься? И смешные два пряника. Два пряника!
А сегодня утром Эмма завтракала яичницей с овощами, несколькими ломтями сыра, стаканом молока и шоколадным печеньем. И его, этого шоколадного печенья, было сколько душе угодно. А сейчас два пряника – и все!
Разве могла она подумать, что так закончится последний день детства? Жуткая драка, Коля, девочка Таис и парень с серыми глазами, которого зовут Федор. Вот, теперь это ее друзья, и ей предстоит с ними жить.
Из этих троих только Федор нормальный. Коля каким был безответственным хулиганом, таким и остался. О Таис и говорить нечего: жестокая, грубая и наглая. Как быстро вылетели у них из головы все законы! Как быстро опустились они на примитивный животный уровень. Никакой цивилизации не осталось, самые настоящие дикари. Ни правил, ни законов, что хотят – то и делают.