— Поучилась бы верхом скакать — да вон хоть на серой. Полезное умение для тех, кто вне закона, — сказал Хэл.
— Много ты понимаешь! Мне учиться не надо, я и так умею. У меня это в крови.
— Я кое-что читал про Билли Блю Рэдли…
Дачесс не уследила за собственной мимикой, и презрительная гримаса превратилась в выражение заинтересованности.
— Если хочешь, могу как-нибудь о нем рассказать.
— О’кей.
Теперь она постаралась, чтобы у Хэла не возникло надежды на перемирие и тем более — на ее согласие внимать ему.
Возле школы Робин напрягся. К парковке ползли другие автомобили, автобус стоял уже пустой. Дачесс косилась по сторонам: вот «Форд», по самые стекла заляпанный грязью; вот сверкающий «Мерседес». Ей вспомнился черный «Эскалейд». И обещание, данное Дарком, блекнущее день ото дня.
— Хотите, я вас каждого в класс провожу? — спросил Хэл, глуша двигатель.
— Не хотим. Еще подумают, что ты — наш отец. Тогда нам травли не избежать.
Дачесс взяла у Робина рюкзачок, стиснула его ручонку. Они вылезли из грузовика.
— Буду здесь к трем часам, — бросил Хэл в открытое окно.
— Уроки кончаются в три пятнадцать, — сказал Робин.
— Я приеду ровно к трем.
Дачесс и Робин шли мимо чужих ребят — загорелых после каникул, хвастающих летними приключениями. Обрывки похвальбы складывались в более-менее целостную картинку, где присутствовали шикарные пляжи и крутые тематические парки. На Дачесс и Робина смотрели с вызовом, как всегда смотрят на новеньких; Дачесс отражала каждый взгляд.
Нашла класс Робина, повела его к шкафчикам. Несколько мамочек, опустившись на колени, обнимали и целовали своих отпрысков. Какой-то малыш ревел в голос.
— Ишь, сопли распустил, — сказала Дачесс. — Не вздумай с ним водиться.
Учительница оказалась молоденькая, улыбчивая. Обходила детей, приседала на корточки, пожимала ручонку. Каждый шкафчик, помимо имени, был снабжен изображением зверя или птицы.
— Какой у меня зверек? — спросил Робин.
Дачесс прищурилась.
— Крыса.
— Это мышка, — поправила учительница, возникнув рядом.
— Вредитель — он вредитель и есть. — Дачесс передернула плечами.
Учительница присела перед Робином, легонько пожала ему руку.
— Я — мисс Чайлд, а ты, должно быть, Робин. Знаешь, я просто мечтала с тобой познакомиться.
Дачесс ткнула Робина в бок, и он спохватился.
— Большое спасибо, вы очень добры.
— А ты, наверное, Дачесс?
— Я — Дачесс Дэй Рэдли, и я вне закона. — Дачесс изо всех сил стиснула руку мисс Чайлд.
— Что ж, удачного дня, мисс Дачесс, — сладко пропела учительница, встряхивая побелевшей рукой. — Мы с Робином собираемся чудесно провести время, правда, Робин?
— Правда.
Мисс Чайлд оставила их, пошла утешать ревущего мальчугана.
Дачесс склонилась над Робином, взяла в ладони его мордашку, повернула к себе, добилась, чтобы Робин глядел ей прямо в глаза.
— Если что — сразу беги ко мне, понял? Просто выкрикни в коридоре мое имя. Я рядом.
— О’кей.
— О’кей?
— Да, — сказал Робин несколько тверже. — О’кей.
Она выпрямилась.
— Дачесс.
Обернулась.
— Вот бы мама тут была, правда?
Ребят в коридоре поубавилось, припозднившиеся спешили в свои классы. Пользуясь простором, несколько мальчишек затеяли игру в футбол; взмокли, раскраснелись. Дачесс отыскала свой класс и заняла место у окна, достаточно далеко от учительского стола — не хватало, чтобы ее в первый же день вызвали.
— Это я здесь всегда сижу.
Нескладный, долговязый; рубашка на груди трещит — до того тесная; шорты не скрывают голенастых коленей.
— У сестренки шортики прихватил, да? Топай отсюда, ублюдок.
Парень вспыхнул и поспешил занять место у противоположной стены.
Рядом с Дачесс оказался чернокожий болезненно тощий мальчик; наверняка глистами страдает или еще какими паразитами, решила Дачесс. Вдобавок одна рука у него заканчивалась вместо кисти гнутой культей. Мальчик заметил, что Дачесс смотрит, и спрятал культю в карман.
После чего улыбнулся.
Дачесс отвела глаза.
— Помнишь меня? Я — Томас Ноубл.
Вошла учительница.
— А тебя как зовут?
— Тише ты, я учиться сюда пришла, а не болтать.
— Необычное имя.
«Чтоб ты сгорел», — подумала Дачесс.
— Я тебя видел в городе — ну тогда. Ты — золотоволосый ангел.
— Ничего ты не знаешь. Где я, а где ангелы! Короче, закрой свой рот и отвернись. На доску вон гляди.
Биттеруотерская парковка. В опущенное окно вползают запахи мексиканской снеди.
Небо над промзоной давно приобрело густой лиловый оттенок, источниками света стали неоновые огни, да еще луна.
Днем Уок снова ездил к Винсенту. Три часа в безвоздушном пространстве комнаты ожидания, в обществе канала Си-эн-эн и поломанного вентилятора — и всё ради четырнадцати минут наедине, каждая из которых употреблена Уоком на уговоры и мольбы: не отказывайся от опытного адвоката, ведь есть же шанс докопаться до истины! Винсент не внял. Его устроят только услуги Марты Мэй, других адвокатов ему не нужно. И напрасно Уок втолковывал, что Марта Мэй не желает иметь дела ни с ним самим, ни с Винсентом, что не станет бередить кейпхейвенские воспоминания. Винсент ему больше ни слова не сказал. Будто заскучав, сам позвонил, вызвал охранника. Уоку осталось лишь проводить его взглядом.
В офисе Марты горел свет, даром что рабочий день давно закончился, а секретарша укатила два часа назад. Уок хотел пойти к Марте, даже вылез из машины, но сильное головокружение заставило его снова сесть, обмякнуть в кресле и закрыть глаза. Когда чуть отпустило, он позвонил доктору Кендрик, попал на автоответчик, оставил сообщение. Внимательнее прочел инструкцию к таблеткам. Список побочных эффектов занимал две страницы.
Наконец в дверях возникла Марта. Уок двинулся ей навстречу — медленно, с опаской. Парковка почти опустела, осталась только парочка добитых седанов (их владельцы явно торчали в мексиканской закусочной) да Мартина экологичная «Тойота» серого цвета с наклейкой WWF[26] на бампере. Марта всегда любила животных, это Уок помнил. В день ее пятнадцатилетия они четверо — с Винсентом и Стар — оправились не в школу, а в Клируотер-Коув, в контактный зоопарк. Выделялись там среди малышни, но Марте было все равно. До самого вечера она блаженно улыбалась.
— Марта! — позвал Уок.
Она увидела его, положила портфель в багажник и выпрямилась. Ждала, чтобы он сам подошел. Подбоченилась, будто говоря: так я и знала, что не отстанешь.
— То годами о тебе ни слуху ни духу, а то второй раз за месяц являешься…
— Приглашаю тебя на ужин, — произнес Уок и сам удивился своей самонадеянности. Марта, судя по не вдруг вспыхнувшей улыбке, тоже такого не ожидала.
Желтые стены, зеленые арочные проемы, клетчатые скатерти. Вентилятор, что вяло гонит запах чили от несвежей барной стойки. Уок с Мартой уселись за дальний столик у окна с видом на парковку. Марта заказала им обоим лепешки такос и пиво. Пустила в ход свой фирменный трюк — улыбнулась официанту так, словно с детства его знала, словно в соседнем доме жила, — и тот стал на порядок расторопнее.
Уок глотнул пива и откинулся на спинку стула. Как хорошо — мышцы, весь день будто скрученные спиралями, расслабляются; отпускает даже напряжение в плечевом поясе. Из колонок лилась музыка — что-то тягучее, томное, на испанском.
Пили молча. Марта быстро осушила бокал и махнула официанту, чтобы повторил.
— Домой на такси поеду.
— Я разве что-то сказал?
— Боже, я пью в компании копа…
Уок рассмеялся. Принесли заказ, они взялись за еду. Такос оказались качественнее, чем Уок мог надеяться; и все равно он не столько ел, сколько распределял начинку по тарелке.
Марта взяла бутылочку острейшего соуса, чуть ли не половину вылила себе на такос.
— Вам тоже огоньку добавить, инспектор?
— Нет, иначе наша беседа продолжится в уборной.
— А вы там уже побывали?
— Этот визит у меня впереди.
— Вам к лицу борода, инспектор.
Уок закатил глаза.
— Прости. Тем вечером я действительно была слишком измотана. И никак тебя не ожидала.
— Извиняться следует мне.
— Несомненно.
Снова захотелось смеяться.
— Ну что, прямо сейчас начнешь или дождешься, пока меня от следующей порции пива развезет?
— Мне не к спеху.
Последовал смешок. Звуков слаще Уоку не доводилось слышать уже бог знает как давно.
Он перевел дух и заговорил. Об освобождении Винсента, о Стар, Дикки Дарке, Дачесс и Робине — обо всем по порядку. Не стал утаивать, что полицейские штата его задвинули. Выложил подробности дела, не попавшие в СМИ: сломанные ребра и фингал у жертвы, орудие убийства не найдено, Винсент упорно молчит. После рассказа о похоронах Марта вытерла слезы и взяла Уока за руку.
Когда он замолк, выдохнула:
— Вот же дерьмо!
Помолчала и добавила:
— С ума сойти, как у Стар судьба повернулась. Я думала, мы с ней будем подруги на всю жизнь…
— За то, что ты назад не оглядывалась, я тебя не осуждаю.
— Неужели?
— Прости. Я вовсе не то имел в виду.
— Дело в том, что я оглядывалась. Постоянно. Только не находила в себе сил вернуться.
— Это понятно.
— Винсент по-прежнему настаивает, чтобы его делом занималась именно я?
— Он тебе доверяет. С ним работал всего один адвокат, Феликс Коук. И вот к чему это привело.
— Уок, тебе ведь известно, какими делами я занимаюсь. Мои клиентки — жертвы домашнего насилия. Также я помогаю с усыновлением. Иногда берусь за бракоразводные процессы. Знаешь, как у меня поставлено? Сначала — те дела, что обеспечат меня деньгами на ежемесячную оплату счетов. Только потом я выбираю — из целого вороха судеб! — тех, кому без моей помощи не обойтись. Ко мне стоит целая очередь из женщин, у которых единственная цель в жизни — вернуть своих детей.