— Все готово. Идем, поужинаем, Эшли.
Ну, хорошо, не совсем запросто, а слегка напряженно, просто я не привыкла к тому, что Мэтью может чувствовать себя неловко, и растерянно переспрашиваю:
— А ты уверен?
— Уверен. Идем, Эшли, или я отведу тебя за руку. Сегодня моя очередь позаботиться о еде.
Я встаю с кресла и спускаюсь за ним по лестнице. Оказавшись внизу, вхожу следом за парнем в кухню и останавливаюсь у кухонного островка, на котором накрыт ужин для одного человека.
У нас не романтический вечер, мы не в ресторане и даже не за обеденным столом, который у Палмеров наполовину заставлен бутылками с выпивкой и пакетами с чипсами. Но вид тарелок с едой заставляет меня остановиться и удивленно на них уставиться.
Такую эстетику оформления блюд я встречала только в дорогих ресторанах и никогда в гостях. Даже Патриция и наша приходящая прислуга на такое не были способны.
На столе стоят две квадратные тарелки. На одной из них лежит горячий глазурованный стейк, политый тонкими полосками гранатового соуса и присыпанный смесью перцев крупного помола. На снежной белизне фарфора, карамельный и сочный, он идеален в своем совершенстве, а запах от жареного мяса исходит такой, что у меня тут же текут слюнки!
На другой тарелке лежит зеленый салат с кусочками сыра, авокадо и помидорами. Казалось бы, простой в исполнении, он приправлен оливковым маслом, семенами кунжута и кедровыми орешками. Украшен по кругу соевым соусом и с одной стороны присыпан легкой пудрой из алой паприки. Почти незаметно, но, честное слово, я бы могла десять раз попытаться повторить подобное, и ни одного раза не преуспеть!
Возле стейка на тарелке лежит горячая лепешка тако[5]. Свернутая в конусную трубочку, она перевязана стрелой зеленого лука и, не в силах оторвать взгляд от стола, я изумленно спрашиваю:
— Мэтью, неужели ты это все… приготовил сам?! Если бы ваша плита не была еще горячей, а на разделочной доске не остались овощи, я бы ни за что не поверила!
— Ладно тебе, Уилсон. Это легко. Просто садись и ешь.
— А ты?
— Я поужинаю позже… с отцом.
Отказываться неудобно, да и просто невозможно. Я подхожу к островку и сажусь на высокий стул. Мэтью садится за соседнюю сторону стола. Мне ужасно неловко, но еще больше хочется все попробовать, и я беру в руки нож и вилку.
— Господи, как же это вкусно! — уже через минуту восхищенно восклицаю, зажмурив глаза. — М-м-м, потрясающе! — Проглотив кусочек стейка, поднимаю взгляд на парня и улыбаюсь: — Мэтью, да ты волшебник! Представляю, как бы ты приготовил барбекю со своими талантами. Ну, знаешь — задний двор, большая семья в сборе, и все такие: «Мэтью, ну давай уже поскорее! Мы все хотим от тебя жареные ребрышки! Эй, Мэтью, можно мне еще порцию! И мне!» Я бы у тебя выпросила самые вкусные!
Я смеюсь, а Палмер застывает. Смотрит на меня с непонятно какими эмоциями — так сразу и не сказать.
— На здоровье, Уилсон. Но если ты об этом кому-нибудь проболтаешься, тебе никто не поверит.
— Эх, жаль, — совершенно искренне сокрушаюсь я. — А мне бы так хотелось проболтаться!
— Жаль, что я не успел приготовить десерт, — серьезно, но в тоже время с искорками в глазах отвечает парень. — Не знал, что ты любишь, а стейки любят все.
Именно сейчас я тоже не знаю, что же я люблю. Все кажется простым и несерьезным, едва понимаю, кому принадлежат все те журналы в комнате наверху. Нет, это не стейк потрясающий, это он потрясающий передо мной, и мне так хочется ему об этом сказать!
— Ты тоже должен это попробовать, Мэтью! Я, конечно, голодная, а мясо — пальчики оближешь, но мне одной не одолеть этот стейк. Хочешь?
Что я творю? Но глядя на парня, в моей голове возникают странные и смелые мысли. А что еще удивительнее, отступают запреты и предупреждения.
Ведь он предупреждал меня.
Однако бровь Мэтью поднимается вверх, и я смелею еще больше. Отрезав от стейка новый кусочек, пододвигаю к нему тарелку.
— Угощайся. У тебя ведь найдется лишняя вилка? Это будет по-честному.
У его семьи точно хватает столовых приборов. Думаю, на этой кухне я с легкостью смогла бы их отыскать. Но он вдруг протягивает руку к моим пальцам и отбирает мою вилку. Наколов на острые края аппетитный кусочек, отправляет его себе в рот, медленно облизывая ее и не спуская с меня глаз.
Я могу только за ним наблюдать, потому что слова вмиг исчезают, а горло пересыхает от вдоха. Мое сердце ударяется сильнее, а губы приоткрываются, когда он возвращает вилку назад — все так же вкладывая ее в мои пальцы.
— Вот теперь все по-честному, Эшли. Если тебе нравится, я очень рад.
— Да… спасибо.
Он не убирает пальцы, и они поднимаются по моей руке выше. На миг отрываются от запястья, чтобы уже коснуться шеи. Мэтью гладит меня под волосами осторожно, даже ласково, и в эту минуту кажется таким сосредоточенным, что становится ясно — он вовсе не забавляется. Но тогда что происходит?
Сейчас под его пальцами я чувствую каждую клеточку своего тела и понимаю — оно отзывается. Я отзываюсь. Еще немного, и мы оба совершим новую глупость.
Он вдруг тяжело выдыхает, отрывает от меня руку и подается назад. Почти буднично предлагает, с появившейся в голосе отстраненностью:
— Попробуй салат, тебе нужны силы. Ты здорово поработала над проектом, я должен быть тебе благодарен.
Благодарен?
Нет, это не то, и не о том. Он ничего мне не должен, и мы оба это знаем. После его прикосновения я натянута, как струна, но не успеваю ничего ответить, потому что вслед за Мэтью слышу шаги в гостиной и звук захлопнувшейся входной двери.
Это взрослый парень, темноволосый и опасный с виду, в черной куртке-косухе, с короткой стрижкой и тонкой ухмылкой на лице. Он входит в кухню и, заметив меня, удивленно присвистывает, замедляя шаг.
— Ничего себе, Мэт! Да у тебя гости?! Нефигово ты тут устроился. Привет, сладкая!
Это средний брат Мэтью, я застала его в выпускном классе, когда только пришла в старшую школу, поэтому сразу узнаю. А вот он меня вряд ли помнит. Однако смотрит заинтересованно, подходя ближе. Вновь присвистывает, стягивая с себя куртку и без стеснения оценивая внешне:
— Мэтью, я чего-то не догоняю или ты решил этой цыпочке красиво запудрить мозги? Не помню, чтобы ты для кого-то так расстарался. Если да, то надеюсь, детка, ты того стоишь, — обращается он ко мне, отпустив кривой смешок. — Мой брат охренительно готовит, но учти, он еще тот сраный говнюк. Надеюсь, ты хоть предохраняешься, когда пускаешь его к себе под юбку? Потому что проблемы нам не нужны.
— Э-м, я…
— Заткнись, Лукас! — негромко, но твердо говорит Мэтью, сжав руку, лежащую на столе, в кулак. — Еще хоть одно слово, и я забуду, что ты мой брат. А лучше свали отсюда, на тебя я не готовил!
Однако парень не торопится уходить, рассматривая нас.
— Как жаль, что ты вырос, Мэт. Раньше ты был сговорчивее и охотно торчал на кухне. У тебя всегда это здорово получалось.
— Раньше у меня не было выбора. И, может, ты уже уберешься, Лу? Ты нам мешаешь!
Не уберется. Ему интересно, и он собирается удовлетворить свое любопытство.
— Мешают, чувак, это когда лезут в постель третьим. Но что-то мне подсказывает, что твоя цыпочка слишком правильная для подобного предложения. Или мне стоит попробовать?
— Черт, да отвали, сказал же!
Я едва успеваю моргнуть, как Мэтью уже вскакивает и оказывается перед братом. Лукас старше, но даже мне понятно, кто из них сильнее.
Однако Лукас не отступает. Став серьезнее, он отбрасывает куртку на стул, оставшись в черной майке, которая открывает его рельефные бицепсы, и уже требовательно спрашивает:
— Парни говорили, что видели тебя недавно на Утесе с девчонкой. Это она, Мэт? Из-за нее ты сцепился с Нилом?
— Нет, — уверенно отрезает Мэтью. — Не она. Остальное, Лу, не твое дело!
Я тоже встаю из-за стола. Неудобно сидеть и молчать, когда о тебе говорят, тем более в чужом доме.
— Привет, Лукас, — невысоко поднимаю руку, обращая на себя внимание парня. — Я — Эшли Уилсон. Вообще-то, мы с твоим братом посещаем один класс, и только что работали над общим заданием по английскому. Ты ведь еще помнишь, как это — сдавать проект мистеру Поллаку? Нудная классика и десять страниц эссе на заданную тему?
Он помнит, поэтому взглядывает на меня с новым интересом.
— Что-то припоминаю.
— Так в чем ты видишь проблему с моей юбкой? Может, стоит сначала спросить, зачем я здесь, прежде чем набиваться третьим?
Парень щурит взгляд и проходится рукой по короткостриженому ежику волос — знакомый жест, так схожий с жестом Мэтью. Только вот напряжения в нем больше, чем у младшего брата, и скрытой агрессии. Она не направлена на меня, скорее он с ней живет, и наверняка это понимает.
— Эшли, говоришь… Уилсон? Знакомая фамилия. Твой отец не коп, случайно? Я в нашем городе не знаю других Уилсонов.
Я молчу, и парень, обо всем догадавшись, продолжает сам:
— Значит, не ошибся. Надо же! А волосы у тебя не в твоего папашу.
— Нет, к сожалению. Быть рыжей — то еще сомнительное удовольствие. Я бы с радостью согласилась быть брюнеткой.
Лукас обходит Мэтью, собираясь подойти ко мне ближе, но тот жестко его останавливает, поймав рукой под бицепс и заставив остаться на месте.
— Клянусь, Лу, я тебе вмажу, если ты задашь ей еще хоть один вопрос!
Он так и сделает, мы трое это понимаем, и Лукас отступает. Сбросив с себя руку брата, берет со стула куртку и поворачивается, чтобы уйти:
— Да как знаешь, Мэт! Но если ты привел сюда дочь копа, который чуть не засадил тебя за решетку, то у тебя точно поехала крыша!
Парень уходит, и мы вновь остаемся вдвоем. Не сразу, но Мэтью поворачивается ко мне. Смотрит с досадой, играя на скулах желваками, но отнюдь не зло — это вдруг самое важное для меня.
— Извини моего брата. Мне на самом деле не стоило тебя сюда приглашать, я ведь знал, что этот дом не для такой девчонки. Здесь редко бывает спокойно.