Земля с обоих сторон от ворот проросла плетями растений, обвивших и потянувших, как канаты, тяжелые ворота вверх, возвращая их на место. В последний момент лианы неожиданно покрылись шипами, набрали цвет и буквально взорвались огромными плотоядными цветами. Ураган повернулся к бледному Полю:
– Ну и на шиира?
– Зато красиво! – Поль дернул плечом.
– Так воротами теперь пользоваться, ты подумал?
– Пффф, в городе еще восточные ворота есть. А раздергай шипастый сам завянет. В морозы. Лютые. Если повезет.
– Обалдуй, – резюмировал Ураган, поворачиваясь к людям и застывшему княжичу – сбежать без прощания те посчитали недостойным.
***
Деревенские попытались оттеснить от телеги с детьми Ирбиса, но это получалось плохо – тот голову наклонил, потерял свою обычную улыбку, кажется, он даже утробно рычал.
– Ирбис?! – окликнул его Ураган, подходя ближе, – что творишь?
Кот зло обернулся:
– Они детей забирают.
Ураган прищурился, рассматривая вмиг пожухших женщин, перевел взгляд на оборотня. Янош, привлеченный происходящим, приблизился, тоже встал у телеги.
Бойкая Ковак подалась вперед:
– Это наши дети! И наши телеги. Мы их забираем по праву.
– Нет такого права! – уперся Ирбис, – дети потеряли родителей, значит, их ждет приют при храме. А никак не подворотни и клянченье милостыни у прохожих. И воспитание еретиков....
Янош кивнул:
– Храм принимает детей, потерявших родителей. Там хороший приют. – Про еретиков он не понял ни слова и потому морщился, ожидая подсказок. Подсказывать ему никто не спешил.
Деревенские зароптали:
– Это – наши дети! Забирать их вы не имеете права!
– И телеги наши, наше добро! – влезла вновь Ковак.
Ураган, недолго думая, сказал:
– Значит, телеги ваши... Что ж, сгружайте раненых прямо в грязь, скидывайте, забирая ваши телеги.
– Но это же не по-людски, – ахнул Янош, принимавший все за чистую монету.
Ураган тем временем продолжил:
– Посмотрим, что они вам потом скажут, как выздоровеют. И что князь за такое отмерит вам – его же дружина.
Деревенские перестали ропать, даже Ковак за локоть одернули, чтобы не дралась за телеги.
– Полегчало? Или уже забыли, ради кого эти люди пришли, ради кого кровь проливали? Про своих молчу, мы нелюди, нам не привыкать. Но их-то за что? Только гнева князя и боитесь...
Возмущение смолкло, но надолго ли?
– А дети... – продолжил Ураган. – Дети не ваши. Трое, кажется, ваши. Остальные – нет. Хотя я и ваших не выдал бы вам... Дети будут помещены в приют, где позаботятся о них лучше. Когда найдете жилье, найдете работу, докажете монахам, что можете содержать не только своих детей, но и чужих, приходите в храм, забирайте детей. Слово княжича будет порукой, ведь я верно говорю?
Он обернулся на прихромавшего и вставшего рядом Тадеуша. Тот выпрямился, становясь вновь старше своего возраста:
– Все так. Дети, потерявшие родителей, едут в приют, там получат всю необходимую помощь. Устроитесь в городе – приходите, забирайте. Кстати, телеги свои получите завтра, придете к замку, стража выдаст. А пока раненые остаются на телегах. Всего доброго. И добро пожаловать в Черно-гору.
Деревенские хотели что-то сказать, но Волк так выразительно рыкнул, что толпа вокруг телег быстро рассеялась, только-только забрали свои пожитки и троих детей унесли с собой.
– Ирбис... И что это было? – уточнил Ураган у оборотня, внимательно рассматривая его – это была первая выходка кота.
– Вы бы слышали, что они детям внушают, – раскаяния в голосе кота не было от слова “совсем”. – Уж лучше монахи, воспитавшие такого мальчишку, как Янош, чем эти...
Волк пояснил:
– Не касаясь богов и веры, во многом они... Фанатичны и глупы. Не разделяю уверенности Ирбиса в монахах, но... Хуже не будет. Может, хоть плевать в людей учить не будут. И в нелюдей, спасающих их шкуры.
– Пффф, обиделись, значит. Из-за этого кипиш? – у Урагана обида тоже вскипала, когда плевали вслед, но уже привык не отвечать. – Сколько еще раз плюнут – страшно подумать, парни.
Янош опять влез со своим суждением:
– Не по-людски это – за добро плевком платить.
– Скажешь, новый вид существ? – с коварной улыбкой уточнил Ураган, показывая рукой на уходящих прочь деревенских. Монашек все еще нравился ему.
– Тоже нелюди, – отрезал хмуро Янош. – Худший вариант.
Вихрь рассмеялся и добавил для тяжких раздумий монашку:
– Эти нелюди тебя бесплатно на телеге везли, рубаху дали, жилет от души оторвали. А тыыыыы.... Не по-людски, Янош, не по-людски.
Янош хлюпнул носом (обуви у монашка так и не было, простыл по холодной земле босым чапать):
– Это они сугубо по недосмотру. Завтра, не сомневаюсь, придут требовать свое.
– Растет парень, – Волк расплылся в улыбке. – Теряет веру в людей.
***
Дорога в монастырь вилась через бедную часть города вверх и вверх – монастырь располагался в старом центре, там, где богатые особняки. А замки каштеляна да семьи Соларн были еще выше. По дороге Ураган уговорил княжича разрешить ему пойти вместе с ним – пусть ещё ночь, но явно уже подняли князя по тревоге, явно уже сообщили о возвращении сына, а другой оказии увидеться с князем может и не быть – не с боем же брать замок.
Княжич согласился – сам понимал, что отец не станет принимать боевого мага в доме ни за что. Княгиня Лесана не позволит. Так что устало шел рядом, решая, куда же девать некоторых раненых? Ходячие-то уже сами разошлись по домам... А лежачие? Со сломанными ногами да проломленными головами? У тех, кого был свой дом и родные – из замка отвезут домой. А пара раненых жили при замке, без родни, одни, как перст. И ухаживать за ними в замке не будут. Или будут, но спустя рукава. Одна надежда оставалась, вдруг, как верил Янош, двери монастыря все же откроются? Вдруг случится такое чудо?
Когда остановились перед монастырем, пропели третьи петухи. В монастыре во всю шла полуночная служба.
Янош яростно застучал в ворота – знал, что привратник и спать может, несмотря на время. Долго, упорно, старательно стучал. Вдохновенно, как сказал, не удержавшись, Поль. Боевые маги стояли в стороне и тихо шептались, предлагая свои варианты взятия ворот. Но не пригодились.
Маленькое оконце в одном из створов все же открылось:
– Монастырь нико... – Привратник, узнав монашка, сперва подался назад, потом вперед, и лишь затем выдохнул растерянно:
– Янош?
Все боевые старательно стояли так, чтобы их не было видно привратнику – просто на всякий случай.
Монашек улыбнулся:
– Я вернулся. Кажется... Я сбежал из монастыря, но... Вернулся.
– Великий Тайлес! Сбежал он... Ясное дело, сбежал, вот хворостина по тебе плачет, Янош... – бормотал привратник, открывая одну створку ворот. Замер, рассматривая оказавшуюся перед ним толпу и телеги. – А это... Не велено...
Ураган ради такого случая даже вытащил жетон со знаком Цитадели, всегда висящий на цепочке у него на груди:
– Открывай шире! Цитадель! Право имеем!
– Да так мо... – Привратник попытался закрыть створку, но Вихрь уже нагло открывал другую, чтобы могла проехать телега. – Настоятель будет против...
Янош же радостно болтал ставшее привычным для боевых магов:
– Не по-людски это людей без крова оставлять, в помощи отказывать, не по-людски.
Телеги поехали во двор монастыря мимо хватающего ртом воздух привратника.
Еж фыркнул, проходя последним через ворота: кажется, по Яношу не только хворостина плакала, а и что похуже. Или какие тут порядки в монастыре?
Вопреки страхам привратника, настоятель монастыря был не против. Так сказал после недолгих разбирательств с Ураганом и княжичем вышедший из часовни на шум телег и людской гомон иконом – второй по значимости человек в монастыре: кругленький, масляный, ласковый, как колобок в кифских сказках. Он загонял высыпавших за ним следом монахов в зеленых рясах (всего-то с десяток, остальные, видимо, были заняты службой) – распорядился выделить палаты для раненых, отправил детей в приютское крыло, а для боевых магов приказал открыть гостевой дом. Яноша же хватил за ближайшее к нему ухо и радостно оттаскал – чтобы сбегать впредь неповадно было.
Так что Ураган, оставив всех боевых магов на попечение монахов, сменил дорожный плащ на более подходящий для визита к князю – черный, подбитый норкой, с вышитым знаком Цитадели на спине. В качестве сопровождения захватил с собой только Вихря – этого оставлять в монастыре без пригляда было страшно. Не за то, что натворить может, а потому, как перенесет близость храмовой магии. Храмовники храмовникам рознь, есть и искренне верующие. Есть и сильные маги, просто другой направленности. И оставлять демона без присмотра в таком месте было... Неуютно.
***
Замок семьи Соларн был огромен. Сложенный из огромных светло-коричневых камней, он гордо нес вверх пять шпилей с яркими флажками князя, княгини и страны. Спешно поднимали на башне флаг молодого княжича.
Во внутренний двор, через массивные, почти как главные городские, ворота прошли без трудностей – распахнули и врата перед княжичем, и герсу спешно подняли. Но дальше внутреннего двора их не пустили.
Двор был под стать замку – большой, ухоженный, замощенный брусчаткой. По центру стоял колодец под вычурной крышей – время войн и замков для Черно-горы прошло, время дворцов и мира еще не настало. Так что... Никаких скамеек или вычурных скульптур, газонов или клумб, никаких фонарей, как в Тирре, – простые факела на стенах, но в уже красивых кованых держателях. Только стены башен, уходящие высоко вверх, многочисленные двери, и огромная, уже явно позднее пристроенная крытая галерея с арками, резными узорами по краям, с перилами из мрамора и лестницей, достойной принадлежать дворцу, а не замку. Множество слуг окружили и княжича, и телегу, спешно снимая с неё раненых и помогая им добраться до казармы. Саму телегу покатили прочь с господских глаз. Урагана намеренно игнорировали – знали, кто прибыл. Вышитый золотом на плаще пятилепестковый цветок не узнать было сложно. Зверобой. А на некоторых языках – тваребой. Княжич терпеливо ждал, пока схлынет суета, не уходил никуда.