«Лишь бы от дела отлынить, а ведь монах. Ведет же себя точь-в-точь, как мои», – вздохнул Ураган и пошел за монашком. Тот пояснял по пути:
– Радек... Иконом наш, он за детьми присматривает. Он раньше за приют отвечал, так вот до сих пор за детьми ходит, не бросил их. Радек он... Он хороший, правда.
– Тысячу молитв написать тебе он велел?
– Ага, – скис Янош. – Я книги хотел переписывать, но Радек сказал, что это будет наградой, а не наказанием. Типа уткнусь носом в книгу и забуду, что надо переписывать, а не читать. А с молитвами, может, что и отложится в голове. – Он хотел было почесать в затылке, но наткнулся на еще незаживший шрам. Зашипел от боли, потом поморщился.
– Покажись еще раз Волне. – предложил Ураган. – Он уже вполне способен вновь лечить.
– Ага, спасибо. Это невероятно хорошо с вашей стороны. – Янош вздохнул и указал рукой на крыло приюта, – вон там Радек долже...
Он не договорил – прыснул прочь, потому что иконом как раз выходил на улицу в окружении стайки детей. Радек заметил и Яноша, удирающего прочь, и Урагана. Сказал что-то детям, отправляя их в монастырский сад, а сам пошел к Урагану:
– Могу я вам чем-то помочь? – “Колобок” был мягок и немного льстив, и, на взгляд Урагана, переигрывал. Но возможно дело было в самом Урагане – он просто давно не общался с обычными людьми. А “колобок” скорее всего привык говорить с детьми, где мягкость в голосе и ласка лишней не будет.
– Да, иконом...
Тот поправил его:
– Отец Радек.
– Простите, у меня есть свой отец и...
Радек качнул головой и прикоснулся рукой к Урагану:
– Неверующий? Тогда... Можно просто по имени. Радек.
– Хорошо, Радек. Радость же, да?
Тот кивнул:
– Дар Тайлеса – имя мое, отразился и на характере, ничего не могу с этим поделать. Но я все болтаю и болтаю, а тем временем идет ваше время, и я вас отвлекаю...
Ураган отрезал:
– Наше время – ночь. По ночам выползают змеевики и пескожилы. Так что до вечера дел пока нет.
Радек напомнил:
– Вы что-то хотели?
– У меня к вам много вопросов, Радек.
Тот наклонил голову вниз, показывая, что понимает его и его заботы:
– Давайте пойдем в лекарский огород, там в это время никого нет, никто не помешает беседе. – Радек указал рукой в сторону небольшой калитки в зеленой изгороди.
– Пойдемте, – согласился Ураган, шагая вслед за мелким и шустрым колобком. Тот открыл калитку и пропустил мага вперед, потом долго и упорно ковырялся со щеколдой, та его не слушалась. В конце концов сладив с калиткой и грешной щеколдой (Радек её от широты души даже “выползнем Шукара” – извечным врагом Тайлеса назвал) пошел в огород, сейчас представлявший собой унылое зрелище – пустые черные грядки между выложенными камнями дорожками.
Радек присел на низкую удобную скамью, оставляя место и для своего гостя:
– Присаживайтесь, я не кусаюсь.
Ураган сел, проводя глазами по грядкам с растениями – те только-только показали первые еще робкие ростки из земли.
– Радек... Что вы знаете о змеевиках и пескожилах?
Колобок закачал головой:
– К сожалению, разочарую вас – ничего. Кроме того, что это наше наказание, нам его и нести. Всем нам. От монахов до... Даже вас, Ураган. Вы же тоже оказались тут. А может, и не кара это, а испытание. Всем нам свойственно ошибаться, а уж разобраться в хитросплетениях воли богов крайне сложно.
– А кто первыми появились? Змеевики или пескожилы?
Радек носком кожаной обуви, напоминавшей сандалии, осторожно порыл землю с краю скамьи:
– Не знаю. Много чего говорят. Правды – нет. Кто-то говорит, что первыми были черви, а кто-то видел первым сороконожек. Правды, боюсь, мы не узнаем. Что-то еще? Не сильно я вам и помог с тварями.
– Радек, а где... Все монахи?
Колобок всплеснул руками:
– Заметили?
– Сложно не заметить – монастырь почти пуст.
Радек медленно сказал:
– Заранее отправили монахов по другим монастырям. По опыту прошлой весны, – пояснил Радек. – Настоятель распорядился. Целее будут. Потом, когда уснут твари, монахи вернутся.
– А почему монастырь закрыт для страждущих? Там за стенами есть те, кому помощь нужна.
– Пытались... Пытались помочь. Но монахов мало, а страждущих много – тащили все, что считали, нам не нужно. Дошло до того, что с алтаря святыни пытались утащить. Люди напуганы, не соображают, что делают. Пришлось закрыть монастырь. Но еду готовим всегда, вечером раздаем на площадях. Так что служение свое несем, хоть и... Неправильно.
– А не из-за десперитов закрылись? Точно не из-за них? – Ураган пытливо рассматривал Радека. Тот вновь вздохнул, погасла улыбка на лице:
– Сложно за пять лет отучить верить в привычного с рождения бога, пусть он и лжив. Силой тут не заставишь, человек только сам может прийти и увидеть свет, осознать свои заблуждения. Мы в помощь людям, но не надзиратели для них. Кое-кто раскаялся, у нас половина братьев из бывших десперитов, кто-то продолжает жить во мраке и верить в суеверия. А когда страшно, когда вера терпит испытания, как сейчас, многие возвращаются к старой вере.
– И тащат все, что плохо прибито гвоздями в монастыре? – пошутил Ураган.
– Вы правильно поняли весь корень трудностей. Вы, кстати, заметили, что большинство выживших в деревнях – деспериты, Ураган?
Тот кивнул:
– Заметил. Знать бы еще – что это значит?
Колобок пожал плечами:
– Не знаю, право, не знаю. И это пугает.
– Кризис веры? – не удержался Ураган.
– Увы, все грешны, все думают, все боятся.
– А Янош ваш?
– Янош светлый юноша, он с детства воспитан в вере Тайлесу, он не сомневается, в отличие от некоторых братьев.
– Он сбежал из монастыря после дня святого Богумила, верно?
Колобок надолго замолчал, потом словно решился:
– Скажем так, он пропал именно после дня святого Богумила.
– Пффф... Тоже мне, помогли...
– Увы, грешен, – колобок вновь развел руки в стороны, – не Тайлес, не всемогущ.
Ураган припомнил, что не все спросил:
– А синь заезжала в монастырь? Воины Всеединого?
– Заезжали. Сразу скажу – со мной не говорили, настоятель наш вел с ними разговоры. Ничем не могу помочь. Но уходили они весьма озабоченные. Что-то еще?
– Да, пожалуй, нет. Спасибо вам, Радек, за ответы. И спасибо за гостеприимство. Пусть и оказанное против воли.
Радек встал:
– Что вы... Вас бы пустили. Вы же не тащите все, что плохо прибито гвоздями.
– К сожалению, моих парней и гвозди не остановят.
Радек рассмеялся, сложив руки на груди:
– Все мы грешны, что уж поделать.
***
Ураган заглянул в гостевой дом только для того, чтобы забрать свой мешок с вещами. Встречи с князем ему за глаза хватило. И пусть стыдно ему не было, но... Стирка сама собой не затеется. А откладывать и дальше смысла нет, когда еще опять окажутся в городе?
Все маги по-прежнему спали, Бурун уже дышал легче, перейдя из бессознательного состояния в обычный сон. Мстив не метался по кровати, крича сразу всеми голосами – от вульгарных женских до детских. Тоже просто спал. Так что, прогрев комнату в очередной раз, Ураган вышел на улицу.
Искать прачечную он не стал – направился сразу в знакомый скрипторий. Янош, через открытую на улицу дверь, уже издалека завидел мага и стал быстро убирать писчие принадлежности – от дела лытать этот монашек очень любил.
Ураган еще не успел до конца подняться по крыльцу, как Янош вылетел в дверь со словами:
– Вам помочь?
– Яяяяянош, – протяжно сказал Ураган, опираясь на перила, – кажется, у тебя и своя работа есть.
– Еще успею, – передернул плечами монашек, – ближнему помочь – это очень по-людски, это лучше и полезнее, чем...
– Спасение собственной души?
Янош, скрепя сердце, уточнил:
– Скорее, уха. – Его он на всякий случай еще и почесал.
Но иными способами спасать свое ухо, монашек явно не собирался, как что Ураган сразу перешел к делу:
– Янош, не покажешь мне, где тут у вас прачечная?
Монашек разочарованно выдохнул – отлынить от переписывания молитв не удалось:
– А стирают у нас по пятым дням, сейчас там никого нет...
Ураган наклонил голову:
– Так не покажешь прачечную?
– Покажу, чего ж не показать... Может, поискать брата Томаша? Он отвечает за стирку.
– Думаешь, я стирать не умею?
Янош хлопнул глазами:
– Вы же маг, вы же глава Цитадели... Неужто сами стираете?
– А ты видишь за мной обоз с маркитантками?
– Нееееет, – выдохнул Янош и тут же самоотверженно предложил, – я вам помогу! Я умею немного.
– Что ж, пойдем, “немного”, – Ураган спустился вниз по ступенькам и, пропустив вперед спешащего Яноша (не иначе, тот чувствовал приближение иконома), пошел вслед за ним.
Глава 4
Прачечная была огромная, пуская и промозглая – с колодцем по центру, с чанами для кипячения, с печами (сейчас холодными) для стирки, с большими ваннами для полоскания, с кадушками, ведрами, полками со всем необходимым: щелоком, мыльнянкой, рубелями, скалками, вальками, шестами – на всякий вкус, только принимайся за стирку. Даже какой-никакой слив был, чтобы не бегать далеко.
Ураган кипятить белье не собирался – времени, да и желания особо не было, так что, закатав рукава рубашки и найдя на одной из полок готовый раствор мыльнянки (Янош тем временем усердно натаскал воду из колодца в выбранную кадушку), подогрел заклинанием воду и закинул в кадушку свои грязные рубашки. Янош тут же схватился за шест, но потом замер – увидел, что Ураган опять полез в мешок за следующей партией одежды. Маг достал пару грязных дорожных штанов и куртку, выбрал еще одну кадушку, отмерил на глазок мыльнянки... Янош отложил шест и понятливо рванул к колодцу – вновь за водой.
Ураган только хмыкнул.
Монашек похоже был готов на все – таскать тяжести, толочь шестом белье, выливать грязную воду, вновь таскать воду для полосканий, работать рубелем, отжимая белье и проглаживая его (впрочем, свои рубашки Ураган ему не доверил, все же батист), да хоть стоять на голове, лишь бы не сидеть в скриптории, переписывая молитвы. Так что помощник у Урагана был хоть куда. Но даже с этим помощником за два часа долгой, тяжелой работы они подустали – все же превратить серые, чумазые рубашки в каплях крови, слизи чудовищ, желчи псевдокадьяка и еще шиир знает в чем, в белые и пахнущие свежестью – это почти сродни чуду.