Он горько усмехнулся:
– Я каждый день повторял себе, что все скажу, и всякий раз мне не хватало храбрости. По той же причине, что и тебе…
– Ты о чем? Какая такая причина?
Неожиданно для меня он оказался совсем рядом. Поднял руку к моему лицу и обвел его, не прикасаясь, словно не решался, словно я была для него под запретом. – Я выигрывал время, Рен, время, когда я еще мог ненадолго удержать тебя рядом со мной… Сама видишь, что произошло… Ты уже не здесь, не со мной – из-за того, что я тебе сделал… Ты уйдешь из моей жизни, исчезнешь… Я тебя потеряю и, следовательно, потеряю себя… Потому что я ничто без тебя… Понадобилось время, чтобы это до меня дошло, а теперь уже слишком поздно…
Я еще чуть-чуть приблизилась к нему, боясь поверить в то, что услышала.
– Понадобилось время, чтобы до тебя дошло – что?
– Ох, теперь уже все можно, почему бы не сказать вслух. – Он заглянул мне в лицо. – Я безумно люблю тебя, Рен. Ты – женщина всей моей жизни.
Сердце мое остановилось, я онемела.
– Почти в пятьдесят лет пора уже это признать. И я потерял тебя по собственной вине. И все-таки, если бы все повторилось, я бы поступил так же. Значение имеет только твое счастье. И счастье Ноэ.
– Поль… прекрати… Я прошу тебя, замолчи.
В его глазах, которые он не отводил, застыла боль. – Ты хочешь добить меня, Рен? Поверь, без тебя я буду страдать, но оставлю тебя в покое, “Ангар” станет твоим, а я больше не потревожу тебя.
Я положила ладонь ему на щеку, заставляя замолчать, прижалась и подняла лицо к нему. Рука Поля – то ли по его воле, то ли инстинктивно – обвилась вокруг моей талии.
– Я не хочу тебя потерять, Поль. Я не могу… Я не могу жить без тебя…
Он впился в меня ногтями, взгляд был напряженным, он силился понять, что я сказала, что я делаю. Мои губы приблизились к его губам, он не шевелился, лишь дыхание ускорилось. Наши губы почти соприкасались.
– Я люблю тебя, Поль, я всегда тебя любила, но не хотела этого видеть, не могла принять, пока не освободилась от обмана. Не бросай меня. Я хочу быть с тобой, и только с тобой.
Его объятие стало сильнее.
– Со мной?
– С тобой…
И он наконец поцеловал меня. Так меня целовали только один раз в жизни. И тогда это тоже был он. Я вспомнила вкус его губ, их властную нежность. Я улетала, меня уносило куда-то, он взял меня на руки, я обвила ногами его талию, и он увлек нас к постели. Осторожно положил меня и стал смотреть в глаза. Желание, написанное на его лице, было, наверное, отражением моего. Мы медленно раздели друг друга, я хотела наконец-то встретиться с его телом, с каждым изгибом мускулов, ведь я знала Поля, не зная его. Наши тела нашли друг друга после стольких лет, я никогда не подозревала, что бывает такое сильное желание, в которое вплетались мощнейшие чувства. Несколько раз я брала его лицо в ладони, чтобы удержать, чтобы убедиться, что это не сон, который к утру рассеется. И такие же опасения вперемешку с убеждением, что иначе и быть не может, я читала в его взгляде. Когда он вошел в меня, наши руки переплелись, не желая больше раъединяться. Теперь мне стало ясно, что это такое – алхимия любви.
Поль продолжал меня ласкать, его пальцы пробегали по моему телу, а я не отрывалась от него, зачарованная им и тем, что на нас свалилось. Мне было хорошо, я была на своем месте, я принадлежала ему. Правда, в какой-то момент мысль о его отношениях с женщинами едва все не испортила. Он тут же заметил, что я укрылась в свою раковину.
– О чем ты думаешь, Рен?
Я попыталась увильнуть от ответа. Он осторожно приподнял мой подбородок, он был озадачен, но любовь, что была в его глазах несколькими минутами раньше, никуда не делась.
– Я не выдержу, если мне придется тебя делить, – призналась я.
Он притянул меня к себе.
– Я всегда хотел тебя, но не принимал этого, потому что ты была для меня неприкосновенной, я боялся сломать нечто драгоценное. Это началось с самого первого дня, как только ты появилась. Именно по этой причине я остановил нас, когда мы поцеловались пятнадцать лет назад. А ведь я тогда не мог уснуть много ночей подряд. Все время вспоминал этот поцелуй.
Его губы коснулись моих, желание вернулось, я потянулась к Полю, но ему было необходимо договорить.
– Что до остального, можешь быть спокойна, уже недели и даже месяцы я не дотрагивался ни до одной женщины.
– Как это? А куда же ты все время уходил? С кем ты был?
– Я просто избегал тебя. У меня никого нет, и я провожу все свободное время на скалодроме, пережевывая сотворенные мной глупости. Мне больно, когда ты рядом, больно, когда я боюсь, что могу тебя потерять, больно от того, как я хочу тебя.
– Когда пазл сложился? – спросила я.
– Ноэ сбежал. Ты тогда упала прямо передо мной, я подумал, что ты умерла, и понял, что тоже сейчас умру от горя. Я представил себе мир без тебя, свою жизнь без тебя. Это было невозможно.
Он помрачнел.
– Теперь все позади… Почему же ты раньше молчал? Ведь обычно ты особо не заморачиваешься поисками подходов, или я не права?
Он засмеялся.
– Так ведь дело как раз в том, что все не как обычно, и к тому же я не забывал, какой удар тебе нанес.
– Мы бы сейчас не обсуждали это, если бы ты не отправил меня в Сен-Мало, подозревая, что́ я там найду.
– Ты меня правда простила?
– Будь это не так, я бы не обнимала тебя сейчас.
Он страстно поцеловал меня, властно прижал к себе, потом снова поймал мой взгляд.
– К тому же у тебя был Паком. Если бы ты была с ним счастлива, мне бы оставалось только смириться.
– Я никогда не была бы счастлива с ним, это было невозможно. Вопреки и моим, и своим чувствам, он догадался обо всем раньше меня. Я тоже все поняла, и тоже уже давно, но боролась с собой. И не смогла ничего изменить. Тебе никогда не придется сомневаться в моей любви.
– А я и не сомневаюсь, я ведь знаю тебя…
Назавтра мы проснулись обнявшись. Более сладкого пробуждения я не помню, мне не хотелось покидать убежище, которое мы для себя создали, и возвращаться в привычный мир, я хотела передышки, хотела насладиться Полем, не желала расставаться с ним. Я уютно устроилась в ямке его плеча, там и было мое настоящее место.
– Не хочу сегодня на работу.
– Нас таких двое… С другой стороны, учитывая, который сейчас час, они, несомненно, догадываются, что мы не скоро предстанем перед ними.
– А что, так поздно?
– Одиннадцать.
Я расхохоталась. Мне было хорошо, ничто меня не тревожило, я была веселой, легкой и беззаботной.
– Представляешь себе их лица, когда до них дойдет…
– О да! Мне же вечно задавали вопросы насчет тебя. И всегда, когда меня спрашивали, не любовница ли ты мне, я отвечал, что воспринимаю тебя как младшую сестру…
Я еще громче засмеялась, он тоже.
– Ой… ты никогда мне об этом не говорил!
– Нет, не говорил, не очень-то мне это нравилось! Но все же надо им позвонить, предупредить, чтобы не ждали!
Он появился в спальне через несколько минут. Выглядел он странно – раздосадованным, смущенным, как будто допустил какую-то оплошность. Я села на кровати, прикрыв грудь простыней.
– Что случилось? Какая-то накладка в “Ангаре”? Нужно идти?
– Нет, “Ангар” ни при чем.
Он обогнул кровать и сел рядом со мной, держа мобильник. Сконфуженно покосился на меня.
– Ты пугаешь меня, Поль.
– Эээ, понимаешь ли… Ноэ звонил мне несколько раз, я только что прослушал его сообщения, он не может тебя найти, ты не отвечаешь со вчерашнего вечера, вот он и заволновался. Он даже позвонил в “Ангар”, чтобы спросить, не со мной ли ты.
Мы переглянулись, как пойманные на шалости дети. Ноэ… Впервые с его рождения я совершенно забыла о сыне.
– Сейчас перезвоню ему, – объявила я.
– Как мы ему скажем?
– Представления не имею. Но мы же не можем сделать это по телефону? А? Ты согласен?
Впервые на моей памяти Полю было неловко, он не был уверен в себе.
– Когда он возвращается?
– Завтра…
Трудно сказать, кто из нас двоих был больше смущен, Поль или я. Ноэ смотрел на нас несколько секунд, и на его лице ничего не отражалось. Поль все сильнее сжимал мою руку. Что с нами будет, если он не получит благословения моего сына? В конце концов Ноэ оглушительно расхохотался и заливался все громче, хлопая себя по бедрам.
– Ага, ну вот, ну вот! Я был прав, когда говорил друзьям в школе, что ты влюблен в маму!
– Это что за история? – подавилась я.
А он никак не мог остановиться, пока Поль сдерживался из последних сил, чтобы не последовать его примеру.
– Насколько все было бы проще, если бы до вас доехало пораньше!
Он отсмеялся, подошел к нам и по-мужски обнял Поля.
– Доверяю тебе маму.
Тот факт, что на наши новые отношения практически никто в “Ангаре” не отреагировал, едва ли не разочаровал нас. Ни один человек даже не дернулся, все обошлись без комментариев. Что до моих родственников, то их реакцию я могла бы описать Анниным восклицанием, достойным греческой трагедии: “Наконец-то!” Как если бы это было логично. Очевидно. В общем, всем как будто стало легче от того, что у нас наконец-то открылись глаза. Выходит, мы были в своем роде неподражаемы.
Дальше все завертелось на бешеной скорости. И прошло как по маслу. Мы с Полем исходили из того, что и так потеряли достаточно времени. В последние восемнадцать лет мы были вместе каждый или почти каждый день. Так что провести порознь хотя бы одну ночь было категорически невозможно. Но мы хотели начать с нуля. За несколько недель мы с огромной скидкой продали его квартиру и мой дом и поселились в новом, нашем общем жилище, где у Ноэ была своя комната. В вечер нашего переезда Поль сделал мне предложение, и я ответила “да”, ни секунды не раздумывая. Наша свадьба состоялась в будний день и в самом камерном составе: Ноэ, мои родные, родственники Поля – те, что еще остались, его дети, которые захотели собственными глазами удостовериться в том, что отец женится, и раз в жизни решились на поездку в Руан, а также все наши из “Ангара”. Так я ее получила, свою новую нафантазированную жизнь. Наконец-то я узнала настоящее счастье, мирное, простое. Я проживала свою любовь с Полем на полную катушку, Ноэ тоже легко встроился в нашу семью, в его душе были мир и гармония.