«Теперь тебе лучше?»
„
Я очень слаба… столько крови вокруг!«Ты уже знаешь, как назовешь дочку?»
„
— Нет, я слишком устала… дайте мне ребенка!«Вот она, — я импровизировал, — твоя маленькая девочка».
„
Да, мой муж очень рад.Она была без сил. Я предложил ей немного вздремнуть, чтобы проснуться с новыми силами.
Через одну-две минуты я пробудил ее ото сна:
«Теперь тебе лучше?»
„
Да… я вижу животных. Они что-то несут на своих спинах. Корзины. Все корзины заполнены доверху … едой… какими-то красными фруктами.«Тебе нравится этот край?»
„
Да, здесь много еды!«Ты знаешь, как он называется? Что ты отвечаешь, когда путник спрашивает у тебя название местности?»
„
Катения… Катения!«Похоже на название греческого города», — предположил я.
„
Не знаю… а вы знаете? Вы уезжали отсюда и возвращались. А я никогда.Вот это поворот. Так как в той жизни я был ее дядей — а значит, старше и мудрее ее, — то она спрашивала меня, знаю ли я ответ на собственный вопрос. Но, увы, у меня не было доступа к этой информации.
«Ты всю жизнь прожила в этой деревне?»
„
Да. Но вы путешествовали, поэтому вы знаете, чему учите. Вы путешествовали. Путешествовали, чтобы изучать землю… изучать разные торговые пути и наносить их на карту… Вы старый. Вы странствуете с молодыми людьми, так как понимаете чертежи и карты. Вы очень мудрый.«О каких картах ты говоришь? О картах звездного неба?»
„
Вы… вы понимаете символы. Вы помогаете им делать… делать карты.«Узнаешь ли ты других людей из этой деревни?»
„
Нет, я их не знаю… я знаю только вас.«Хорошо. И какие у нас отношения?»
„
Очень хорошие. Вы очень добрый. Мне нравится даже просто сидеть рядом с вами; мне так хорошо… Вы очень помогли нам… Вы помогли моим сестрам.«Однако приближается время, когда я вас покину… ведь я очень стар».
„
Нет.Она не была готова столкнуться с моей смертью.
„
Я вижу хлеб, ровный, очень ровный и тонкий.«Люди едят хлеб?»
„
Да, мой отец ест хлеб, и мой муж, и я. И все остальные люди тоже.«И что за повод?»
„
Какой-то… какой-то праздник.«Твой отец там?»
„
Да.«А твой ребенок?»
„
Тоже здесь, но не со мной. Она с моей сестрой.«Посмотри попристальнее на свою сестру», — предложил я, думая, что она может узнать кого-то из близких или значимых людей в нынешней жизни.
„
Смотрю. Я не знаю ее.«Ты узнаешь своего отца?»
„
Да… да… Эдвард. Вокруг растут фиги и оливки… И красные фрукты. На столах тонкий хлеб. Люди зарезали овцу. И теперь они жарят ее мясо.Повисла длинная пауза.
„
Я вижу что-то белое…Она снова переместилась во времени.
„
Белое… квадратный ящик. Туда кладут людей, когда они умирают.«В таком случае, кто-то умер?»
„
Да… мой отец. Мне неприятно смотреть на него. Я не хочу его видеть.«А тебе приходится смотреть на него?»
„
Да. Его заберут, чтобы похоронить. Мне очень грустно.«Да, понимаю… сколько у тебя детей?» — мой внутренний интервьюер не позволял ей впасть в тоску.
„
Трое. Два мальчика и одна девочка.Обстоятельно ответив на мой вопрос, она вернулась к своему горю.
„
Они чем-то накрыли его тело, каким-то покрывалом…«А я тоже уже умер?»
„
Нет. Мы пьем вино, вино в чашах.«Как я сейчас выгляжу?»
„
Вы очень-очень старый.«Тебе уже лучше?»
„
Нет. Когда вы умрете, я останусь совсем одна.«Ты пережила своих детей? Они позаботятся о тебе».
„
Но вы столько всего знаете.Она говорила совсем как маленькая девочка.
«Ты справишься. Ты тоже много всего знаешь. Все будет хорошо, — я успокоил ее, и она успокоилась. — Теперь тебе спокойнее? Где ты сейчас?»
„
Не знаю.Она внезапно перешла в состояние духа, хотя не пережила свою смерть в текущем периоде. На этой неделе мы рассмотрели очень детально два ее земных воплощения. Я ждал появления Учителей, но Кэтрин продолжала отдыхать. Подождав несколько минут, я спросил, может ли она поговорить с Духами-Учителями.
„
Я еще не достигла этого плана. Пока я до него не доберусь, я не могу говорить с ними.Но она так и не вошла в это состояние. Подождав еще довольно длительное время, я вывел ее из транса.
Глава 8
Со дня нашей последней встречи прошло три недели. Я был в отпуске. Лежа на тропическом пляже, я все время об этом думал, как бы со стороны рассматривая все, что происходило с Кэтрин: перемещение в прошлые жизни под гипнозом, детальное описание объектов, процессов и фактов, которые были в реальной нынешней жизни ей неизвестны; улучшение ее здоровья за счет этого перемещения — улучшение, которого не удавалось добиться путем традиционной психотерапии в течение первых восемнадцати месяцев; пугающе точные послания из состояния после смерти, духовного состояния, содержащие информацию, недоступную ей в реальной жизни; духовная поэзия, учения об измерениях, жизнях после смерти, о рождении и возрождении — все, о чем говорили Духи-Учителя.
Конечно, тут было, над чем подумать. За годы практики я лечил сотни, если не тысячи, пациентов и видел все возможные эмоциональные расстройства. Я возглавлял стационарные отделения в четырех крупнейших медицинских институтах, провел годы в отделениях скорой психиатрической помощи, стационарах и других заведениях, занимаясь осмотром и лечением пациентов. Я знал все о зрительных и слуховых галлюцинациях, иллюзиях при шизофрении. Мне приходилось лечить пациентов с расстройствами восприятия границ тела и психопатией, включая расщепленные и множественные личности. Я обучал людей в рамках программы борьбы со злоупотреблением алкоголем и наркотиками, проводимой Национальным Институтом по борьбе с наркоманией, и был близко знаком со всеми возможными воздействиями наркотиков на мозг.
У Кэтрин не было ни одного из вышеперечисленных симптомов. То, что происходило у нас на сеансах, не являлось проявлением психического заболевания. Она не была в пограничном состоянии, не находилась в отрыве от реальности и никогда не страдала от галлюцинаций (когда слышишь или видишь то, чего нет на самом деле) или иллюзий (фальшивых убеждений). Она не употребляла наркотики и не была социопаткой. Личность ее была далеко не истероидного типа, и тенденций к расщеплению личности у нее не было. Иными словами, она полностью осознавала то, что делала или говорила, не действовала «на автопилоте» и никогда не обладала расщепленной или множественной личностью. То, что она говорила на сеансах, выходило за рамки ее способностей в сознательном состоянии, и по содержанию, и по стилю. Что-то было за гранью психических возможностей, например упоминания отдельных моментов моего прошлого (например, то, что она говорила о моем отце и сыне), а также ее собственного прошлого. Она говорила то, что не могла знать и не могла нигде услышать в ее настоящей жизни. Эти знания, как и всё, что она переживала, были не типичны для ее культуры, воспитания и противоречили большинству ее убеждений.
Кэтрин представляла собой относительно простую и честную женщину. Она не являлась глубоким специалистом и потому не могла открывать и изучать какие-то факты, детали, исторические события и поэзию, которые доносила нам. Как психиатр, человек науки, я был уверен, что все это исходило из какой-то части ее бессознательного. И без сомнений, все это было реально. Та информация, которую она сообщала, была слишком точной и специфичной, находящейся за пределами ее возможностей.
Я задумался над терапевтической целью изучения прошлых жизней Кэтрин. Как только мы перешли в этот новый для нашей работы пласт, ее состояние начало стремительно улучшаться и без всяких лекарств. Видимо, в этом заключается мощная терапевтическая сила — гораздо более эффективная, чем современная традиционная терапия или новейшие лекарства. Целебное действие воспоминаний и проживания эпизодов, нанесших сильную психологическую травму человеку, помогают восстанавливать наше тело, ум и эго. Задавая вопросы при наших исследованиях разных жизней, я пытался найти наиболее типичные для всех воплощений Кэтрин способы нанесения такого вреда — например постоянное эмоциональное или физическое насилие, бедность и голод, болезни или увечья, постоянные преследования или предубеждения, повторяющиеся неудачи и так далее. Также я выискивал наиболее запомнившиеся ей трагические события, такие как болезненные ощущения смерти, изнасилование, массовые катастрофы или другие ужасные события, которые могли оставить свой глубокий след. Технически это было то же самое, что исследование детства в традиционной психотерапии — за исключением событий, происходивших несколько тысяч лет назад, а не десять-пятнадцать лет, как обычно. Поэтому мои вопросы были более конкретными, более точными и направляющими, чем принято в терапии. Успех нашего нетрадиционного исследования был очевиден. Она (так же, как и те, кого я буду лечить с помощью гипноза в будущем) поправлялась с невообразимой скоростью.