Мне очень неспокойно тут. Я хочу уйти… Когда придет время, я пойду.
И снова минуты побежали в тишине. Наконец, пришло то самое время. Она перешла в другую жизнь.
Я вижу яблони… и дом, большой белый дом. Я живу в этом доме… Все яблоки гнилые и червивые… они несъедобны. Тут есть качели, качели, подвешенные за ветку дерева.
Я попросил ее взглянуть на себя.
У меня светлые волосы, я блондинка; мне пять лет. Меня зовут Кэтрин.
Я удивился. Она попала в настоящее, она стала Кэтрин, которой было пять лет. Но ведь попала она сюда по какой-то причине.
«Здесь что-то случилось, Кэтрин?»
Отец злится на нас… потому что нам нельзя выходить на улицу… Он бьет меня… палкой… Палка тяжелая… Мне больно… Мне страшно…
Она хныкала, как маленькая девочка.
Он не перестанет, пока нам больно… почему он так поступает с нами? Почему он такой злой?
Я попросил ее взглянуть на свою жизнь со стороны и ответить на собственный вопрос.
Недавно я читал о тех людях, которые могли так делать. Некоторые авторы называли это «Высшим Я», или «Большим Я». Мне было интересно, сможет ли Кэтрин достичь этого состояния, если оно вообще существовало. Если она сможет это сделать, то терапевтический эффект будет очень сильным — кратчайший путь к озарениям и осознанию проблем.
Он не хотел, чтобы мы появились на свет. Мы обуза для него. Он не хотел детей.
«И твоего брата тоже?»
Моего брата тем более. Они его не планировали. Они еще не были женаты, когда… он был зачат.
Похоже, для Кэтрин это было новостью. Она никогда не знала о беременности до брака. Позже мать подтвердила то, что догадка Кэтрин оказалась верной.
Несмотря на то что Кэтрин подробно пересказывала свою жизнь, она проявляла ту мудрость во взгляде на жизнь, которая ранее была свойственна ей только в том промежуточном, или духовном, измерении. Каким-то образом проявилась «высшая» часть ее сознания, что-то вроде сверхсознательного. Возможно, это было то самое высшее «Я», которое описывали другие. И несмотря на то, что прямого контакта с Учителями и их высшим знанием не было, тем не менее в своем сверхсознательном состоянии она могла получить такую скрытую информацию, как, например, история о зачатии ее брата вне брака. Будучи в обычном состоянии сознания, Кэтрин была более тревожна и ограничена, проста и поверхностна.
Однако она не могла всегда оставаться в сверхсознательном состоянии. Мне было интересно, использовали ли древние пророки и мудрецы Востока и Запада это удивительное состояние для получения сакральной информации и достижения мудрости. Если это было действительно так, выходит, мы все способны стать такими же, потому что сверхсознательное должно быть у всех. Психоаналитик Карл Юнг писал о нескольких уровнях сознания. Одно из них — коллективное бессознательное, состояние, сходное со сверхсознательным Кэтрин.
Меня расстраивала непреодолимая пропасть между сознанием Кэтрин, ее пробужденным интеллектом и сверхсознательным состоянием, в котором она пребывала, входя в транс. Когда она находилась под гипнозом и ее подсознательное было активно, я мог вести с ней интереснейшие философские беседы. Однако же при пробуждении она теряла всякий интерес к философии и сопутствующим темам. Она жила каждодневными заботами и полностью забывала о том, что внутри нее живет гений.
Тем временем отец продолжал мучить ее, и причины становились все более очевидными.
«Ему предстоит выучить много уроков?» — начал я в вопросительной манере.
Да… так и есть.
Я спросил ее, знает ли она, что ему предстоит выучить.
Это знание скрыто от меня (Голос ее был бесстрастен и приглушен.) Мне открыто лишь то, что касается меня, что важно именно для меня. Каждый должен заниматься собой… заниматься своим ростом… полностью. Все уроки нужно учить сразу… по порядку. Только после этого мы сможем узнать, что необходимо другому. Что ему или ей не хватает для того, чтобы быть целостным.
Она говорила это тихим шепотом, от которого веяло любовью.
Когда Кэтрин заговорила снова, к ней вернулись детские интонации.
Меня тошнит от него. Он заставляет меня есть эту гадость, а я не хочу. Я ненавижу такую еду… латук, лук… Он заставляет меня есть это, зная, что меня вырвет. Но ему все равно!
Кэтрин начала давиться. Она пыталась заглотнуть воздуха. Я снова предложил ей посмотреть на эту сцену как бы со стороны, чтобы понять, почему он так себя ведет.
Потом она заговорила хриплым шепотом:
Он должен заполнить пустоту внутри себя. Он ненавидит меня из-за того, что он со мной делает. Он ненавидит меня и себя.
Я уже почти забыл о том, что она подверглась сексуальному насилию в три года.
Он должен наказать меня… наверное, я что-то сделала, раз он так поступает.
Ей было всего три года, а отец был пьян. Однако это чувство вины жило в ней с тех самых пор.
Я стал объяснять ей очевидные вещи: «Ты была лишь ребенком. Освободи себя от этой вины. Ты ни в чем не виновата. Что может совершить трехлетний ребенок? Это не твоя вина, это вина твоего отца».
Должно быть, и меня он ненавидит. — Я знала его раньше, но мне недоступна эта информация сейчас. Я должна вернуться в то время.
И хотя уже прошло несколько часов, я тоже хотел вернуть ее в то время, когда у них были иные отношения.
Я дал ей подробную инструкцию: «Сейчас ты в глубоком трансе. Я начну обратный отсчет от трех к одному. Ты погрузишься в еще более глубокое состояние, почувствуешь себя в безопасности. Твой разум сможет вернуться в то время, когда возникла связь с отцом в твоей реальной жизни, назад к тому времени, которое оказало наисильнейшее влияние на случившееся между ним и тобой. Когда я скажу „один“, ты перенесешься в это время и вспомнишь, что происходило. Это важно для твоего лечения. Ты сможешь это! Три… два… один».
Повисла долгая пауза. Когда Кэтрин вновь заговорила, голос ее стал громким и хриплым.
Я не вижу его… но я вижу, что тут убивают людей! Мы не имеем права грубо обрывать жизни людей до тех пор, пока они не выполнят кармические задачи. А мы делаем это. Мы не имеем права. Но их ждет более жестокое возмездие, если они останутся живы. Когда они умрут и перейдут в иное измерение, они будут страдать и там. Они не смогут найти покой. И их снова пошлют назад, но жизнь их будет очень тяжелой. И они должны будут примириться с теми, кто причинил им боль, и отомстить тем, кто обошелся с ними несправедливо. Они прерывают их жизни, и они не имеют права этого делать. Только Бог может их наказывать, а не они. Они будут наказаны.
Минута прошла в тишине. Затем Кэтрин прошептала:
Они ушли. Духи-Учителя ушли и оставили нам еще одно послание, четкое и важное. Мы не должны убивать, независимо от обстоятельств. Только Бог может наказывать.
Кэтрин была измождена. Я решил отложить поиски ее связи с отцом и вывел ее из транса. Она ничего не помнила, кроме жизни Кристиана и маленькой Кэтрин. Она устала, но была умиротворенной и расслабленной, словно камень упал с ее плеч. Я встретился взглядом с Кэрол. Мы тоже устали. Нас била дрожь, мы вспотели, стараясь не пропустить ни слова. Мы все получили невероятный опыт.
Глава 6
На этот раз я назначил встречу с Кэтрин в конце рабочего дня, потому что теперь наши сеансы растягивались на несколько часов. Когда она пришла ко мне на следующей неделе, вид ее все еще был умиротворенным. Она говорила со своим отцом по телефону. Не вдаваясь в детали, она простила его, по-своему. Я никогда еще не видел ее такой спокойной. Быстрота излечения изумляла меня. Для пациента, страдающего от таких глубоких, хронических тревог и страхов, такое резкое улучшение было редкостью. Однако Кэтрин вряд ли можно было назвать обычной пациенткой, и тот путь, которым шло ее избавление от недуга, определенно был необычным.
Она быстро вошла в транс.
Я вижу фарфоровую куколку, которая стоит на какой-то каминной полке. По бокам камина я вижу книги. Это комната в каком-то доме. Рядом с куклой стоят подсвечники… И картина… портрет… портрет какого-то мужчины… Это он…
Она изучала комнату. Я спросил, что она видит.
На полу какой-то коврик… Он пушистый, как… как шкура животного, да… направо есть две стеклянные двери… которые ведут на веранду. От дома ведут четыре ступеньки — это лестница с колоннами. Она выходит на тропинку. Вокруг большие деревья… Лошади гуляют на улице. Лошади в упряжи и привязаны к столбикам.
«Ты знаешь, где это?» — спросил я.
Кэтрин глубоко вздохнула:
Я не вижу названия, но год, год должен быть где-то обозначен… это восемнадцатый век, но я не могу сказать точнее… Вокруг деревья и желтые цветы, очень миленькие желтые цветочки. Они чудесно пахнут… у них сладкий запах… странные цветы… они большие и с черными сердцевинами.
Она остановилась, все еще разглядывая цветы. Мне это напомнило море с подсолнухами, которое я видел на юге Франции. Я спросил, какой там климат.
Климат умеренный, но не ветреный. Тут ни тепло, ни холодно.
Точнее установить местонахождение нам не удалось. Я увел ее обратно в дом, подальше от фантастических желтых цветов, и спросил, чей портрет висит над камином.
Не знаю… я слышу Аарона… Его зовут Аарон.
Я спросил, ему ли принадлежит этот дом.
Нет, это дом его сына. Я работаю тут.
И снова она была служанкой. Ей никогда не удавалось достичь статуса Наполеона или Клеопатры. Те, кто сомневаются в существовании реинкарнаций, включая меня с моим научным образованием — до последних двух месяцев, — указывают на то, что великие люди перевоплощаются чаще, чем ожидается. И вот прямо тут, в моем офисе, в отделении психиатрии, передо мной предстали научные доказательства существования реинкарнаций. И даже больше, чем просто наличие реинкарнаций.
Моя нога очень… очень тяжелая. Болит. Я практически ее не чувствую… Нога болит. Меня лягнула лошадь.