Я не стала дожидаться увольнения, после того как наши с Тео фейковые интимные фотографии разлетелись по всему университету. Ушла сама. Просто больше туда не явилась. Не дала Алонсо Сантане шанс прилюдно унизить меня, выставив шлюхой и разрушительницей семьи. Уверена, он оправдает Тео, сбросив всю вину на меня, но мне, если честно, все равно. Плевать я хотела на этот город и свою репутацию в нем, когда единственный человек, который был мне важен, теперь плюет на меня.
Дарио заблокировал мой номер телефона. Я понимаю, что все кончено, но уже несколько дней не нахожу себе места, потому что так и не открыла ему правду. Раньше я боялась, что он отвергнет меня, если узнает мои тайны, но теперь мне нечего терять. Поэтому правда сотрясает меня изнутри, рвется наружу, и я не хочу сдерживать этот порыв. Мне больше нечего скрывать. Но и выплеснуть правду некуда. Я слышу только короткие гудки.
Дописав девятую заметку в телефоне, я решаюсь на звонок по другому номеру. И, к моему удивлению, на вызов отвечают с первого гудка:
– Алло.
– Нам надо встретиться, – четко проговариваю я.
– Помнишь тот переулок, где впервые встретила Дарио? Я буду ждать тебя там сегодня в час ночи. Не опаздывай. У нас будет всего пятнадцать минут.
Энзо отключает вызов, а я сжимаю в руке телефон с такой силой, что чувствую, как потрескивают ногти.
Сегодня твой выход, Ревендж. Мы рано попрощались.
На мне красный парик в форме каре, потертые черные джинсы и растянутая футболка, сверху накинуто длинное пальто из фактурной искусственной шерсти окраса леопарда. Я стою у мусорного бака и жгу сигарету, зажимая ее между пальцев. Огонек почти достигает кожи, почти обжигает, но грубый мужской голос заставляет меня встрепенуться. Сигарета падает на мокрый асфальт, а я перевожу взгляд с тлеющего окурка на Энзо.
– Выглядишь как шлюха, – не церемонится он, вальяжно подступая ближе. За его спиной горит уличный фонарь, и я вижу только темный силуэт, надвигающийся на меня.
– Выгляжу той, кем ты меня и выставил. – Тушу окурок каблуком ботинка.
Энзо приближается, и теперь я могу рассмотреть его лицо. Оно такое же, как всегда. Непроницаемое, бесстрастное, мрачное. В зубах сигарета. Он выдыхает. Запах табака смешивается с промозглым воздухом и бьет мне в нос. Клуб дыма на несколько секунд обволакивает лицо Энзо, а потом плавно рассеивается, позволяя столкнуться с холодным взглядом.
– И чем только тебя прельщают такие места, Ревендж? – Энзо затягивается, придавливая фильтр сигареты длинными пальцами. – Здесь же грязно и воняет. Неужели манит к истокам?
Я проглатываю колкость, сжимая в карманах кулаки.
– Ты следил за мной все это время? – стараюсь контролировать тембр голоса, но он все равно подрагивает.
– Ну наконец-то, – ухмыляется Энзо, подступая еще ближе. – Ты не так уж и безнадежна, когда твой мозг не занят мыслями о члене моряка. Так ведь ты его называешь, верно?
– Заткнись! – Я порываюсь вперед и заношу руку, чтобы влепить Энзо пощечину, но он ловко перехватывает мое запястье.
– Я слышал и видел все, моя маленькая звездочка. – Он резко дергает меня к себе, заставляя врезаться в его грудь. – Неужели ты думала, что я оставлю тебя без присмотра?
– Как ты мог? – процеживаю я сквозь зубы.
– Переступая через себя, бейби. – Он смеется, а на моих глазах проступают слезы. Нижняя губа подрагивает, и я закусываю ее, чтобы не всхлипнуть в голос. – Думаешь, мне было приятно наблюдать, как ты предаешь меня ради твердого члена?
– Прекрати! – проглатываю слезы.
– Как он трахает тебя и шепчет нежности. Говорит, что любит тебя, Ревендж. – Энзо сильнее сжимает мое запястье, не позволяя вырваться. – Как тебя только не вырвало? Это ведь так банально и пошло.
Эмоции берут верх, и я больше не в силах контролировать слезы. Они скатываются по щекам горячими ручьями и оставляют солоноватый привкус во рту.
– Почему ты позволил мне делать все это? Почему не вмешался в первый же день?
– Потому что это была твоя игра, Ревендж. И я думал, что ты уже достаточно взрослая и опытная, чтобы справиться с одной единственной задачей. – Его зеленые глаза сверкают презрением. – Я верил в тебя. Ждал, когда ты сама исправишь свои ошибки. Но ты оказалась настолько жалкой, что мне теперь даже смотреть на тебя противно.
Энзо отталкивает меня, я спотыкаюсь и ударяюсь спиной о мусорный контейнер, но не падаю.
– А мне противно смотреть на человека, который не умеет доверять. Настолько, что заранее подготавливает дом, который снял для меня. Настолько, что устанавливает в этом гребаном доме камеры и подслушивающие устройства, – сглатываю я, поднимая на него взгляд. – Поэтому отслеживает даже мой телефон. Разве не так ты нашел особняк Тео, а? – Утираю нос рукавом пальто и выпрямляюсь. – Ты сам распознал нашу геолокацию. Я ничего тебе не отправляла.
Мне горько это принимать, но еще больнее не слышать ни единого опровержения. Значит, это правда. Энзо следил за мной. Он видел и слышал все, находился рядом, когда мне было невыносимо больно, и просто смотрел, слушал, наблюдал на расстоянии. Заставил самостоятельно справляться с истериками и паническими атаками. Не подал руку, когда я так сильно в нем нуждалась. Он позволил мне засыпать в одиночестве и вскакивать от кошмаров. Позволил Дарио петь мне нашу колыбельную.
– Мне нравится, когда ты включаешь голову, Ревендж, – низко посмеивается Энзо.
– Ты воспользовался мной, чтобы отомстить Тео. Чтобы свести с ним собственные счеты… – доходит до меня, и от осознания реальности тело сковывает ужас. – У тебя всегда был запасной план на случай, если я не справлюсь…
На самом деле Энзо никогда не доверял мне и не верил в мои силы. Поэтому все продумал заранее, зная, что я провалюсь, но все равно заставил пройти через все эти мучительные испытания и внутренние терзания. Он ведь знал и видел, как сильно я страдала, но все равно заставлял продолжать игру. Его собственную, новую партию.
Какая же я глупая…
Все это время Энзо легко манипулировал мной. Наблюдал и позволял совершать ошибки, потому что знал, что в определенный момент это сыграет на руку и он сможет причинить Тео максимальную боль. Энзо выжидал время для точного удара и, дождавшись, бросил меня, как соблазнительную приманку.
– Не выдерживай паузу для извинений, Ревендж. Их не будет. – Грубый голос разрезает тишину, словно ледяным лезвием. – Лучше поблагодари за то, что я внес незначительную корректировку в свой конечный план и вы оба остались живы.
– Что?! – ошарашено переспрашиваю я, не веря своим ушам.
– Виски мог оказаться вовсе не снотворным, если бы я «случайно» переборщил с дозой.
– Ты опоил нас и едва не убил! – Эта новость поражает жестокостью, и, теряя рассудок, я бросаюсь на Энзо с кулаками.
– Если бы хотел, то убил бы. – Нейтрально произносит он, с легкостью блокируя мои удары. – Тебе ли не знать.
От обиды и беспомощности перед Энзо мое тело слабнет. Удары становятся реже, а слезные всхлипы – громче. Дрожь охватывает меня целиком, и я медленно опускаюсь на корточки, утыкаясь лбом в колени. Подол пальто мокнет в грязных лужах и тяжелеет, как и мое сердце, неспособное уместить в себе весь тот груз, что навешивает полное осознание реальности.
А был ли вообще этот человек моим другом? Или всегда использовал в своих корыстных целях? Заботился и оберегал только для того, чтобы бросить на растерзание в нужный для него момент?
– Прекрати рыдать и встань на ноги, – командует Энзо, возвышаясь надо мной без единого движения. – К чему эта драма? Ты прекрасно знала, на что шла. И ты прекрасно знаешь, что я всегда достигаю победы. Чего бы мне это ни стоило.
– Даже меня? – Я медленно приподнимаю голову.
– Что?
– Даже если победа будет стоить нашей дружбы? – Я отряхиваю пальто и выпрямляюсь напротив Энзо, заглядывая ему в глаза. Мое тело еще потрясывает от переизбытка эмоций, но взгляд уверенный.
– Однажды ты все поймешь и вернешься ко мне. Наша связь крепче, чем ты думаешь.
– Я не вернусь, – заявляю твердо, смахивая со щек пролитые слезы.
– Ну вот, – едва заметно ухмыляется Энзо. – Узнаю свою дерзкую Ревендж. Такая ты нравишься мне гораздо больше.
– Я больше не твоя.
– Окей, как скажешь. Я подожду. Мы ведь оба знаем, что пройдет время, и ты сама прибежишь ко мне, бейби.
Бейби.
Это последняя капля. Я дергаю за внутренний ручник и срываюсь. Не замечаю сама, как замахиваюсь и разбиваю о лицо Энзо мощную пощечину. Он отшатывается и отступает от меня на несколько шагов, держась за место удара.
– Не смей, слышишь? Не смей называть меня так! Не смей пользоваться словами Дарио! Не смей трогать то, что сам не способен оценить! Ты не знаешь, что такое любовь! Ты не умеешь любить! Ну так и сгнивай один! Подыхай, Бласт! Взорвись18 уже наконец и отвали от меня!
Энзо быстро настигает меня и резко хватает за руку. До боли сжимает запястье. В его глазах лютый, испепеляющий гнев, но я выстою. Его взгляд не прожжет меня. Его манипуляции больше не сработают. Я больше ему не принадлежу.
– Уходи. Беги к нему. – Энзо ослабляет хватку и с пренебрежением отпускает мою руку. – Но я больше никогда не помогу тебе. Никогда не приму обратно. Если его любовь для тебя важнее нас, то справляйся с этой херней сама. – Он разворачивается, чтобы уйти, но застывает в шаге от меня и бросает последний взгляд через плечо: – Вот только нужна ли ты ему теперь со всем своим дерьмом? Это уже другой вопрос.
– Я ненавижу тебя, Бласт, – произношу тихо, но достаточно для того, чтобы он услышал.
– Тогда уничтожь, – проговаривает Энзо сквозь сжатые зубы. – Давай, Ревендж, уничтожь меня. – Он больше не прикасается ко мне, но даже без ощущения физической боли, я чувствую, как его колотит от злости. – Ну же! Давай! Прикончи меня.