[36].
Одной из разновидностей извлечения ренты частными лицами являются механизмы социального страхования. Многие ошибочно считают социальное страхование чем-то противоположным владению собственностью, даже чем-то, что попирает владение собственностью. Однако социальное страхование призвано сохранять непрерывность доходов на случай вспышек безработицы, плохого здоровья или старости. Лишь благодаря этому виду поддержки большинство из нас может рассчитывать на накопление собственности и на инвестиции в нее, а также на ее упрочение и передачу ее ценности нашим детям. Столь масштабные механизмы консолидации и сдерживания рисков позволяют нам на протяжении десятилетий нести значительное бремя ипотечных кредитов, не опасаясь, что перебои в заработках погребут нас под кучей необслуживаемых долгов. Социальное страхование также убеждает банки принимать кредитные риски, которые неизбежно возникают при предоставлении долгосрочного финансирования широким слоям населения. Пенсионные фонды лишь выкупают потоки платежей у банков и ипотечных агентств до тех пор, пока страховые пулы обеспечивают системы финансовой защиты, которые делают домохозяйства трудящихся кредитоспособными. Исторически именно этот механизм позволял жителям стран с передовыми экономиками массово приобретать собственность домохозяйств[37].
Все эти стратегии заложены в накопление, нравится нам это или нет. Если мы владеем собственностью, мы стремимся не допустить сильного падения ее ценности, поскольку это лишает нас уверенности. Поэтому мы должны пристально следить за другими, чьи устремления могут подвергнуть эту ценность риску. Нам также приходится наблюдать за силами, которые поддерживают то, что экономисты называют здоровым темпом роста – именно он, как мы надеемся, может защитить нашу собственность от опустошительных эффектов стагнации, инфляции и финансового кризиса. Так же обстоит дело и для тех из нас, кто в качестве защитных мер и средств поддержания собственности предпочитает механизмы социального страхования. Подобные механизмы крайне чувствительны к налоговому давлению и являются первыми «кандидатами на вылет», когда государства пересматривают приоритеты в своих бюджетах. По сути дела, благодаря различным предупредительным мерам и амбициям, которые мы связываем с владением собственностью, мы движемся в одном направлении с процессом накопления.
Социолог Стеффен Мау в своих исследованиях, посвященных Западной Европе после Второй мировой войны, показывает, как механизмы социального страхования, направленные на стабилизацию доходов, позволили значительным группам работающего населения в этой части света приобретать жилье, получать образование, сберегать деньги на будущее и накапливать собственность[38]. В дальнейшем эти обеспеченные регалиями и собственностью трудящиеся обучились инвестировать свои деньги так, чтобы избежать их экспроприации с помощью налогообложения и инфляции. Кроме того, они получили выгоды от более высокой в сравнении с ростом их заработной платы отдачи от инвестиций в собственность и активы. Как следствие, они уже не так, как прежде, поддерживают механизмы социального страхования – напротив, они давно приветствуют политику, которая способствует сбору частных рентных доходов и защищает этот процесс.
Подробнейшие исследования этих групп населения Западной Европы, проведенные антропологами, показывают, к примеру, каким образом в Швеции попытки сохранить институциональные основания государства всеобщего благосостояния отразились в настойчивом требовании людей, чтобы транзакции совершались с чеком, который фиксирует уплаченный государству налог на добавленную стоимость. Тот же самый момент проявляется в горячих дискуссиях шведов о том, кто именно и какие действия заслуживают аннулирования долгов, а также в отлучении тех, кого считают бродягами и паразитами[39]. Либерализация шведской пенсионной системы настолько подорвала ее механизмы консолидации рисков, что шведы отреагировали на это открытым недовольством, настаивая, что они не обладают достаточной квалификацией для самостоятельного управления своими накоплениями. Тем не менее многие из них стали заниматься именно этим, приобретая ценные бумаги, частные страховые полисы и недвижимость, так что сейчас рынки собственности в Швеции переживают бум[40].
В Германии государственная солидарная пенсионная система относительно устойчива. Наряду с другими аспектами механизмов социального страхования в этой стране, она позволила нынешним немецким пенсионерам считаться самыми счастливыми людьми в современной истории Германии[41]. В рамках более масштабного исследования финансиализации в Германии я проводила интервью с теми, кто недавно вышел на пенсию, прослеживая соотношение между их амбициями в сфере собственности и имевшимися у них защитными механизмами с идеологией среднего класса[42]. Оказалось, что те из этих людей, кто владел жильем, заимствовали средства для его приобретения в момент создания семей, слабо ориентируясь на дальнейшее поведение цен. Колебания цен на недвижимость ударяли по ним, оказываясь непредвиденными событиями, на которые они не рассчитывали или от которых они не пытались защититься. Эти люди обучались профессиям, которые считали интересными, и получали по ним подготовку без особой мысли о возможностях трудоустройства. Их дипломы позволяли им получать рабочие места, и всякий раз, когда карьеры этих людей прерывались, они, чтобы вернуться в строй, могли полагаться на страхование по безработице, льготы по уходу за детьми и программы переподготовки. На протяжении их трудового стажа автоматические вычеты из их зарплат складывались в права требования по пенсионным аннуитетам в таких объемах, которые в большинстве случаев обеспечивали им тот же уровень жизни, что был до выхода на пенсию. Подобные жизненные стандарты соответствовали ресурсам, которые эти люди со временем приобретали с помощью таких институтов, как многоуровневое государственное образование и программы профессиональной подготовки, позволявшие найти работу со ступенчатыми ставками зарплаты, которые синхронизировали эти стандарты с их ожиданиями.
Этот защитный инструментарий, который в то же время открывал возможности, не минимизировал те виды неравенства между указанными людьми, порождаемые обладанием материальными благами и профессиональными регалиями. Сочетание защитных мер и неравенства выступало для этих людей стимулом делать больший упор на личные усилия и инвестиции, рассматривая их как нечто формирующее их судьбы и статусные позиции. Многие утверждали, что упражнялись в бережливости, и мало кто хвалился тем, что никогда не брал кредитов. Те же, кто это делал, подчеркивали, насколько скрупулезно они эти кредиты погашали. Насколько можно понять этих людей, все они добились успеха своими силами. Конечно, этот процесс облегчали те ресурсы, которые кто-то из них получал от родителей и банков, однако они считали этот момент едва достойным упоминания в сравнении с их собственными начинаниями. Финансируемые государством образование и профессиональная подготовка, гарантии занятости и механизмы страхования способствовали тому, что они развивали и применяли собственные навыки, однако они считали (если вообще уделяли внимание этому моменту) такие институты фоновыми факторами, тогда как их собственные инвестиции приобретали преувеличенное значение. Те, кто хорошо учился в школе, выстраивал хорошие социальные взаимосвязи, приобретал профессиональные навыки и покупал жилье, гордились, что у них хватило ума и решимости упорным трудом нажить собственные состояния.
Хорошим примером этого является история одного вышедшего на пенсию педагога-дефектолога. За исключением скромных пенсий, которые получали он и его жена, все их богатство составлял собственный дом. Если бы им в старости понадобился специальный уход, они могли с прибылью его продать. Дом представлял собой старый амбар, когда-то купленный ими в неотремонтированном состоянии, его приобретение было оплачено за счет кредита, который они почти выплатили. Они взяли этот кредит только тогда, когда мужчина получил работу: это дало банку гарантию, что ссуда будет выплачена полностью. Они обновили дом силами членов семьи и друзей, на протяжении многих лет посвящая ремонту выходные и летние отпуска. «Мы создавали ценность нашим собственным трудом, – говорил герой этого сюжета, – и наши усилия были вознаграждены: иначе мы бы не смогли позволить себе этот дом».
Как и других парней схожего социального происхождения, его отправили в ремесленное училище, а за этим последовала подготовка по профессии печатника, которой больше не существует. Уже работая, этот человек пошел учиться в вечернюю школу, чтобы получить аттестат о полном среднем образовании, который в дальнейшем мог позволить ему поступить на бесплатное место в государственный университет и получить профессию учителя, чего он всегда хотел. Затем он воспользовался возможностями государственной программы подготовки педагогов-дефектологов. Преуспев в этой профессии, с годами он получал все более ответственные задачи и поднимался вверх по зарплатной шкале. Когда этот человек размышлял о прожитой жизни, в его рассуждениях опять возникал дом. «Наш уровень жизни постепенно повышался до той точки, в которой мы сейчас находимся, а живем мы хорошо, – говорил он. – Я – сын механика. Сегодня я однозначно средний класс. Но если бы я продолжил делать то, чему меня изначально учили, и не проявлял активность, используя предоставленные возможности и выполняя свою работу хорошо, я никогда бы не добился того, что есть у меня сейчас».
Ситуация выглядела совершенно иначе, когда я спрашивала пенсионеров об их выросших детях, многим из которых приходилось с трудом сводить концы с концами. Для пенсионеров это обстоятельство сложно совмещалось с тем духом инвестирования,