Вторым выходом из положения является образование собственного, церковного хозяйства. В прежнее время это были земельные владения. Но сейчас, после упразднения крепостного права, возврат к прошлому невозможен, ибо наделе это означает усиление эксплуатации трудового крестьянства. Про помещичьи земли я даже не говорю. Их конфискация обозлит самих помещиков и обрадует мировую буржуазию, которая получит в своё распоряжение сотни тысяч обозлённых контрреволюционеров, готовых на всё ради свержения ненавистного им царя. А помимо царской власти, они станут сводить счеты и с ненавистной им православной верой. Почему ненавистной? Да потому что они не простят церкви того, что она лишила их источника благосостояния.
Третий выход — вложение средств в строительство заводов и фабрик. Это более перспективный путь. Но и тут есть свои подводные камни. Безнравственно будет вкладывать средства в производство разного рода вин, водки или папиросные фабрики. Гораздо уместней развивать производство лекарств или пищевых продуктов. Но тут нужно сообща составить список того, что не будет выглядеть в глазах народа безнравственным и договориться с государством об образовании церковной монополии на производство некоторых видов промышленных изделий.
Чтобы все это решить, нам нужна твердая и уважаемая народом власть. Своя власть! Установить которую единым махом не выйдет. Тут требуется длительная, осторожная и постоянная работа. А значит, процесс разделения церкви и государства будет длительным по времени. К тому же, отделение от государства вовсе не означает необходимости рвать с ним всяческие связи.
А дальше от Ильича последовало предложение, которое святые отцы сочли очень вкусным. Он предлагал не спешить с выбором патриарха. Поскольку процесс развода церкви с государством займёт длительное время, патриарх не сможет обладать всей необходимой полнотой власти. В данный момент достаточно назначить местоблюстителя патриаршего престола и выбрать ему в помощь членов рабочей комиссии. Вот эти товарищи и будут отчитываться перед собором о проделанной работе на протяжении всего переходного периода.
Но есть ещё один момент. В России живут не только православные христиане. Лютеране, католики, иудеи, магометане… С ним государству тоже нужно что то делать. Как в центре, так и на местах. Раньше эти вопросы решались при помощи Святейшего Синода. Но уже независимой церкви до этого нет и не будет дела. А это неправильно. Государству следует помочь в отношениях с другими конфессиями. Поэтому стоит часть церковных служителей оставить на содержании государства, ибо только они обладают нужными знаниями в такой деликатной сфере. Следует образовать при кабинете министров Совет по делам религий и культов. Работать в нем будут люди, которых делегирует уже сама церковь. Но кроме центрального Совета, стоит образовать аналогичные губернские Советы. Работники этих советов будут являться государственными служащими, а в вопросах веры по-прежнему являться частью церкви.
Чувствовалось, что последнее предложение весьма понравилось церковникам. Получалось, что помимо содержания от казны, они по-прежнему сохранят разного рода подношения от иноверцев.
Выступление Ильича сыграло роль катализатора споров. А они возникли сразу по многим поводам и я начал опасаться того, что поднятые в речи вопросы опять заболтают. К счастью, этого не произошло. Предложение фракции большевиков решили отдать на рассмотрение рабочей комиссии, а собор сделал перерыв в своей работе. Мне это было на руку. Рассчитывать, что все проблемы можно решить за неделю, право не стоило. Тут требовалась основательная работа по каждому из поднятых вопросов. Единственное, что требовалось срочно решить: вопрос о крещении в православную веру болгарского княжича Бориса, который на днях внезапно осиротел. Осиротел не в том смысле, что участники военного переворота в Софии убили его родителей. Этого не было. Радко-Дмитриев и его соратники поступили иначе. Отстранив Фердинанда от власти, они запретили ему и его супруге проживать в Болгарии, а заодно отказались их содержать.
Итак, оставшемуся без родительской опеки ребёнку, требовались крёстные отец и мать. Болгарская хунта, названная ради приличия Регентским советом, желала, чтобы крёстным отцом ребенка был я, а крёстной матерью одна из наших великих княгинь. Я же, как уже ранее говорил Фердинанду, склонялся к тому, что стану идти навстречу пожеланиям лишь получив на это согласие Поместного собора.
Тем временем, закончился перерыв в работе Поместного собора и его работа возобновилась. Причем, продолжение работы мне понравилось больше, чем начало. Всё-таки правильно я сделал, что привлёк к работе Ильича. Заговорив про экономическую опору, он тем самым заставил собравшихся спуститься с небес на землю и начать думать о том, как и на какие средства им жить дальше?
Фактически начался мозговой штурм, в ходе которого рождался своеобразный бизнес-план. Этому способствовало и то, что среди делегатов из мирян были представители промышленного и торгового сословия. Потому и стало возможным сформировать Хозяйственную комиссию. Начала она работу с того, что составила список тех промыслов, развитие которых под эгидой церкви не сочтут предосудительными. В основном речь шла о делах богоугодных, таких как производство медикаментов, продуктов питания, детских игрушек… Список богоугодных дел, способных приносить прибыль рос и ширился. Помимо комиссии, над этим вопросом работала общественность, помогая РПЦ решить вопросы самостоятельного существования. И когда комиссия наконец то свела все поступившие предложения воедино и озвучила их на очередном заседании Собора, делегаты испытали самый настоящий шок: оказывается, судя по предварительным прикидкам, апостол Павел был прав! Если оторвать седалища от нагретых мест и как следует потрудиться, то церковь перестанет нуждаться в государственной поддержке. Что она сама, своими силами, может не только обеспечить себе экономическую независимость, но и идти вперёд, осваивая дикие до сей поры места.
Именно так всё это выглядело в идеале. А как будет на практике? Первым, с разгромной критикой предложенной на рассмотрение экономической программой, выступил представитель партии христианских социалистов Георгий Апполонович Гапон.
— Братья! Что вы задумали? Разве вы забыли о том, что нельзя служить одновременно Богу и Маммоне? Вы хотя бы подумали, к чему приведёт то, что вы предложили? Вы посмотрите на лица некоторых собравшихся здесь! Взгляните им прямо в глаза! Вы увидите в них не жажду служения, а жажду наживы. Мысленно они уже на пути к алтарю Маммоны. Хитёр и коварен враг рода человеческого и презренные шекели — оружие его. А вместе со сребролюбием рука об руку шествует властолюбие. Разве не видите вы, как богатые порабощают бедных? Разве не поняли вы, кем станут священнослужители, копящие богатства с помощью труда народного. Истино говорю: всякий, дорвавшийся до богатства со временем превратит рабов божьих в рабов своей мошны. Стоит церкви нашей начать богатеть, как добытые ей богатства немедленно станут собственностью немногих пастырей, а защита этих богатств станет важнее спасения души своей.
Опомнитесь братья! Не поддавайтесь соблазнам! Не ведите Церковь нашу навстречу гибели! Оглянитесь же вокруг себя! Фабричный люд давно вступил в борьбу с хозяевами фабрик. Превратив церковь в дельца, вы сделаете её столь же жадной и бессовестной, какими являются обычные дельцы. И тогда поднимутся христиане на борьбу не с кем-нибудь, а со своей собственной церковью. Почему? Да потому что уразумеют люди, что ведут их пастыри не к Истине, а в рабство.
Странное впечатление производили речи этого человека.
"Не было более косноязычного человека, чем Гапон, когда он говорил в кругу немногих. С интеллигентами он говорить не умел совсем. Слова вязли, мысли путались, язык был чужой и смешной. Но никогда я ещё не слышал такого истинно блещущего, волнующегося, красивого, нежданного, горевшего оратора, оратора-князя, оратора-бога, оратора-музыки, как он, в те немногие минуты, когда он выступал пред тысячной аудиторией завороженных, возбуждённых, околдованных людей-детей, которыми становились они под покоряющим и негасимым обаянием гапоновских речей. И, весь приподнятый этим общим возбуждением, и этой верой, и этим общим, будто молитвенным, настроением, преображался и сам Гапон".
Сам же Гапон был уверен, что сила его речей состоит в том, что его устами говорит Бог. Так это или нет, но впечатление его страстная речь произвела на многих. Прения возникли практически сразу. Много кто выступал, после этого. Не все соглашались с его доводом, но некоторые выступающие соглашались с тем: что принятие предложений комиссии к исполнению, заведёт православных куда то не туда. Собравшиеся никак не могли прийти к единому мнению. И тогда попросил слова Иосиф Джугашвили.
Не был этот "чудесный осетин" выдающимся оратором. Что не мешало ему убеждать людей в своей правоте. Следя за ходом дискуссии, я был уверен в том, что он не станет отмалчиваться и выскажется по полному. И Джугашвили не подвёл меня. Начал он свою речь с того, что правы обе спорящие стороны. Правота одной в том, что вождь, ведущий народные массы не должен находиться на содержании у посторонней силы. Потому что это уже не вождь, а марионетка. Такой к счастью людей не приведёт. Поэтому обрести независимость в хозяйственном плане, содержать себя собственным трудом, Церковь просто обязана. Но правы и те, кто бьёт тревогу по поводу дурного влияния богатства на людей. Особенно на тех, кто к этому богатству ближе всех находится. Такие вожди опасны для ведомых. Но это не значит, что следует отказаться от обретения материальной основы своей независимости. Поэтому нужно искать подходящее решение, а не хоронить идею. Лично он, Джугашвили, считает, что защитой от предсказанной опасности закабаления народа, может служить подходящая форма собственности. Тут ничего выдумывать не нужно. Что из себя будут представлять работники принадлежащих церкви предприятий? Самые настоящие церковные приходы! Но если блага создаются совместными усилиями всего прихода, то и распоряжаться полученной прибылью должен сам приход, а не назначенные кем то сверху люди. Таким образом, общинно-приходская форма собственности не позволит никому чрезмерно обогащаться и тем самым загнать в рабство своих братьев и сестёр во Христе.