– Он, конечно, обалденный красавчик. Но мне нравится Рома. Ротен… – огорошивает Лена, и я не могу ничего поделать со своей идиотской улыбкой.
– А вот тут у тебя есть все шансы, «Елена Прекрасная»! – Выуживаю из кармашка на груди смартфон и диктую Лене номер «Самого прекрасного мужчины на земле» и заодно свой собственный.
Сколько бы я ни постила в своем паблике философских цитат о том, что потерянную дружбу невозможно воскресить, сейчас, глядя с земли в вечное, глубокое черное небо, я уверена в обратном. Дружбу невозможно потерять – она живет, пока живы и мы. Даже если ваши пути расходятся, часть твоего сердца, часть тебя все равно остается с другом и уходит с ним. Обиды становятся самыми острыми, вражда самой беспощадной, конкуренция бешеной, а месть страшной лишь потому, что нам не все равно, но не каждый способен признать это и первым протянуть руку.
Смартфон Лены щелкает оповещением, голубоватый экран подсвечивает ее лицо, которое мгновенно становится восторженным.
– Дашка!!! Через пять минут «Люди» собираются выступить здесь, на набережной! – раздается ее радостный визг. – Идем, быстрее!
И с напором, присущим танку, Лена тащит меня за руку в сторону спуска к реке, давшей название нашему городу.
На ходу она рассказывает мне о «внезапных концертах», которые практикуют ребята, и о преимуществах такого подхода к делу: они всегда выступают в разных точках города и играют всего несколько песен. Зато в случае приезда полиции и сами «звезды», и собравшиеся зрители успевают благополучно смыться. А еще это придает ребятам ореол загадочности и культовости…
Я догадываюсь и о третьей причине: скорее всего, Славе пока очень тяжело даются даже такие короткие выступления. Сейчас у меня наконец есть шанс увидеть и его – четвертого друга, ради спасения которого все и задумывалось. Есть шанс увидеть Ли и Ротена… Есть шанс увидеть Макса. В темноте нога проваливается в трещину брусчатки, и я спотыкаюсь.
Макс… Он больше не знает меня. Не хочет знать. В теплом солнечном сне он был самым лучшим, он был моим единственным, вместе мы пережили ураган… а потом я намеренно и жестоко все сломала. Смогу ли я сейчас вынести чужой взгляд его посторонних глаз?
Ветер, долетевший с реки, холодным сырым языком лижет плечи, и по ним тут же начинают ползти мурашки. В свете фонарей у подножья высокой каменной стены снуют люди в мерче, подобном тому, что хранился в картонных коробках в бабушкиной кладовке, и Лена машет кому-то и яростно жестикулирует. Я замедляю шаг и стаскиваю руку Лены со своего запястья.
– Лен… Ты иди. Я тебя здесь подожду, ладно? – Отодвигаюсь в темноту, съеживаюсь, обнимаю себя тонкими руками.
Из своей темноты я высматриваю Макса – он точно здесь, я знаю это, потому что у крови в венах мгновенно изменился химический состав.
Щурюсь, повожу плечами, и от напряжения стучат зубы… Это – мой последний шанс его увидеть.
И я, черт возьми, вижу его – дурацкую шапочку на макушке, светлую длинную челку и улыбку, которая знала все о моих детских снах и самых кошмарных страхах… Но она больше не адресована мне. Макс стоит слишком близко к чужой, посторонней девочке, внимательно слушает то, что она говорит, в удивлении качает головой, отвечает и смеется. Этот смех сведет на нет любой дискомфорт, раскроет любую душу и бросит ее к ногам Макса…
А потом он делает шаг навстречу незнакомке и крепко ее обнимает.
Я словно на всей скорости впечатываюсь в стену, удар превращает внутренности в кровавую кашу и выбивает воздух из легких.
…Теперь мне можно будет спокойно отсюда уехать…
А пока я стою одна, и ветер задувает мне за шиворот, под кожу и ребра и крутится холодным вихрем в грудной клетке.
Глава 50
Едкие, словно кислота, слезы разъедают глаза и душу. Бросаю на жухлую газонную траву свой брендовый рюкзачок и без сил опускаюсь рядом с ним. Кулаком растираю по щекам соль, шмыгаю носом, но губы упрямо улыбаются – ведь мой брат, самый лучший парень на свете, счастлив. Он сделал верный выбор. И я, несмотря на расползающийся по телу болевой шок, клянусь больше никогда не искать с ним встреч. Сказка о любви, где главным героем был неподражаемый Кома, прочитана, прожита, закрыта и спрятана на дальней полке полумертвого сердца.
Холодный воздух колышется над прогретой поверхностью одинокой Земли, она вертится с бешеной скоростью в космосе, но не слетает с вечной орбиты. И я не слечу. Улыбаюсь еще шире, смеюсь, а слезы текут и текут.
С занятой мной точки пространства, сырой и темной, прекрасно видно, как Макс подходит к лестнице, открывает кофр, достает гитару, вешает ее на плечо и радостно во всю глотку объявляет:
– Чуваки, случилась небольшая накладка! На пути сюда Ли, Ротена и Славку… что бы вы думали? Ну конечно же, их снова приняли менты. По себе знаю – с протокольной рожей жить хреново… Так что развлекать вас сегодня буду только я! – Он кивает на раскрытый кофр и легонько пинает его ногой. – Щедрее донатим Коме на всякие ништяки! Не скупимся!
Макс опирается спиной и подошвой кеда о стену, сутулится над гитарой, увлеченно крутит колки, отстраивая ее.
Собравшиеся люди образуют вокруг Макса плотный кружок, Лена и пара незнакомых мне «клетчатых» ребят неподалеку усаживаются на асфальт, уложив рюкзаки под пятые точки. Несколько человек подходят и бросают в кофр мелочь и бумажки, веселый паренек, мой единственный фанат Паша, стаскивает с головы шапочку и обходит с ней остановившихся поглазеть на действо прохожих.
Макс отрывается от своего занятия, в которое, кажется, погрузился с головой, прищуривается, находит взглядом свою девочку и жестом подзывает к себе:
– На самом деле тут сегодня кое у кого день рождения!.. – громогласно вещает он. – Это Кристина. На бабло, что вы пожертвуете, она закатит для вас вечеринку!
Счастливая девочка раскланивается перед публикой, делает книксен, улыбается как идиотка, а мои кулаки наливаются странной силой. Ярость снова вскипает во мне мучительной волной, вены гудят, но я остаюсь на месте, разжимаю ладони, глубоко вдыхаю и отстраняюсь, чтобы просто наблюдать, запоминать и никогда не мечтать о том мире, в котором меня больше нет.
– Дорогая Кристина! – Макс обращается к девочке, отступает от стены, и свет фонаря над набережной выхватывает из сумрака его лицо – осунувшееся, усталое и потерянное. Могу поклясться: мне не показалось, и надежда на миг расправляет в душе светлые крылья… Но я прекрасно осознаю, что пытаюсь себе врать: даже если Максу все это время приходилось нелегко, это ровным счетом ничего не значит.
Он кладет руку на сердце и вдохновенно продолжает:
– Я желаю тебе всегда смотреть на жизнь с позитивом и целеустремленностью. Не бойся преград, ибо только преодолевая их, мы осознаем, ради чего стоит жить. Имей много денег, но не поддавайся их соблазнам. Дари тепло и получай его взамен. – Макс замолкает и добавляет совсем тихо: – Не разменивайся по мелочам, разгляди свою единственную любовь и не упусти ее. Еще раз с днем рождения! Всех благ!
Кристина визжит и бросается на шею покачнувшегося под таким напором Макса – от удушения его спасает только преграда в виде гитары.
Под улюлюканье и аплодисменты собравшихся Кристина поворачивается к публике и, задыхаясь, пояс няет:
– Получить от него поздравление было моим заветным желанием! Пришлось раскошелиться, но я… я сейчас просто умру!..
Трясу головой – увиденное сегодня было добрым делом Макса, вследствие которого на определенную сумму пополнился счет очередного нуждающегося в помощи человека… Мне необходимо было убедить себя, что Макс легко отказался от прошлого – тогда мое будущее стало бы простым и ясным, но он не сделал этого. Мой продуманный план пошел наперекосяк, но волна облегчения расслабляет напряженные нервы – я всхлипываю и глупо моргаю.
– Кома, это проституция! – выкрикивает кто-то из зрителей. – Кома, а если бы тебе заплатил мужик?!
Люди хохочут, Макс скалится, пожимает плечами и беззлобно показывает шутнику средний палец. Измученный, бледный и жуткий Макс, которого я до помешательства люблю…
– Ладно. Поскольку поэтическим талантом я не наделен, буду развлекать вас старыми добрыми каверами чужих песен. – Макс достает из кармана джинсов медиатор и улыбается. – Ну что, пошумим?
– Пошумим, Макс! – вторит народ.
– Тогда поехали! – Завесившись от мира светлой челкой, Макс закрывает глаза, после короткого проигрыша над набережной разносится его хриплый голос.
У всех присутствующих закладывает уши, потому что слова песни Макс вырывает из себя с кровью.
Головокружение заставляет меня отставить назад руки и приложить раскрытые ладони к земле – она до боли забивается под ногти, когда я беспомощно ее загребаю.
Парень с моим отражением в зеркале, я не хотела причинять тебе боль, я надеялась, что ты никогда не сломаешься, так почему же это с тобой произошло?..
Разбитая, загнанная душа рвется из клетки ребер наружу, чтобы долететь, а если не хватит сил, добраться ползком до родной души того, кто сейчас умирает перед всеми, зажимая пальцами аккорды.
Макс, срывая голос, берет последний аккорд, сдувает с лица челку и устало смотрит на притихших в священном трепете людей – те спустя несколько долгих мгновений звенящей тишины начинают материться, хлопать и выкрикивать новые музыкальные заявки.
А меня трясет. Я должна быть там, рядом с Максом, должна привести его в чувство и прекратить наши мучения. Я должна видеть синие, бездонные, яркие глаза, удерживать ладонями его лицо и умолять смотреть только на меня, пока мир снова не обретет смысл. Должна повиснуть на его шее, изо всех сил прижимаясь к родному теплу, до обморока целовать его губы, потому что я вижу во всех и вся только его. Потому что с моим братом до сих пор происходит то же самое.
Но нам нельзя. Нас достанут из-под земли и препарируют… Пострадают ни в чем не повинные люди.