— Майор наш в людях разбирается. Особо чутким его не назовешь, но дело свое он делает. А Варварин и нашим командиром был. Чего тут говорить…
— А эта… девица твоя?
— Моя девица в Москве, в институт бегает и меня ждет. А если ты про нашу боевую подругу, так она сейчас на другом участке. Далеко.
— Понятно. Товарищ подполковник рассказывал. В общих чертах.
— Да, полезный у нас был сотрудник и надежный. Кстати, она бы тебе практический совет дала. Мы как-то говорили, она ведь древними обычаями интересовалась. Даже училась на историческом до войны. Короче, есть такое древнее поверье…
Шведова выслушала, комкая платок у носа.
— Поповщина какая-то.
— Ну, скажешь тоже. Это задолго до христианства придумали. Тогда людей мало было, только на себя древние и надеялись. С точки зрения науки вполне разумное объяснение есть. Понимаешь, в волосах вредные вещества накапливаются из атмосферы и вообще…
— Буржуазное суеверие, — неуверенно сказала Шведова.
Женька молчал.
— Ладно, помоги тогда, что ли. — Старшина с силой вытерла щеки замусоленной пилоткой. — Сама криво резану, тогда вообще людей пугать буду.
Волосы скрипели под клинком пуукко — Шведова оттягивала косу, Женька резал, стараясь держать нож ровнее. Отчекрыжили. Старшина потрогала затылок, безнадежно махнула грязной рукой, свернула обрезанные косы.
— Ты прикопай сама и камень положи. Часть тяжести под тем камнем и останется. Потом умойся и о деле подумай. — Женька протянул ножны с трофейной финкой. — Вот, на память о малой жертве.
Шведова безразлично глянула на нож:
— Да на кой мне…
Но когда старшина вышла из зарослей и пошла умываться, ножны финки висели на ее ремне.
— Можешь, Земляков, — одобрил майор, вроде бы и не глянувший в ту сторону. — Язычество, конечно, отчаянное, но мудрость предков мы ценить обязаны. Ладно, переходим к нашим текущим делам…
— …Тут дела на двадцать минут с аквалангом. Даже компрессор не нужен. Управимся, — товарищи командиры ласково смотрели на Землякова.
— Да я понимаю, — ошарашенно сказал Женька. — Но технически протащить…
— Напряжешь расчетную группу. Пусть перебросят аккуратно. Мелкие неисправности аппарата на месте подчистим. — Коваленко уже писал на листочке список требуемого. — Дно здесь хорошее, аккуратное дно, собственно, мне только баллон и нужен.
— Я Варшавину обосную. — Майор почесал карандашом нос. — У нас тут единственная зацепка. Грех за нее не потянуть…
Через час Женька со своей потрепанной полевой сумкой сел в машину. До хутора на грузовике вместе с водилой провожал и Коваленко.
— Ладно, я до базы, водолазов растрясу и сразу обратно, — сказал Женька, пожимая руки. — Вы тут хоть Алексея малость подкормите, нормального сержанта из него сделайте.
— Ну, какао я не обещаю, но подкормим. — Здоровяк Коваленко подмигнул робко улыбающемуся шоферу. — И машинку в порядок приведем. Ты, Евгений, главное, пошустрей там оборудование выбивай.
Попутку Женька, естественно, искать не стал, вышел к рощице за околицей. Сомневаться в электронном чипе, обеспечивающем возвращение, оснований не было, психологическое состояние тоже было в норме. Вот сейчас от того песочка озерного отвлечемся, и вперед…
Глава шестая
Москва.
Комсомольский проспект
17.35 (время по отсчету «Ноля»)
Финишировал Женька почти идеально — на балюстраде МДМ[40]. В урну со ступенек не свалился чудом, прохожие заворчали — «скачут здесь шуты ряженые». Было тепло, людно, и, что характерно, никаких комаров.
Энергично двигаясь в сторону Отдела, — ремень с кобурой и полевая сумка завернуты в гимнастерку, торс по форме № 3 — в блеклой майке, — Земляков сообразил, что встретить не успеют. Опыт, однако, у товарища переводчика, — вон как точно воплотился. По-летнему нарядные дамы-девушки поглядывали на бойца осуждающе: майку и галифе еще за стильный винтаж принять можно, но сапоги…
Встретить так и не встретили. На КПП Женька поздоровался с комендантскими — видимо, вздрючили парней, откровенно пришибленными выглядели. Миновав внутреннюю дверь, рядовой Земляков оказался во дворе и остолбенел. Плац в/ч 04721, и раньше-то не слишком просторный, было не узнать: прямо за воротами стоял БТР с неприятно низко направленной тридцатимиллиметровой пушкой, за бронежелезякой виднелась еще одна армейская машина с какими-то электронными фиговинами на крыше кунга — рядом возились озабоченные личности в полевом камуфляже. Судя по лексикону, личности были контрактниками, сполна и профессионально познавшими тяжести и лишения армейской службы. На броне БТРа тоже сидел крепкий деятель в бронежилете и разгрузке, надетых прямо на камуфляжную футболку, с автоматом на коленях. Навороченный автоматчик с подозрением уставился на Женьку.
Однако. Четыре дня всего-то прошло. Нашли место и время ученья устраивать, да еще с этакими мордоворотами. Женька вынул из кармана окуляры, выправил погнувшуюся дужку, водрузил оптический прибор на нос и принялся вдумчиво оценивать бронепришельца. Личность с автоматом намек поняла, заерзала и принялась разговаривать с кем-то во чреве бэтээра.
Электронного ключа у Женьки не было, пришлось жать кнопку вызова и ждать у двери, когда отопрут. Здоровяк с БТРа поглядывал, что было неприятно. По-хозяйски себя ведет, блокпост ему здесь, что ли? Наконец, дверь отперли — лейтенант Юра Коршунов из расчетной группы:
— Извини, я, можно сказать, один на хозяйстве. С возвращением. Как оно?
— Да терпимо. А где народ?
— Все в разгоне. Мы вторые сутки на ушах стоим. Я твое прибытие засек и сразу Варшавину отзвонился. Он приказал, как до связи доберешься, так сразу ему на мобильный пробиваться, сообщить детали.
Женька в некоторой растерянности взял ключ, прошел к себе. Сгрузил пыльную форму, поменял майку на приличную футболку, и, прихватив донесения от Попутного и Коваленко, пошел в Расчетную группу. Коршунов подвинул телефон:
— Экий ты аутентичный. Хоть бы прохоря стянул, жарища же.
— У вас кондиционер. Да и привык я.
Варшавин ответил не сразу. Судя по голосу, начальник был сильно занят:
— Цел, Земляков? Давай суть в двух словах. Подъеду, изложишь развернуто.
Женька передал суть.
— Значит, кроме самолета, ничего? — Варшавин вздохнул. — Диктуй, что вам нужно, оборудование организуем. С Филиковым сейчас свяжусь, обратные координаты Прыжка начнут готовить. Ты передохни, я подъеду как смогу.
Женька положил трубку, в замешательстве поскреб макушку — там обнаружился карельский песок.
— Слушай, а что у вас тут происходит?
— Так, похоже, этот самый… северный зверек. Крупный такой… Как в Бремене и Гибралтаре та фигня произошла, так нас в пять минут на казарменное положение перевели.
— Стоп. А что там в Бремене и Гибралтаре?
— Ну да, вы же как раз ушли. Там крупные техногенные катастрофы. Ты в Сети или по телевизору глянь. По ТВ непрерывно прямое включение идет. Еще в Аргентине форс-мажор, но там пожиже. Говорят, «рекордная геомагнитная активность».
— А у нас-то что? — с ужасом прошептал Женька.
— Пока спокойно. В Царицыно стеклянная крыша рухнула, но там, может, и просто строители схалтурили.
— Понятно. А Отдел, значит, прямым боком к этой «геомагнитности»?
Коршунов взял салфетку и принялся тщательно протирать экран монитора:
— Тут официально пока ничего не объявлено. Но если рассуждать строго логически… Кстати, у нас тут сотовая связь заблокирована. Если тебе домой или Ирише позвонить, то санкция нужна. Ты уж извини…
— Потерплю. Кофе-то выпить можно? Или тоже санкция нужна?
— Нет, сортир и пищеблок пока в свободном доступе.
Включать комп и смотреть, что там сотворилось в однополярном геомагнитном мире, желания не было. Предчувствия… Что-то крутилось, мучило в последние дни перед командировкой. Правду говорят, Прыжки интуицию обостряют. Вообще-то, Ирка тоже что-то такое чувствовала… «Активность», мать их… Вообще хорошо, что сейчас звонить нельзя — учует Ирина Кирилловна, разревется мигом…
Женька прошелся по такому знакомому коридору: и здесь что-то изменилось. Запахи другие, почему-то парфюмом несет, от лестницы, из подвала грюканье — в оружейке у Сергеича кто-то трудится. Крупнокалиберное что-то приперли? Из пищеблока пахнуло хорошим кофе — Женька сунулся в дверь, замер…
За столом сидел немец. В смысле не фашист, а вполне современный колбасник. Oberleutnant[41] в повседневной форме бундесвера, с модными очками на носу. Воспитанно прихлебывал из знакомой кружки с изображением старинных замковых развалин и просматривал графики, аккуратно подшитые в пластиковую папку.
Женька как-то мигом почувствовал пустоту под локтем. ТТ, дважды «прыгавший», железка еще та, но…
Оберлейтенант поднял глаза, моргнул. Видимо, вид у рядового Землякова был странный, потому что колбасник осторожно поставил кружку, поднялся и представился:
— Отто Хольт. Оберлейтенант, прикомандирофан из исследовательского центра «Грасберг-3».
Немец ткнул пальцем в гостевой бейджик на своем кителе.
У Женьки мелькнула мысль, что с обратным Прыжком непорядок вышел — явно чужая «калька». С другой стороны, Коршунов, кружка…
Догадливый колбасник посмотрел на кружку:
— Ваша? Изфините. Сказали брать что понрафится.
— Ничего страшного. Кофе еще остался?
Вообще кофе уже не хотелось. Сидеть напротив чисто выбритого современного немца было странно. Немцу, наверное, тоже было не по себе — глянул на галифе и пыльные сапоги:
— Полефая группа? Ефгений Землякофф?
— Простите, герр Хольт, не уполномочен я служебные разговоры вести в столовой. Для пищеварения крайне вредно.
— Изфините, — немец улыбнулся и вежливо поинтересовался, откуда воду лучше брать: из кулера или чайника? По-русски он говорил неплохо. Женька подавил желание немедленно сходить к Сергеичу и поменять запоротый «Токарев» на, пусть и не пристрелянный, но надежный. Ну, майор Попутный такую нервозность определенно бы высмеял…